Че-то я, кажись, шашкой размахалась...

wya4eslavna — 05.12.2011 Креститься – умереть и воскреснуть

- Вы уже дочку-то крестили?
- Да никак у нас не получается! В церкви же теперь нужно собеседование проходить перед крещением – и нам, и крестным, побеседуешь - и только тогда через неделю допустят! А разве легко так все организовать, чтоб две недели подряд все смогли в выходные в церковь пойти?
- Да вы что? Торопитесь, пару-то раз можно выкроить время! А то страшно же – младенец некрещеный! Еще сглазят!
(Подслушанный разговор)

Мы привыкли, что крещение доступно, что принять его не труднее, чем сходить в магазин. Разве что специфика разная: в булочной покупают хлеб, в фитнес-центре – комплекс гимнастики, в церкви – разные религиозные обряды. И новые правила крещения, опубликованные недавно в проекте документа «О религиозно-образовательном и катехизическом служении в Русской православной церкви», вызывают у многих если не раздражение, то недоумение – как можно ставить препятствия на пути желающего креститься?
Между тем, правила эти вовсе не новые, в Церкви всегда были высокие требования к тому, кто желает стать христианином. В первые века христианства человек, желающий принять крещение, должен был заручиться свидетельством нескольких членов общины, чтобы они перед епископом и перед собранием подтвердили его готовность переменить свою жизнь.
Крещению предшествовал пост, причем постилась вся община, молясь о тех, кто готовился к таинству. Если готовящийся упорствовал в каких-то своих пороках – пьянстве, например, или блуде, то крещение над ним не совершалось до тех пор, пока он не покается.
А когда таинство вершилось, это был общий праздник - Церковь принимала в общение нового человека. И вот здесь ключевой момент – а что это, собственно, за общение? Почему нужны такие сложности, чтобы в него вступить? Церковь – это что, закрытый клуб, элитарная ложа? Что такого тайного в этом общении происходит?
А происходит действительно Тайна – самая величайшая из всех тайн на земле. Каждый христианин верит в то, что Христос – это Бог, принявший человеческую плоть. Он принял смерть и вошел в ад, в осиное гнездо мирового зла, как простой смертный, чтобы вывести оттуда заложников – нас всех. Как там у Иоанна Златоустого? «Ад взял тело, а нашел Бога, взял землю, а встретил небо, взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал! Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!»
Мы и сейчас заложники собственных грехов – страстей и страстишек, которые уродуют нас, сжигают, уничтожают. И христианину ясно, как день, что без Божьей помощи с этим ничего нельзя поделать. Не какой-то абстрактной, умозрительной – а буквальной, осязаемой помощи. Каждый день в церквах на Престолах совершается чудо – та самая Тайна, Евхаристия. Хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь Христову. И для христианина нет ничего важнее, чем вкушать от этой Чаши, принимать в себя частички Господа, врастать тем самым в Небо, богатеть в Бога. Этими частичками христиане прилепляются, прирастают к Создателю и друг к другу, и сама Церковь по сути – это Тело Христово. Вот это и есть то самое церковное общение – альфа и омега жизни Церкви, жизни каждого христианина. А крещение – только вход в эту жизнь.
В литургии – главном богослужении, на котором совершается Евхаристия, до сих пор осталась действенная память о тех временах, когда в ней могли принимать участие только крещеные. То есть не просто крещеные, как сейчас, а верные – те, что прошли период церковного оглашения, подготовки, те, которые друга для друга – больше, чем родственники. Тайна Тела и Крови Христовых ревностно охранялась от поругания. От насмешек, от пренебрежения, от любого неблагоговейного отношения.
Эта служба даже делится на два отрезка – литургия оглашенных и литургия верных. И сейчас каждый раз наступает в литургии момент, когда раздается строгое: «Оглашенные, изыдите!». Вот только никто теперь не выходит, поскольку оглашения как такового не стало, и стерлось понятие «верные».
Но жизнь Церкви по-прежнему выстраивается вокруг Чаши, и Причастие – это самое главное, что она дает, получая от Бога. И крещение не перестало быть входом в Церковь, возможностью быть допущенным к Чаше Господней. И это – единственная достойная цель принять это таинство.
Крещение заключает в себе образ смерти. Погружаясь в холод и тьму воды, человек словно умирает для прежней жизни и воскресает для новой. Он выходит из купели другим – очищенным, светлым, решительным. Он говорит своему Отцу детское: «Прости меня, я больше так не буду», чтобы отныне прилепиться к Его Телу, принадлежать Его Церкви. Много ли нынче людей ТАК принимают крещение?
Девяностые
