
Целуя девушек (зачёркнуто) землю


Встретила знакомую на улице. Мне:
— Ты чего такая убитая?
— Люди гибнут и остаются без домов. А ты чего такая... безмятежная?
— А от меня ничего не зависит. У меня дочь, и я спокойна. Плету из газет корзиночки. Разрисовываю бутылки. Играю в компьютерные игрушки. Отвлекаюсь.
Безумно жаль мальчишек с той и другой стороны. Когда-то я писала рассказ. Выдуманный. Женщина в чеченскую отрубила у сына несколько пальцев на правой руке. Объяснять не надо. Будто рубила дрова и позвала: «Сынок, подержи». Он и не знал ничего.
Потом эту женщину затравили сельчане. Проклял сын и уехал навсегда, чтобы не видеть мать. Типа «Трясины» с Нонной Мордюковой.
Что-то не видно фото погибших — матёрых прожжённых бойцов. Мальчишеские лица. Возраст 19- 20-21- 22 года. Говорят, в Великую Отечественную самые юные гибли первыми. Крикнут «Мама!» — и носом в землю.
Страшно умирать, когда стране до тебя нет дела. Ты умираешь — а страна дерётся в очереди за сахаром и прокладками. Маме жалко, ой жалко, но что она может сделать? И 7 миллионов в хозяйстве не лишние. Дочки Танька и Валька подрастают, можно студию в Москве присмотреть.
В основном гробы приходят в маленькие райцентры и затерянные деревни. Там, где живут самые безответные и бедные.
Страшно умирать в 20 лет, когда в это время твои сверстники-айтишники пьют грузинское вино, едят киргизский виноград и весело тусуются, и одна беда: квартирки подорожали. Когда сыночки чиновники и депутатов целуют загорелых девушек, ныряют с яхт и купаются в голубых бассейнах вражеских, подлых, мерзких западных стран. И ведь ни одна с... п... г... не вызвала сыночка из проклятой гниющей Европы и Америки и не послала на передовую на святое дело: Родину защищать. Или всё же яхты и виллы?