Часть 7

snake_elena — 14.03.2011 Лизка благополучно ушла в декрет, и я обратила внимание на то, что она стала намного спокойнее и мягче, чем раньше. Уж не знаю, в чем тут причина – или на нее так влияли непонятные отношения с Романом, или мои завышенные старомодные требования, но только теперь с ней можно было спокойно разговаривать, не опасаясь, что она начнет хлопать дверями или орать, как раньше. С Ритой они тоже больше не ссорились, более того, Ритуля сама предложила перебраться в зал, чтобы освободить комнату для Лизы с малышом. Мы отгородили для нее уголок – мы с мужем всегда умели красиво обустроить даже самую маленькую комнату, чтобы в ней каждому нашлось место и никто никого не стеснял. Во мне бурлят дизайнерские способности, а Сашка мастерски работает руками, так что Рита устроилась со всеми удобствами. А бывшую детскую Лиза стала приводить в порядок самостоятельно, призывая нас на помощь только для тяжелых работ. Получилось очень красиво, с новыми обоями, на которых плясали гномики, кроваткой (Сашка сделал ее своими руками по чертежу из журнала, Лиза покрасила, а я сшила симпатичный полог) и этажеркой с расставленными и разложенными на ней детскими причиндалами. Занавески мы тоже поменяли – сшили из той же ткани, что и покрывало на Лизкиной кровати. Когда никого не было дома, я долго любовалась получившимся интерьером и представляла себе внука или внучку.

За две недели до родов произошла еще одна трагикомичная история, связанная с несостоявшимся женихом. Часов в девять вечера кто-то начал, как оглашенный, звонить в дверь. Дома были все, но Лизка оказалась ближе всех к дверям, она и открыла. В квартиру влетел растрепанный Роман и, глядя на Лизку в упор, заорал:
-Ты что, родила?!
-Ага, - кивнула головой невозмутимая Лизавета, положив руку на выпирающий живот, - еще вчера.
-Кого, сына или дочь? Почему мне не сказала? – продолжал орать Роман. К этому времени мы все уже высыпали в прихожую и с любопытством наблюдали за этой сценой.
-А кто ты такой? – презрительно спросила Лизка, не убирая руку с живота – малыш очень сильно пинался.
-Я…это…отец… - сбавил тон Роман.
-Понятно, - все так же презрительно протянула Лизавета. – Я тройню родила. Или четверых, мам, ты не помнишь? – обернулась она ко мне, и в глазах у нее плясали чертенята.
-Может, и пятерых, - подхватила игру я. – Разве все в голове удержишь?
Ритка прыснула, один Саша стоял с каменным лицом, только желваки играли.
-Разуй глаза, папаша, - снова повернулась Лиза к парню. – Ты последнее соображалово потерял или как? Живота не видишь?
Только тут он догадался посмотреть на живот и мгновенно начал заикаться.
-Так я… так мне… так как же…

С горем пополам все же выяснилось, что кто-то ему сказал, будто Лизу вчера увезли в роддом. Он кинулся звонить, и надо ж такому случиться, что там оказалась роженица по фамилии Степанова. Вот он и примчался выяснять, кто у него родился. Значит, совесть все-таки есть, с удовлетворением отметила я про себя. Пожалуй, права Лиза – он еще сильно пожалеет о том, что так постыдно себя повел. Впрочем, ему это уже ничем не поможет – мы вычеркнули его из своей жизни.
-Значит, так, - отчеканила Лизавета. – Я еще не родила, но ты к этому в любом случае никакого отношения не имеешь. Пшел вон отсюда, и забудь дорогу к этому дому, понял? И мамаше своей закажи. Нечего вам тут делать – вы уже сделали все, что могли. – И захлопнула дверь прямо перед его носом, как в свой день рождения.
Мы долго хохотали, вспоминая этот случай, но хотелось бы мне знать, не примешивалась ли к Лизкиному смеху капля горечи.

