большой ответ на 450 комментариев

Недавно совершенно случайным образом поставил эксперимент. Опубликовал в ЖЖ пост о моем отношении к Сергею Кургиняну и о том, почему я участвую в движении «Суть времени». Вскоре пост появился на vott.ru (я толком не понимаю, как устроен этот ресурс, но мое появление там для меня неожиданность) – и набрал 120 за и 17 против, а также 60 с чем-то комментариев. Пост в ЖЖ набрал 450 комментариев. Я просто хочу сказать, что для моих постов это много. И причина того, что внимание к моему блогу взлетело на сто порядков, именно в слове «Кургинян». Точнее, в обсуждении Кургиняна.

Я не умею общаться в соц.сетях, поэтому пусть простят меня читатели за недостаточную активность в комментариях. Но я постарался все прочитать – и сейчас постараюсь кое-что ответить. Ответ большой.

Во-первых, я не готов обсуждать употребление терминов, законы логики, требования дать ссылки на точные дефиниции и придирки к точности формулировок. Кому-то это очень интересно – мне нет. Слова определяются в словарях, а явления и сущности – в специальных текстах, которые нужно внимательно читать. Зачем устраивать полемики в ЖЖ о том, «что вы понимаете под марксизмом» и «нельзя ли поподробнее, что такое модерн»? Сыскались еще такие уникумы, которые увидели логическую ошибку в том, что я назвал идеологию СВ «не эклектикой» и «не догматикой». Оказывается, люди, которые не знают этих слов, тоже заглядывают в мой Живой Журнал. Друзья, эклектика – это объединение разнородного, не достигающее единства и целостности. Говоря «не эклектика» я подразумевал, что, на мой взгляд, множество идей и традиций преобразуются в какой-то синтез. Догматизм, друзья мои, это неспособность выйти за рамки строго установленной совокупности идей (догм), неспособность уточнять и трансформировать представления под воздействием реального мира. «Не эклектика и не догматика» значит в данном случае «цельное и одновременно гибкое учение».

Во-вторых, почему-то сразу возникла тема нетерпимости и хамства. При этом писалось о хамстве со стороны сутевцев, но как-то не писалось о хамстве по отношению к Кургиняну и к автору блога (ко мне). Вопросы этики коммуникации в ЖЖ не обсуждают, но все же. Я не отвечаю на хамство по отношению к Сергею Ервандовичу, а просто удаляю комментарии. Обсуждать идеологию – ради бога. Обсуждать действия – сколько угодно. Но поливать грязью нехорошо. Если оппонентам кажется, что «сутевцы» ведут себя нетерпимо, то пусть вспомнят: а) что сутевцы – это люди, и разные люди (со своими темпераментами и коммуникативными навыками), и б) что полемика ведется в контексте, когда Сергея Ервандовича поливают грязью все, кому не лень (и рассчитывать на спокойное обсуждение от каждого «сутевца» в ситуации информационной бойни даже странно).

В-третьих, есть вещи, которые сложно на пальцах объяснять. Например, что тексты великих мыслителей нелинейны. Или что философствование (много о философии говорится) требует свободы в не меньшей мере, чем учености. Первое условие философствования – это обнаружение себя самого в мире и обретение своего языка общения с миром. Философия в ее общекультурном назначении – это обретение человечеством себя через многоголосие позиций и точек зрения. К этому философия не сводится, но этим она для меня определяется.

О том, какие вопросы возникли в обсуждении.

I.

Все бурно отреагировали на установку «коммунизм, но не марксизм». «Не марксизм» вовсе не означает отрицание вклада марксистов в дело коммунизма. «Не марксизм» в «Сути времени» означает, как минимум, отказ от диамата. Я-то вообще не считаю, что Энгельс правильно сформулировал основной вопрос философии в «Людвиге Фейербахе». Я не считаю, что разделение на материалистическую и идеалистическую философию – это самое главное. И я не уверен, что, например, термин «идеализм» можно распространять на все религиозные философии. Короче, «материализм» уже не является философской базой современного коммунистического движения. И мы, например, самым внимательным образом смотрим на пресловутую «теологию освобождения».

Далее, по поводу классовых интересов – излагаю свое видение. Марксизм полагает, что классовый интерес буржуазии связан с эксплуатацией и ее усилением, а классовый интерес пролетариата объективно связан с отмиранием классов. К буржуазным интересам отнесено все реакционное, а к пролетарским – все прогрессивное. Это очень вдохновляющая гипотеза – вот только объективный интерес пролетариата пока слабо себя объективно проявил. Иногда кажется даже, что объективный интерес пролетариата – в потреблении. Умозрительно получается будто бы так, что пролетариат, действуй он в своих интересах, должен уничтожить капитализм. А на деле получается, что он его не уничтожает. Выходит, что реальный интерес пролетариата может заключаться в стабильном достатке и открытых для каждого пролетария возможностях стать капиталистом. И за этот интерес пролетарии вполне себе борются во всем мире. Объективный интерес и реальный интерес пока почему-то не совпали. Но ведь марксизм не может опираться на «умозрение», на то он и марксизм (философия практики!). Поэтому допустимо предположить, что классовые интересы не решают исход исторических сражений. Только пролетариат, возгоревшийся коммунистическим идеалом, совершает революции. Этот идеал, который является субъективным, можно зафиксировать – в текстах, например. А вот объективный классовый интерес, якобы направленный на конец капитализма, нигде себя однозначно не проявил.

Марксизм классический считает лестницу формационного прогресса столбовой дорогой истории. Насколько лестница прослеживается в мировой истории – вопрос открытый. Но существует концепция конкуренции миропроектов, которая и принята «Сутью времени». Кургинян не отрицает формации, но считает, что в истории сталкиваются не только интересы классов, но и миропроектные воли. А также что буржуазную эпоху нельзя описать только в терминах теории капитализма – ее требуется описывать также как эпоху проекта «модерн».

Рассуждения об идеалах и миропроектной воле требуют того, чтобы, наряду с диалектикой исторического процесса, использовалась еще и герменевтика. То есть метод предлагается несколько отличный от классического марксистского.

Ну, и главное, что заставляет меня лично говорить: «но не марксизм». Это странная монологическая позиция, которая все время проявляется в диалогах с марксистами. Не-марксисты оказываются мракобесами, всяких там Ницше с Блаженными Августинами вообще читать незачем, а такие левые авторы, как Фромм, Сартр, Адорно, Беньямин, – это буржуазные попутчики, даже близко не приблизившиеся к простой гениальности «Материализма и эмпириокритицизма». Простите, что обобщаю, но таких вот «тру-марксистов» слышно обычно громче всех.

II.

Метафизика… Я, может, неправильно понимаю Кургиняна, но всегда понимал его примерно так. Для подлинной борьбы и подлинной воли нужна метафизика. Метафизики бывают разные. Есть черная метафизика, которая порождает черную волю. Это метафизика смерти, мертвого духа, гностической радикальной нелюбви к мирозданию (при этом Кургинян оговаривается, что гностики, конечно, были разные – и он нечто обобщает, не приписывая, например, манихейству ту же деструктивность, что оккультному фашизму). А есть метафизики, сражающиеся за бытие, за человека, за жизнь. И именно метафизика позволяет собрать до конца субъект действия и вести войну с врагом. Он, Кургинян, глубоко воспринял некую метафизику, которую он называет «красной». Это метафизика вечного боя с Тьмой. Некое начало порождает мир, развивающийся и усложняющийся. Но силы смерти и хаоса бросают миру вызов. И разворачивается «вечная война» между нами и тьмой. Кургинян не навязывает эту метафизику всем и каждому, он даже не навязывает ее членам «Сути времени», он ее время от времени поясняет, но к ней все не сводит. Говорится, что нас объединить должны некие метафизические константы: «враг человечества», «единство живых и мертвых», «подлинность» и др. Где-то он, наверное, очень сильно акцентирует метафизику «вечного боя» (которую, наверное, допустимо назвать и «дуализмом», хотя Сергей Ервандович этого избегает), но он классический «монизм» считает братом и соратником в войне с «врагом». То есть: вот, помимо прочих, предложена «красная» метафизика, вот есть антагонист в виде «черной», и главное – заполучить какую-то метафизику, позволяющую с врагом бороться.

У меня состоялся диалог с ценителями Гегеля, которые считают, что Кургинян критикует Гегеля как «мониста» с позиций «дуализма». Почему Кургинян критикует Гегеля – он вроде бы подробно объяснял. Со ссылками на: 1) Маркса (читайте последний раздел «Экономическо-философских рукописей»), 2) Фукуяму и Кожева (читайте, что пишет Фукуяма о Гегеле в «Конце истории», а он там о Гегеле пишет, а не о постмодернизме), 3) Белинского (читайте знаменитые письма к Боткину, на которые ссылался еще Бердяев в «Истоках и смысле русского коммунизма»). Маркс и Белинский говорят, что Абсолют у Гегеля пожирает человека. Не о том речь, что в конце истории человека не будет, а будет смерть, а о том, что человек в метафизике Гегеля приносится в жертву Духу. Наши страсти и мучения – лишь моменты осуществления через нас Духа. Соответственно, историческое творчество человека закончится в «конце истории», когда Дух осуществит себя в нас. И как оно закончится – Фукуяма описывает, цитируя Кожева и Гегеля. То есть идея «конца истории» связана с общей метафизикой Гегеля, в которой (по замечанию Белинского) всеобщему, как Молоху, приносится в жертву человек. Маркс тоже видит в гегелевском Духе некое мертвящее начало.

Что там у Гегеля на самом деле с концом истории – надо разбираться. Но его конец истории, однозначно, не победа человека творческого и развивающегося в бесконечность. И нелинейный Гегель этот постгуманизм в себе содержит, хотя им не исчерпывается. Никто не говорит об отбрасывании диалектики, никто не говорит, что Гегель – враг человечества. Речь о том, что у Гегеля есть мрачные метафизические пределы, которые можно отрицать, но которые почему-то Маркс описывал (на языке «антропологического реализма») и против которых Белинский бунтовал. Напомню, что в советском официозе Гегель считался безусловно великим философом, но его историософия считалась реакционной. Это было упрощенным выражением (и далеким отголоском) неприятия левыми гегелевского взгляда на смысл и исход человеческой истории.

Со мной этот спор вести неконструктивно. Я не знаток Гегеля, чтобы отстаивать здесь какую-то позицию. Может, займусь изучением Гегеля в наступившем году. Могу лишь сказать, что история культуры у Гегеля – закостеневающая, мертвящая; культура у него застывает в неких образцах, а дерзания развивать культуру выше и глубже – тщетны (в творчестве искусства нельзя превзойти античность, в творчестве философии – самого Гегеля). И я точно знаю, что позицию Кургиняна по метафизике и связанной с ней историософии Гегеля нельзя считать «вульгарной». Мне как раз импонирует, что Гегель у Кургиняна – нелинейный.

Примерно так. Если будут отклики – постараюсь ответить, но оперативность не обещаю.