Больше самоуправления, меньше самоуправства!

foto_history — 04.01.2025

Часто слышишь в последнее время: само... само... Самофинансирование. Самоокупаемость. Самоуправление... А что это такое? Энциклопедический словарь издания 1955 года трактует понятие «самоуправление» как буржуазное.. Вышедший через 25 лет тот же словарь сообщает, что «Самоуправление» — название нелегальной газеты, выпускаемой группой социалистов-федералистов в Женеве в конце прошлого века. Другого разъяснения не дается. А ведь на июньском Пленуме ЦК КПСС Горбачев назвал самоуправление мощным стимулом для проявления инициативы и самодеятельности трудящихся. Как же действует на практике этот стимул? Мне показалось интересным присмотреться к опыту Югославии, где вот уже более 30 лет испытываются различные формы самоуправления.

Как это начиналось
Известно: страны — как люди. У каждой свой характер, своя судьба. Моё открытие Югославии связано с XX съездом. Почти четверть века назад я приехал сюда впервые, приехал как к реабилитированному другу. Восхищался его мужеством, свободолюбием и жизнестойкостью. Поражался истовой вере в наши идеалы, невзирая на трагические изломы недавнего прошлого, желанию найти свой собственный путь. Я писал тогда, что меня удивило одно обстоятельство, показавшееся с непривычки странным: куда бы ни заходил, с кем бы ни встречался, тема разговора была одна и та же — экономика, хозяйственный механизм, хозрасчет. Тогда же впервые услышал о югославском самоуправлении, которое, собственно говоря, и родилось в противовес бюрократическому сталинизму.

В отличие от круто замешенного централизма, сквозь который не мог пробиться живой росток демократии, самоуправление означало децентрализацию власти, передачу ее на предприятиях в руки рабочих советов, контролировавших всю деятельность администрации. Особенно поражала воображение входившая тогда в жизнь практика выборности руководителей, даже главных редакторов. И вот я снова здесь. Хожу по нарядным улицам Белграда, Любляны, Сплита, где внешне мало что изменилось. А на самом деле? Коллеги из еженедельника «Нин» сумели предельно четко и организованно использовать уж очень краткую неделю моей командировки, чтобы, не говорю постичь, хотя бы в общих чертах понять ситуацию, сложившуюся за последнее время в югославском обществе.

Удалось встретиться с разными людьми и представить довольно широкий спектр мнений. Итак, меня интересовало, как функционирует система самоуправления, дала ли она ожидаемые результаты, и если нет, то почему. Свой первый визит нанес Найдену Пашичу. Главный редактор «Нин» Мирко Джекич неспроста рекомендовал его.

Во-первых, по чисто корпоративным соображениям: профессор Пашич — один из основателей еженедельника «Нин». Во-вторых, по соображениям дела — у него много книг и статей по самоуправлению, в-третьих, он владеет предметом не только как теоретик, но как практик, находясь на одной из верхних ступенек иерархической лестницы самоуправления. Н. Пашич — судья Конституционного суда Сербии (был им по крайней мере до дня моего визита, но об этом чуть позже), а еще член президиума республики и депутат палаты национальностей ее веча, член ЦК СК Сербии и ЦК СК Югославии и т. д. и т. п.

Человек весьма уважаемый и среди политиков, и среди ученых, и среди журналистов. Начали мы с кофе по-турецки, к которому подали рахат-лукум. Судья заметил: — Мы, как известно, свыше 500 лет были под турецким владычеством и никак не можем избавиться от привычки пить такой кофе. Не правда ли, удобная форма для оправдания нашей отсталости? Впрочем, турки тоже ссылаются на Сербию, когда хотят оправдать свои недостатки... Эта самоирония задала тон всему разговору о самоуправлении — деловому, заинтересованному и очень откровенному.

Мой собеседник не пытался подсластить рахат-лукумом горькую пилюлю, он размышлял вслух об очень для себя важном и наболевшем. Судья Пашич начал с истории вопроса:
— 37 лет действует югославская система самоуправления. В 1950 году предприятия передали во власть самих работников. Это был очень тяжелый период, и именно в таких трудных условиях самоуправление как идея показало свою жизнеспособность. Вспомним — то было время, когда Югославия находилась а конфликте с Информбюро, она фактически была изолирована от мира и могла рассчитывать только на себя.

В таких условиях введение самоуправления значительно увеличило заинтересованность рабочего класса а своем труде. Начало было скромным, без особых эффектов. Закон о самоуправлении был весьма лаконичным. Он предписывал создавать на всех предприятиях рабочие советы, которые отныне приобретали право принимать решения по всем животрепещущим вопросам данного предприятия: о плане, объеме продукции, перспективах развития о финансовых делах. Рабочий совет выбивался тайным голосованием. Но уже в первой фазе самоуправления существовала некая двойственность. С одной стороны выборный рабочий совет, с другой — назначаемый сверху директор и его команда — администрация.

В 1946 году в Югославии была принята новая конституция. Она взяла многое из так называемой сталинской. В 1953 её дополнил конституционный закон о самоуправлении. В 1963 принята вторая конституция, а в 1973-м—третья. Сейчас уже четвертая действует. Однако, несмотря на частую смену Основного закона, программа СКЮ о самоуправлении, принятая на VII съезде в 1958, оставалась неизменной...

Я спросил: значит, партия заинтересована в развитии самоуправления?

— В центре — да, на местах — не очень. Ибо каждый шаг в последовательном развитии идей самоуправления уменьшает власть руководителей. Мы объективно говорим о том, что основным противоречием в нашем обществе является противоречие между самоуправляемым производителем и структурой политической и экономической власти. Материальной основой административной бюрократии является монополия государства на средства производства.

Такая монополия превращает государство в универсального работодателя и собственника основных средств производства. Это укрепляет позиции руководителей. А основное наше стремление в том, чтобы сами рабочие решали вопросы экономики.

— Если я правильно понял, то главное противоречие в том, что государственной собственности уже не существует, она передана на предприятия, а партийные и правительственные органы все еще обладают огромными правами в деле проведения тех или иных экономических мер, то есть руководят тем, чего, по существу, не имеют и за что не отвечают?

— Именно в этом. Но не только. До начала 60-х годов 70% всех основных средств находилось в руках государства и 30% — в руках предприятия. Коренное изменение произошло тогда, когда государственные средства перекочевали в банки. Встал вопрос о том, что такое банк: учреждение, которое контролирует движение капитала, или это так называемая длинная рука государства?

По новому закону, принятому в начале 60-х годов, банк должен находиться под контролем рабочих которые держат в нём свои средства. Они выбирают из своей среды делегатов, контролирующих деятельность банка.

Так в теории. А на деле государственные органы диктовали банкам, как распределять деньги. И достаточно было одного телефонного звонка какого-нибудь правительственного чиновника, чтобы миллиардные средства пошли туда, куда нужно не рабочим, их заработавшим, а местным властям. И когда сейчас мы провели серьезный анализ всех капиталовложений выяснилось, что они вкладывались часто нерационально, без учета интересов всего общества. Но главное — во всем этом трудно было найти виновного. Вот и сосуществуют две системы: формальный самоуправленческий фасад — рабочий совет, делегаты банков — и огромная сила неформальных правительственных влияний. Это сказалось и на отношениях внутри югославской федерации.

— Не вижу связи...

— Связь прямая. Власти республики думают зачастую только о своих местных интересах в ущерб обще югославским. Появляются идеи о самостоятельной замкнутой республиканской экономике. Дело в том, что мы не смогли осуществить одну из целей самоуправления — свободное взаимодействие самоуправляемых предприятий на территории всей Югославии, главной целью которых является экономический интерес. К сожалению, многие системы самоуправления исказили свой первоначальный лик. И хотя теперь рабочий совет может выбирать администрацию, все же первое слово и в этом процессе принадлежит политической власти, которая, по существу, утверждает кандидатуру руководителя.

— Каким образом?

— Чтобы осуществлять контроль над выборами руководителя любого ранга, в рабочем совете имеется комиссия по кадрам. К ней апеллируют, когда налицо конфликтная ситуация. Если же и она не решила спора, обращаются к нам. В Белграде был такой случай. На предприятии точной механики избирали директора. Община прислала своего кандидата. У него на прежнем месте истек срок полномочий — вот ему и решили подыскать теплое место. Рабочий совет с этим резко не согласился, у него свой кандидат, о котором коллектив был очень высокого мнения. Предприятие выбрало своего кандидата.

Но с этим не согласилась община (область), указав на то, что было нарушено законодательство — не согласовали вопрос с комиссией по кадрам. Три раза коллектив избирал своего кандидата, три раза община не утверждала его. Тогда рабочий совет обратился в Конституционный суд Сербии. Наше решение было таково: утвердить кандидата предприятия, поскольку согласование в комиссии по кадрам, согласно закону, не обязательно. Это не прошло даром Конституционному суду. На него напали и политические деятели, и даже печать. Но наш вердикт должен быть выполнен, ибо это последняя инстанция, решение Конституционного суда обжалованию не подлежит.

— Если можно, чуть подробнее о вашем суде.

— У Конституционного суда очень сильные позиции в обществе, ответственные функции. Мы даже в состоянии заявить, что какие-то положения или законы не согласуются с конституцией и могут быть отменены. Если скупщина (парламент) в течение 6 месяцев не изменит закон, на который указал Конституционный суд, то он теряет силу. Судьи Конституционного суда (их 11 человек) обладают серьезным иммунитетом. Они избираются на 8 лет скупщиной. Мандат судьи не может быть сокращен или прерван. Есть только три условия. которые могут повлиять на это: болезнь, арест, собственная отставка...

Тут я хочу прервать рассказ Найдена Пашича. Накануне нашей встречи он так и поступил: подал в отставку до истечения мандата — ему оставалось полгода. Вопрос принципа: как быть, если по закону работник старше 65 лет с трудовым стажем не менее 40 лет должен идти на пенсию, но мандат, который он получил на выборах, еще действует? Пашич принял решение для себя и, надеется, для других — об этом его поступке писали газеты...

— Когда-то считали, — говорит на прощание профессор, — что дорога самоуправления — прямая и гладкая. А она оказалась вся в ухабах.

— Где же выход?

— Главное, чтобы предприятие оказалось как можно дальше от центральной власти, чтобы могло обеспечить свободное движение рабочей силы, финансов и средств производства. Впрочем, поезжайте на какое-либо предприятие — получите новый срез проблемы.



День нынешний
Сплит. Знаменитая судоверфь, где построено много судов для нашего флота. На стапелях возвышается еще не крашеная громадина танкера «Илья Чавчазадзе», а чуть поодаль на профилактическом ремонте стоит «Ната Вачнадзе». Вокруг снуют люди в спецовках. Поначалу впечатление такое, будто попал на съёмочную площадку: тот же бедлам и отсутствие логики.

Но постепенно сквозь кажущуюся бессмысленность в движении человеческих фигур и механизмов проступают контуры неких закономерностей: одни готовят к погрузке необходимые детали, взятые со склада, другие грузят и отвозят к остову корабля, от него спешат третьи, эти потоки встречаются, плавно обходят друг друга к начинают новый виток по хорошо налаженному маршруту.

Мой спутник Карло Булич взирает окрест начальственным оком, хотя должность его весьма скромная — экономист. Он уже второй год председатель Центрального рабочего совета верфи. Об этой своей обязанности привык, судя по всему, говорить с журналистами.