В середине ноября, точно в срок, у Лизы начались схватки. Мы вызвали «Скорую», и через восемь часов на свет родился мальчик Антоша, весом 4 кг, ростом 52 см, настоящий богатырь. Пока Лизка рожала, я чуть с ума не сошла. Матери меня поймут. Когда ребенок маленький, ты готова за него всеми болезнями переболеть, лишь бы он был здоров. Ну, а дочкины роды – это просто страшно. Вспоминаешь себя, реально чувствуешь, как там твое дитя сейчас мучается, и ничем – вообще ничем! – не можешь помочь. Я, честное слово, думала, что поседела за эти восемь часов, однако обошлось. Рожала Лизка легко, чему я, по правде говоря, очень удивилась. Во-первых, ребенок большой, а во-вторых, врач нас пугала, что танцовщицы и спортсменки обычно испытывают при родах значительные трудности. Но все прошло гладко, и я этому очень радовалась – только осложнений нам не хватало. Антошка родился здоровеньким и красивым. Аппетитом он обладал превосходным, хорошо, что молоко у Лизки было, хоть залейся. Вообще с внуком нам повезло – он крепко спал, много ел, развивался, как будто начитался специальных книжек вроде «Ваш ребенок от рождения до года», и мало плакал. Даже зубки у него резались безболезненно – в общем, свою мать он не напоминал ничем, та маялась животиком и до трех месяцев кричала, почти не переставая. Мы с Сашкой по очереди носили ее на руках, и мне казалось, что мои руки вытянулись чуть не до земли, как у обезьяны.

Когда Антошку привезли домой и я впервые взяла его на руки, меня охватило чувство невероятного блаженства. Не помню, испытывала ли я что-нибудь подобное с дочками. Скорее нет, чем да. Конечно, я их очень любила, но вот это ощущение полного слияния с тяжеленьким, теплым и таким родным младенцем было для меня совершенно новым. Он нежно пах молоком и еще чем-то неуловимым, но таким сладким, и у меня от счастья навернулись на глаза слезы. Антошка покорил мое сердце раз и навсегда, и казалось, что нет на свете ничего, на что бы я не пошла ради него. В этот момент я от всей души простила Лизке ее глупость и даже обрадовалась ей, ведь иначе на свет не появился бы Антошка. Это блаженство единения с внуком не прошло с годами, скорее, усилилось. Мне до сих пор кажется, что мы с Антошкой навечно соединены невидимой пуповиной, куда более крепкой, чем та, которая соединяет дитя с матерью у нее в утробе. Я всегда душой знаю, что случилось с моим мальчиком, как он себя чувствует, хорошо ему или плохо, плачет он или смеется. Назовите это мистикой, таинством или как вам будет угодно. Не зря существует поговорка, от которой я в свое время презрительно отмахивалась, не понимая смысла: «Первый ребенок – последняя кукла, первый внук – первый ребенок». Все познается только на собственном опыте, и это – не исключение.

Лизка оказалась очень нежной и трепетной матерью – кто бы мог подумать? Она бежала на каждый хнык малыша, кормила его, следуя новомодным теориям, по первому требованию, переодевала, купала и пела ему колыбельные. Она ласково разговаривала с сыном, склоняясь над ним и улыбаясь ему, а он сладко и невинно улыбался ей в ответ. Я уходила на работу, и у меня сжималось сердце. Вовсе не потому, что я не доверяла дочери. Просто эти восемь-девять часов, пока я была лишена общения с внуком, казались мне вычеркнутыми из жизни, потраченными бездарно и бесполезно.
Антошка быстро научился держать головку, начал гулить, узнавать нас и хватать ручками игрушки, висевшие над кроваткой.
Когда ему исполнился месяц, позвонила мать Романа. Я больше не держала на нее зла, в конце концов, именно благодаря ее беспутному сынку в моей жизни появился чудесный мальчик Антоша, но и добрых чувств почему-то не испытывала. Трубку сняла я, получилось очень удачно – не знаю, что бы могла наговорить ей Лиза. Впрочем, беседовать с этой дамой мне совершенно не хотелось, и я была твердо уверена, что ни она, ни ее сын не имеют никаких прав на нашего золотого мальчика – они сами отказались от этого счастья, поставив под сомнение отцовство Романа.

-Катя, здравствуйте, как я рада вас слышать! – как ни в чем ни бывало начала эта якобы бабушка.
-Слушаю вас, - очень холодно ответила я, мгновенно сбив с нее спесь.
-Ну, как там наш внучок? – уже нерешительно спросила она.
-Не поняла? – отреагировала я. – Вы о чем?
-Ну как же, - растерялись на том конце провода. – Э-э-э...Лизанькин сынок.
-А вы какое имеет к нему отношение? – ледяным тоном осведомилась я.
-Ну как же, - заблеяла бабка-неудачница. – Это ж и Ромочкин сынок...
-Какого еще Ромочки? – невинно уточнила я, начиная получать удовольствие от довольно жестокой игры.
-Да вы что? – не выдержав, завопила моя бывшая сватья. – Издеваетесь надо мной? Романа, сына моего!
-Ну, во-первых, не орите, - немного повысила голос я, - а во-вторых, ваш ненаглядный сын Роман, насколько мне помнится, отрекся от своего ребенка еще до его рождения. Так что вы к нему никакого касательства не имеете, поэтому, будьте так любезны, больше сюда не звоните и нас не беспокойте, иначе мне придется принять соответствующие меры.
Насчет мер я, конечно, загнула – понятия не имею, существуют ли какие-нибудь способы оградить себя от нежелательных звонков, но слова мои подействовали. В трубке захлюпало – надо полагать, бабулечка заплакала, чем доставила мне громадное наслаждение. Немного повсхлипывав, она просительно сказала:
-Катя, может, не стоит быть такой жестокой?
-Я вам не Катя, а Екатерина Георгиевна, - отрезала я. – А уж насчет жестокости... не вам бы говорить, любезная. Прощайте. – И повесила трубку.