Когда империя принимает христианство, большинство ее граждан так или иначе входят в Церковь. Они участвуют в таинствах сызмальства, и когда приносят крестить своих детей, нет основания проводить с ними сугубую катехизаторскую работу. (Насколько подлинно и глубинно при этом их пребывание в Церкви – это уже другой вопрос). Так было в царской России.
В советское время, когда Церковь была гонима, только самые верные крестили детей. Даже если родители крещаемого младенца были атеистами, инициатором участия в таинстве наверняка была бабушка, или тетушка, которая и становилась достойной крестной – молилась за ребенка, не упускала возможности сводить его в храм и причастить, рассказывала ему о Боге.
Если в ту пору крещение принимал взрослый, то он знал на что идет – рисковал, по меньшей мере, карьерой, а в иных случаях и жизнью. Было бы глупо рисковать неизвестно ради чего, то есть к таинству подходили со всей серьезностью. Но это были единичные случаи.
Когда в начале девяностых с Церкви сняли опалу, и в нее хлынул народ, самое время было вспомнить о традиции оглашения. Но возможности для этого не было – священников не хватало, и даже самые активные прихожане храмов знали Писание и Предание очень приблизительно. Иные иереи в ту пору круглыми сутками принимали людей, рассылали по всей стране посылки с литературой, писали письма - но это все равно была каплей в море. Возрождение христианства происходило бурно и стихийно.
Но свидетельствую как очевидец – настроение в массе у людей было решительным, отношение к крещению – благоговейным. Даже если человек не понимал всей глубины происходящего, его жизнь все равно освящалась христианством, становилась иной. Очень многие, принявшие крещение в те годы, вошли в Церковь в той глубине смысла, которую подразумевает оглашение.
Нулевые
Двадцать с лишним лет людей крестили без какой бы то ни было подготовки, авансом, впрок. За это время крещение вошло в обиход, стало как будто – привычным, как будто – обыденным. Остыл тот накал исканий, утихло горение, которое будоражило души в девяностых. Таинство просто стало традицией в семьях, зачастую утратив свой смысл, свою сакральную составляющую. Ну часто ли нынче крестят младенцев для того, чтобы те стали частью Церкви?
При этом в обществе сформировалось отношение к Церкви, как бюро религиозных услуг, где за определенную плату обязаны сделать духовно. Только и ждешь, что, того гляди, на священника, не допустившего к Причастию по каноническим причинам, накатают жалобу в сектор по защите прав потребителей.
В Церкви ищут что угодно – охранительные обереги, эстетическое удовольствие, нравственные законы, народные традиции, но только не Христа. Да и не ищут совсем - сам поиск стал моветоном, люди в массе желают придти и получить готовые формы, применить конкретные рецепты, предметы, действия.
Множество примеров такого отношения вам могут привести продавцы церковных лавочек. Когда покупатель спрашивает, «какой иконе нужно молиться о семейном благополучии», то, как правило, бесполезно объяснять, что Богу нужно сердце – человек ждет конкретного, прикладного, прямолинейного ответа. И не пытайтесь возразить, что в таком случае можно рассказать о Петре и Февронии, что само их житие вдохновит на молитвенное размышление. Скорей всего, после разговора икона благочествых супругов в окладе «под мебель» просто будет установлена в квартире согласно законам фен-шуя, чтобы «охранять» и «приносить счастье».
И в крещении, когда речь идет о младенцах, ищут охранительной функции. И нельзя сказать, что в нем этой функции нет, когда человек держит за руку Бога – надежней охраны и не придумаешь. Но крест – это не оберег от сглаза. Это символ Страдания и Воскресения – и человек, принимая его, должен быть готов принять в свою жизнь и то, и другое.
Крещение без воцерковления, без Евхаристии, без Причастия – это профанация, бессмысленное действо. Только при условии участия в литургической жизни крещение обретает смысл, и вес, и вкус.
Для эллинов безумие
Апостол Павел сказал: «Мы проповедуем Христа распятого – для иудеев соблазн, а для эллинов безумие». И ничего с тех пор не изменилось. Разве что эллины смогли приспособиться к христианству, применить его в своем политеистическом пространстве. Ведь большинство из нас сегодня эллины – верим одновременно во все языческие культы и обряды: гороскопы, фэн-шуй, заговоры, и тд, и тп. И Христа языческое сознание пытается соделать одним из божков этого пантеона, в котором царит магия и шаманизм.
Эллины ищут мудрости, они могут признавать христианские нравственные законы и православную культуру во всем ее многообразии, потреблять плоды древа, уходящего корнями в небо. Но для них по-прежнему остается безумием пасхальная весть о том, что Христос Воскресе, и жизнь, до донышка посвященная этой радости.
И если вы согласны с эллинами, то нужно ли вам креститься?
Евгения Павлычева

Сохранено