И начинает как по писаному: — Самоуправление на предприятиях, в цехах, на участках и т. п. осуществляется путем принятия решений на общих собраниях, референдумах, через делегатов рабочих советов. На верфи работают 7,5 тысячи человек. Она состоит из нескольких фабрик. На каждой — свой рабочий совет, который избирает делегатов в Центральный совет верфи.

В прошлом году переизбрали генерального директора. Он был единственным кандидатом. Потому что его никто не хотел менять Хорошо, значит, себя проявил. По правилам генерального директора избирает рабочий совет. Голосовал!, открыто — рабочий совет сам решает, как будет голосовать.

Как мы можем влиять на политику генерального? Надо учесть, что рабочий совет — это как бы законодательная власть, а директор — исполнительная. Но право вето у генерального. Как почему? Потому что функция руководства предприятием — главная функция. Но если рабочий совет считает действия дирекции неправомочными, он тоже может приостановить ее действия. Нет, нет, за мои два года этого, слава Богу, не случалось.

А на других предприятиях бывало. Иногда доходило до того, что рабочие советы снимали с должности директоров. А что профсоюзы? Никакого дублирования. Вмешиваться в дела рабочего совета ни профсоюзная, ни партийная организации не имеют права, хотя профсоюз может отозвать плохо работающего члена рабочего совета. Если мастер хочет уволить рабочего, он должен заявить об этом в дисциплинарную комиссию рабочего совета. Только она может дать разрешение. Рабочий не удовлетворен? Идет в свой, совет. Неудача? Тогда в профсоюз. И уже потом в суд.

Вся эта система, считает Карло Булич, действует сейчас слишком либерально. Зачастую ни дисциплинарная комиссия, ни рабочий совет не хотят дать санкцию на увольнение даже отъявленному лодырю. Из ложно понятой классовой солидарности. Это разлагающе действует на коллектив. Председатель уверен, что надо дать больше прав в этом вопросе дирекции, чтобы повысить дисциплину и чтобы действовало не только самоуправление, но и просто управление. То есть рабочий совет верфи требует, по существу, усиления административного воздействия на жизнь коллектива. Он за то, чтобы более четко разделить функции власти: совет занимался бы стратегией, перспективным планированием (с помощью соответствующих профессиональных служб), а дирекция, получив всю полноту власти, это наилучшим образом выполняла.

Тут любопытно было бы узнать мнение представителя администрации, о которой так печется председатель рабочего совета. На сей раз я выбрал сферу, близкую нашей газете, и вместе с коллегой из «Нин» Ненадом Бриски отправился в Любляну, где находится крупнейшее издательство Словении «Цанкарьева заложба».

Но прежде — о о самом издательстве. Выпускает около 100 названий в год. Книги самые разные — от словарей до художественной прозы. Тяготеет к сериям, скажем, таким: «100 романов мировой классики», «Нобелевские лауреаты по литературе»... Проблема в тиражах. На словенском сегодня говорят 2 миллиона человек, поэтому 10 тысяч — предел мечтаний. Выручают энциклопедии и словари. А еще совместные с другими странами издания. Выпустили вместе с Оксфордским университетом учебник английского языка для самых маленьких. Или вот 2 тома гастроэнтерологического атласа для врачей. Печатали в Любляне, а часть тиража взяли партнеры. Предложили, кстати, и нашей «Международной книге». Но это так, между прочим.

Директор Мартин Жнидерсич и главный редактор Янес Станин, перебивая друг друга, объясняли особенность их рабочего или издательского совета. — О, это наша верховная власть! — воскликнул импульсивный дофвктор «Цанкарьевы заложбы». — У него есть отличие от ему подобных. Совет состоит из двух частей, палат что ли: внутренней и внешней. В первую часть тайным голосованием избирают издательских работников различных профессий: редакторов, продавцов книжных магазинов, шоферов и проч.