Вечером Сашка внес их номер телефона в черный список, и больше они нам, естественно, не звонили. Но не успокоились. Дня через три после этого разговора отец Романа явился прямо к нам домой, да еще и подарок принес – плюшевого мишку. Они с Сашкой беседовали на кухне. Ни я, ни Лиза к нему не вышли, даже здороваться не стали, и малыша, понятное дело, не показывали. Несостоявшийся свекор пробыл у нас минут пять, не больше, и ушел вместе с мишкой. Сашка в подробности разговора нас не посвятил, только хмуро пообещал, что «этот» к нам больше не явится. Помолчал немного и неожиданно добавил:
-Жаль мужика. Задавили они его.

Еще через день, в воскресенье, гулявшая с Антошкой Лиза едва не наехала коляской на самого «Ромочку». Он стоял посреди тротуара с видом «но пасаран», уперев руки в боки и глядя на Лизку так, словно он удав, а она кролик, да только ее этим не проймешь.
-Ну что? – резво начал маменькин сыночек. – Гуляешь с моим сыном?
-Сдай в сторону, - хмуро посоветовала Лизка. – Проехать мешаешь.
-А то что? – заносчиво спросил этот недоумок.
-Ботиночки попорчу, - все так же хмуро ответила Лизавета. – Мамочка, небось, за них полугодовую зарплату выложила. Сам-то на такие за всю жизнь не заработаешь.
-Ой-ой, - насмешливо протянул Роман. – Напугала ежа голым задом. Дай на сына посмотреть.
-С какой стати? – прищурилась Лиза.
-С такой, что я имею на него все права, - заявил этот наглец.
-Да что ты? – ехидно усмехнулась Лиза. – Пожалуй, самое время тебе узнать, что ребенок-то вовсе не от тебя, придурок. Так что можешь расслабиться. Даже ребенка заделать не способен, я уж не говорю о чем-нибудь другом. И в койке от тебя тоже никакого толка. Так что отдыхай, мальчик, ты тут ни при чем.
-Я...ты... – начал заикаться Роман.
-Я, но не ты, - отрезала Лизка. – Так что вали отсюда, забудь про наше существование, и мамочке своей передай, чтобы больше лазутчиков к нам не подсылала, бесполезно.
Она резко двинула вперед коляску, намеренно проехав грязными колесами по замшевым Роминым ботинкам.
-Да ты…да я… - заорал он в Лизину спину.
Лизка остановилась, обернулась и подбоченилась.
-Ну?
-Я на генетическую экспертизу подам! – вне себя завопил горе-папаша.
-Попробуй, - расхохоталась Лизка. – Только для генетической экспертизы требуются как минимум двое, а я тебя к моему сыну на пушечный выстрел не подпущу. – Она так выделила голосом «моему», что даже Роман, наконец, сообразил и заткнулся. – И имей в виду, - добавила Лизавета, - еще раз попадешься мне на дороге, я обращусь в милицию. Скажу, что ты нас преследуешь и угрожаешь моему ребенку. – И она гордо покатила коляску дальше, а ее бывшая большая любовь осталась на месте, переваривая услышанное.

Вообще-то Лизавета, конечно, брала Романа, что называется, «на пушку» - ни в какую милицию мы бы, разумеется, не пошли, да и милиция вряд ли приняла бы во внимание подобное заявление, учитывая…гм…обстоятельства. Но недалекий Роман принял все за чистую монету и от Лизы отстал. До нас, конечно, доходили слухи о том, как он хвалился родившимся у него сыном и обещал через суд отобрать у Лизы ребенка – городок-то небольшой, и чуть не все друг друга знают – но этим дело и ограничилось. К ней он больше не подходил, и к нам никто из их семейства тоже не являлся. Мы вздохнули спокойно.
В свидетельстве о рождении, в графе «отец», Лиза записала Сашку, благо теперь законы это позволяют, не нужно ставить прочерк. Так что внук получил свой первый в жизни документ и официально стал Антоном Александровичем Степановым.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив