Человеческое, слишком человеческое

После почти 60 лет переоценки ценностей Нагатоми стал другим человеком. Теперь он врач в Японии и построил в своей приемной храм покаяния. Пациенты могут увидеть видеозаписи, в которых он рассказывает о пережитом в Нанкине и кается в своих преступлениях. Мягкий и радушный характер врача полностью противоречит его кошмарному прошлому, и практически невозможно представить, что когда-то он был безжалостным убийцей".

***

"Работал у немцев, приговорен к расстрелу с обычной заменой на твердый четвертак. Сотрудничает с чекистами. В меру, не теряя достоинства, подыгрывает и нашим и вашим. А сын – безусый, начинающий лейтенант в мелких погранвойсках, почтительный, воспитанный. Старик – скала. Сын – еще теленок...

- Мой наказ, Александр, – больше не приезжай на свидание. Не надо. И писем не пиши – обойдусь. Я нашу власть не хуже тебя знаю. Тоже – служил, учился... Не показывайся! Не высовывайся! Служи. Честно служи, как подобает офицеру. Предвижу: тебе мое прошлое мешает. Не мешало по недосмотру – так еще хлебнешь. Еще как хлебнешь! Опереди и отрекись. Ничего постыдного в это нет: на то – мое тебе – отцовское благословение. Извести командование. Встань на собрании по стойке «смирно» и объяви: «раньше от меня скрывали, думал – помер, а как выяснил правду – не хочу больше называть отцом подлого изменника Родины!» Так и скажи: «подлого!», «презренного!». Вот на это мой крест. Вступи в партию. И живи себе по-тихому, как люди живут. Посылки не шли: отрекся и отрекся, – тетка пошлет. Помни, продолжаешь корень. Умру – не волнуйся. Выбирайся в начальники. С оглядкой. Не торопись. Не при на рожон. Ты уже пограничник – раз! Офицер – два! Вступишь в партию – три!"

А. Терц (Синявский). Спокойной ночи.

***

"Решающую роль в избрании на русский престол первого Романова сыграл достаточно грубый нажим казаков. Утвержденную грамоту подписали 238 человек, а упомянуто в ней 277 делегатов; всего же, по некоторым сведениям, в Москве тогда собралось более 800 "советных людей" из 58 городов".

***

"Чтобы выпустить атомную торпеду, нужно было получить согласие замполита подводной лодки, у которого была вторая половина стартового ключа. Хотя решение капитана не было согласовано с Москвой, замполит его одобрил. На любой из других трех подводных лодок этого было бы достаточно для пуска атомной торпеды. Но на борту Б-19 по чистейшей случайности присутствовал командующий всей флотилией капитан Василий Архипов, поэтому требовалось и его согласие. Архипов отказался его давать. Он успокоил капитана Савицкого, уговорил его отказаться от своего плана и вместо этого поднять судно на поверхность и ожидать дальнейших распоряжений из Москвы. Мы не знаем точно, что случилось бы, если бы Архипов дал согласие - или если бы он просто находился на любой другой из трех других лодок. Возможно, Савицкий не исполнил бы собственный приказ. И все же ясно, что мы оказались в опасной близости от ядерного удара по блокирующему остров флоту - удара, который, скорее всего, привел бы к ядерному ответу, а затем эскалации конфликта в полномасштабную ядерную войну (единственную, в которой США готовились)".

Т. Орд. На краю пропасти.

***

"На рубеже 2010-х годов начнет формироваться и накапливаться совершенно новый опыт: самоотчуждение в сочетании с чувством упрочения власти над отдельными сторонами жизни <...> Можно сказать, что сейчас время персонального рессентимента, изолированного и исключительного одновременно, который вместе с тем проявляется с большим размахом".

Э. Саден. Тирания Я.