Бог троицу любит.

yapritopala — 28.02.2011   Когда мне в первый раз написали на бумажке "внематочная беременность" и поставили в скобочках крошечный вопросительный знак, мне было 25 лет. Я жила в коммунальной квартире с мужем и котом Барсиком, была полна радужных иллюзий относительно своего скорого материнства и всё своё свободное время посвящала попыткам воплотить эти иллюзии в жизнь. Женская консультация №14 была моим родным домом, специалист по лечению бесплодия - моей второй мамой, а гинекологическое кресло - мой естественной средой обитания. И уж не знаю, почему, но тогда, в 25 лет, мне казалось, что диагноз "внематочная беременность" является смертельным. То есть, шансов на то, что с таким диагнозом можно выжить, практически нет.
  И конечно, когда я увидела, как доктор пишет на бумажке эти страшные слова, со мной случился шок. Слёзы хлынули сами по себе, крупные такие, размером с теннисный мячик, капали на пол кабинета №2, разбивались об него и мелкими брызгами орошали туфли врача и акушерки. Я этих слёз не замечала, мы были как бы по отдельности - вот я, а вот слёзы. Мне было не до них совершенно, не хотелось отвлекаться на пустяки.
  Я спокойно слезла с кресла, натянула трусы до подбородка, внутренне сконцентрировалась и начала вспоминать, какие дела мне нужно успеть доделать перед тем, как отойти в мир иной.
  Первое, что пришло в голову - то, что я сняла занавески, но так и не постирала их. Какой позор, подумала я, люди придут в мой дом на поминки, а занавесок на окнах нет.
  Потом я вспомнила, что к врачу я пришла прямо с работы, муж на сутках и вернётся только завтра утром, а Барсик не накормлен. И не исключено, что, в связи с моей скорой кончиной, всем ещё долго будет не до него, и не видать ему сметаны до самых поминок. А когда они ещё состоятся, те поминки... Бедное животное может и не дожить. И каково будет моему мужу вот так разом похоронить всю семью?
  И что будет есть сам муж, если в холодильнике - шаром покати, я ведь ничего не успела приготовить.
  Все эти мысли пульсировали у меня в голове и наводили ужас, и когда врач Кирдина сказала, что немедленно вызывает скорую помощь прямо к дверям женской консультации, я попросила её немножечко повременить.
  - Понимаете, Маргарита Павловна, - сказала я ей, - я прямо сейчас никак не могу ехать в больницу. У меня муж на работе, холодильник пустой, кот голодный и занавески не постираны. Давайте я пойду домой, всё постираю, всех покормлю, а завтра приду и мы с вами вызовем скорую помощь.
  Маргарита Павловна, помнится, даже потрогала мой лоб и поинтересовалась, не употребляла ли я с утра чего-нибудь крепче кофе. И акушерка смотрела на меня странно-странно, как на дауна. Ну да, со стороны это действительно выглядит подозрительно: стоит девица, несёт серьёзным голосом какой-то бред, рассуждает о занавесках, а из глаз капают огромные слёзы.
  И они вдвоём - врач и акушерка - стали меня увещевать и уговаривать, что ничего страшного, что диагноз этот пока под вопросом, что всё поправимо, но в больницу нужно ехать незамедлительно, потому что тянуть нельзя. А что меня успокаивать? Я совершенно спокойна, я просто готовлюсь к смерти и провожу последние минуты жизни в заботах о родных и близких. Нормальное дело же.
  Поскольку домой меня не отпустили, я попросила разрешения позвонить мужу. Последняя воля умирающего - дело святое. Меня проводили в регистратуру, дали в руки телефон и с открытыми ртами слушали мою речь.
  - Хомяк, - сказала я в трубку совершенно ровным голосом, - ты, пожалуйста, отпросись с работы часика на три, съезди домой, купи по дороге продукты, покорми Барсика и постирай занавески. Это очень срочно. Когда к нам придут люди, занавески должны висеть. Поклянись, что они будут висеть, и Барсик будет сыт.
  Муж ничего не понял, на всякий случай поклялся, а потом спросил, где я, собственно, нахожусь. Я ответила, что меня срочно увозят в больницу, но чтоб он не волновался и ехал кормить кота. И положила трубку.
  Присутствующие при разговоре работники консультации слегка офонарели, но решили не вмешиваться, хотя, подозреваю, они пожалели о том, что среди них нет ни одного психиатра.
  Потом подъехала "скорая". Меня везли по Каменноостровскому проспекту, я смотрела в окошко и прощалась с родной Петроградкой. Особенно защемило сердце, когда мы проезжали мимо Каменного острова. Я вдруг поняла, что больше никогда не прогуляюсь по его аллеям, не покормлю уточек и чаек, не промахнусь хабариком мимо урны и не выпью пивка на скамейке за мореходным училищем.
  И вот в этот момент я заметила, наконец, свои слёзы. И дала им волю. Я даже начала всхлипывать, и молодая врач "скорой помощи", совсем ещё девочка, обернулась ко мне сочувственно, и тоже начала успокаивать. Она думала, что это я себя сейчас жалею. Все так думали, видимо.
  А я себя не жалела ни чуточки. Ну что толку жалеть о том, что уходит навек? Я совершенно искренне жалела тех, кто остаётся здесь без меня. Вот как они без меня, а?
  Мне было жалко уток, которые обречны теперь на голодную смерть, потому что кормилица покидает их. Было жалко белочек и Барсика - по тем же причинам. Было жалко своих родителей, бабушку, деда, друзей, потому что у них больше никогда не будет такой чудесной и заботливой дочери, внучки и подруги. И было до кома в горле жалко мужа, потому что он останется вдовцом во цвете лет, будет страшно горевать, и, может, даже сопьётся с тоски. А потом он окончательно сойдёт с ума от одиночества и женится с горя на другой, и она, конечно, окажется сукой. Это очень печально - умирая, осознавать, что тот, кому ты посвятила лучшие годы своей жизни, вынужден будет засыпать и просыпаться с сукой, терпеть её ужасные выходки и вечно страдать, вспоминая, как счастлив он был с тобой.
  И когда мы приехали в больницу на Вавиловых, то я сразу попросила позвонить домой. За звонок с меня содрали 5 рублей, и я долго не могла дозвониться, потому что было постоянно занято.
  Наконец, муж взял трубку, и я выпалила:
  - Хомяк, ты если надумаешь жениться, то сперва убедись, что она не сука.
  Не знаю, что подумали обо мне присутствующие, но муж завис минуты на две. Потом он пришёл в себя и стал кричать, что обзвонил уже несколько больниц, не понимает, что вообще происходит и требует сообщить, где я вообще нахожусь. Я сказала, что нахожусь на гинекологическом отделении на Вавиловых и спросила, постирал ли он занавески. Он сказал, что сейчас приедет и положил трубку. Я поняла, что занавесок на поминках не будет.
  Потом меня осмотрел врач, сказал, что на внематочную это не похоже, а, напротив, похоже на нормальную бременность. И спросил, будем ли мы её сохранять, если что.
  В ту же секунду слёзы мои, как по команде, прекратили литься, и у меня обнаружилось полное обезвоживание организма. Медсестра принесла мне целую кружку воды, я выдула её за доли секунды, послала медсестру за новой порцией и выскочила из смотрового кабинета прямо в объятия насмерть перепуганного мужа. До отбоя я придумывала имена для будущих наследников, вспоминала магазины, торгующие колясками и памперсами и радовалась за мужа, которому не придётся жить с сукой и впадать в запои. И за уточек в парке тоже радовалась, потому что теперь-то  я им ещё кормильцев нарожаю. Уснула счасливая.
  Утром врач сказала, что мне нужно сделать анализ ХГЧ, чтобы убедиться, что человек внутри меня развивается по правилам. Но анализ этот - платный, и стоит он 340 рублей. Готова ли я его оплатить сейчас, или мы сделам его завтра? В моём кошельке оказалось как раз рублей 400 и я, конечно, тут же побежала на анализ.
  С тех пор я точно знаю, что, когда ложишься в больницу, то кошелёк лучше оставлять дома. Потому что сразу после ХГЧ я пошла на УЗИ и узнала, что беременности у меня нет никакой - ни маточной, ни внематочной. Зато есть киста, которой нафиг не нужны ни коляски, ни памперсы, ни ХГЧ, ни имена, ни уточки. Зато ей нужны деньги на лекарства, и лучше бы я их для неё сохранила.