Всего 18 человек на 330 работающих. Вторая часть состоит из 9 человек со стороны — представители Союза писателей. Союза переводчиков, других общественных организаций, университета. Положением определено, какие вопросы решает весь совет, а какие — только его внутренняя часть. Скажем, программу издательства на год утверждает большинство всего совета, а чисто редакционные дела — только 18 человек. Председатель выбирается из 9 пришлых, а его заместитель — из своих. Директор подотчетен не председателю, а совету. С другой стороны, как и на верфи, он может наложить на его решение вето. Директора и главного редактора выбирают по конкурсу, условия которого публикуют в печати. Специальная комиссия рассматривает кандидатуры, их соответствие выдвинутым условиям.

В заключение мои собеседники говорят: вообще-то, если директор хорошо себя проявил и сам уходить не собирается, тогда конкурентов бывает мало, а то и вообще ни одного. Так выбирали нынешнего... Но по идее, считает Станич, во время выборов должен быть выбор...

Что за горизонтом?
Весь в сомнении возвратился в Белград. Как же так, недоумевал я, возможно ли запрягать телегу с двух концов, куда же она двинется и двинется ли вообще? Как совместить право вето директора с его подчиненностью рабочему совету? А выборы! Зачем они — проформы ради или в них видят действительное проявление демократии? А тут еще начался пленум ЦК СКЮ по проблемам, сложившимся в автономном крае Косово.

По телевидению транслировали его работу, затем шли кадры Демонстрации жителей области, приехавших в Белград, И вновь вопрос: соотносится ли как-то Косово с проблемами югославского самоуправления? Мирко Джекич позвонил и сказал, что нашел еще двух весьма подходящих собеседников. Один из них — огромный человек-гора, председатель рабочего совета редакции «Нин», известный журналист, ведущий рубрику «Общество и политика», Александр Тыянич. Второй — профессор факультета политических наук Белградского университета Балша Шпадиер. Они представляли полярные взгляды на проблему.

Александр Тыянич. Думаю, следует говорить о кризисе самоуправления, который привел к кризису в Косово. Дело в следующем. Самоуправление — это пока только проект, большой, величественный проект. Его главная слабость — в теоретической основе. В истории не существует примера, из которого можно было бы черпать опыт самоуправления. Нам никто не может преподать урок, приходится идти в темноте, шарахаться то влево, то вправо, а в последнее время шагать назад.

Это мое личное мнение, но причина такого положения в том, что самоуправление подчинило себя идеологии, а не экономике. Сам факт, что идеология у нас впереди экономики, ведет к нарушению порядка вещей. Мы все еще производим больше идеологии, нежели товаров, — в этом наша слабость. Нужно найти равновесие между тем и другим. Некоторые, правда, уже нашли. Они получают идеологию дома, а товары — за границей. Кроме того, следует иметь в виду (и в этом наше основное противоречие), что децентрализация превратила Югославию в ряд самостоятельных островов, в которых всё меньше становилось самоуправления, а все больше ощущалось администрирование. Другими словами, начался процесс демонтажа югославской федерации. От этого процесса ни одна из республик или автономных краев не хотела отстать. Особенно наглядно это проявилось в Косово.



Её единственная особенность — примитивная форма сепаратизма, экономическая, социальная, культурная неразвитость, национализм. Некоторые руководители Косово оставались у власти со времен второй мировой войны. Они были несменяемы. И это не самое главное. Мы переживаем коизис не только самоуправления, но и власти. Ошибочные решения принимались не только в кадровой политике, но и в экономике. Один ушедший на пенсию руководитель Хорватии заметил, что его вина в инвестиционной политике составляет всего 0,5 процента. Молодежная газета Загреба тут же подсчитала сумму потерь и предложила ему выплатить 250 миллионов долларов только по одному объекту — строительству алюминиевого завода на месте, где алюминий отсутствовал, не бызо ни дорог, ни электроэнергии.

А завод построен и не работает. Это было время, когда мы верили, что социализм все может: алюминия нет — добудем, дорог нет — построим, электроэнергию найдем. Мы съели все кредиты, которые брали за границей, и оказались на бобах. И сейчас пришли к тому, что чувствуем себя не столько югославами, сколько сербами, словенцами, хорватами или черногорцами. Таким образом, мы достигли вершины теории абсурда. Теперь модно быть пессимистом. Но лично я, думая о будущем, обращаюсь мысленно к нашей партии и надеюсь, что ей вновь удастся справиться с проблемами. Наде иметь слух для новых идей, тоже социалистических. Но они должны отличаться от привычных представлений. Мы пока находимся в детском саду демократии. Пора переходить в школу.

Балша Шпадиер. Во все времена серьезные политические изменения вызывали негативное к себе отношение. Но несмотоя на ту критику, которая здесь звучала, я считаю, что главным достижением Югославии стали те изменения, которые произошли в наших мыслях. Я уже никогда не смогу молчать, если с чем-либо не согласен. У нас существует общественное мнение, и оно непосредственно влияет на политику. В начале 70-х годов появилась идея сформировать на предприятиях группу, которая будет и руководить, и отчитываться перед коллективом. Но возникала опасность технократии. И мы отказались от этого. И теперь у нас смешанная система отношений, без четкого разграничения.

Сейчас опять возникает желание создать на предприятиях некое единовластие с периодическим отчетом перед коллективом, скажем, раз в полгода или ежегодно. Когда мы говорим о перспективе развития самоуправления, то есть о том, быть ему или не быть, следует проанализировать природу нынешнего кризиса в Югославии. Мы долгое время избегали слове «кризис». А сейчас, возможно, чересчур часто употребляем его. Но наш кризис — это не то, что обычно имеют в виду: например, кризис в США в 1929 году.

В Югославии сегодня речь идет скорее о застое. А поскольку мы — развивающаяся страна, этот застой превращается в кризис. Единого рецепта, чтобы лечить болезнь, увы, нет. Много разноречивых факторов привело к застою. Мне кажется, что без самоуправления кризис в Югославии был бы более глубоким. Наша децентрализованная система действует на местах, как амортизатор.

Если в Польше происходит забастовка в Гданьске, то ощущается она сразу и в Варшаве. Когда же у нас забастовка в Риеке, то это потрясение прежде всего для самого города, потом для республики, а затем, как круги на воде, она в ослабленном виде доходит до Белграда. В таком действии амортизатора есть и плохие стороны — децентрализация разобщила рабочий класс И все же, невзирая на все недостатки, отмеченные здесь, я говорю: больше самоуправления, меньше самоуправства!

В последний день командировки узнал, что главный редактор «Нина» покидает свой пост. Рабочий совет предлагает кандидатуру сотрудника редакции. Сверху хотят прислать своего. Кто кого? Саша Тыянич уверен, что сегодня никто в Югославии не может заставить рабочий совет изменить свое мнение и что демократические выборы сделают достойный выбор, то есть победит их кандидат. «Не потому, что он наш, а потому, что он лучший, — нам ведь виднее», — сказал Саша.

Белград - Москва

М. Максимов, "Югославский урок", «Литературная газета», 12 августа 1987

Оставить комментарий

Популярные посты:

traianus

«Банкрот Консалт»: клиентский опыт, подтвержденный положительными отзывами

ru_aviation

Гидроавиасалон-2006 в фотографиях Сергея Рябцева ч2-2.

colonelcassad

Подполковник Панферов

lemming809

Новоспасский мост

norg_norg

Мариам Цахалова раскрылась наотличненько

l_boris

Советский экран

helga1234

Новогодняя ночь

komuccar

Алые гвоздики товарищу Сталину.

maysuryan

На Невидимую Руку наложат лёгкие браслеты

• Ранее
• Архив