  Когда мне во второй раз написали на бумажке "внематочная беременность", мне было за 30 и я уже знала, что это не смертельно. Мысленно подготавливала себя к расставанию с одной трубой, но понимала, что вторая часть трубопровода останется цела.
  В смотровом кабинете совершенно спокойно выслушала предположение о том, что это больше похоже на нормальную беременность, мужу ничего по этому поводу не сказала, заснула спокойно и от ХГЧ утром отказалась. И была права - здравствуй, Киста Петровна.

  Вчера мне довелось в третий раз увидеть, как врач пишет на бумажке "внематочная беременность" и ставит в скобочках вопросительный знак.
  - Это киста, - махнула я рукой. - Обычное дело.
  - Какие все умные стали, - закатила глаза врач. - Сами себе диагнозы ставят.
  Стала объяснять ей, что в этом месяце, как ни крути, у меня не может быть ни нормальной, ни ненормальной беременности, потому что непорочное зачатие - это миф, а пороку меня никто не подвергал по причине загруженности, усталости и банальной лени.
  Врач смотрела на меня, как на дурика (а мне что, я привычная), а потом спросила:
  - Вы официально состоите в браке?
  Я подтвердила, что - да, я состою в браке и справка есть.
  - Значит, всё может быть, - глубокомысленно изрекла врач.
  Прелесть какая. Раз официально замужем, значит, стопудово беременна. Секс в этом деле играет несущественную роль. Или что, все люди, состоящие в браке, денно и нощно занимаются сексом, а меня опять нагрели? Ужо я задам мужу трёпку при возвращении.
  Ну ладно, переночевала в больничке. Сходила утром на УЗИ. Киста. Ну надо же, как неожиданно.
  Завтра, надеюсь, домой - смысл здесь валяться?
  Муж пасётся рядом, уже утомил, честно говоря, своей заботой. "Съешь апельсинку, надень носочки, подоткни одеялко" - он что, правда надеется, что я помираю? Щас. Я намерена жить вечно и оберегать его от запоев и разных сук.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив