Блок и революция

maysuryan — 28.11.2019

28 ноября — день рождения Александра Блока (1880—1921).
Цитата из его статьи "Интеллигенция и революция" (1918):
"Почему дырявят древний собор? — Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.
Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? — Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.
Почему валят столетние парки? — Потому, что сто лет под их развесистыми липами и клёнами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему — мошной, а дураку — образованностью.
...Не беспокойтесь. Неужели может пропасть хоть крупинка истинно-ценного? Мало мы любили, если трусим за любимое. "Совершенная любовь изгоняет страх". Не бойтесь разрушения кремлей, дворцов, картин, книг. Беречь их для народа надо; но, потеряв их, народ не всё потеряет. Дворец разрушаемый — не дворец. Кремль, стираемый с лица земли, — не кремль. Царь, сам свалившийся с престола, — не царь. Кремли у нас в сердце, цари — в голове. Вечные формы, нам открывшиеся, отнимаются только вместе с сердцем и с головой.
Что же вы думали? Что революция — идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своём пути? Что народ — паинька?.. И, наконец, что так "бескровно" и так "безболезненно" и разрешится вековая распря между "чёрной" и "белой" костью, между "образованными" и "необразованными", между интеллигенцией и народом?.."
Статья была написана 9 января 1918 года, вскоре опубликована в ежедневной газете "Знамя труда", главном издании партии левых эсеров (на тот момент — одной из двух правительственных советских партий). Именно с этой партией для Блока во многом была связана его поддержка революции, и крушение левых эсеров в июле 1918-го он воспринял как конец самой революции. Хотя от написанного не отрекался... Это был момент наивысшего подъёма творчества поэта. До написания поэмы "Двенадцать", дня, когда Блок записал "сегодня я гений", оставалось 20 дней.


Иллюстрация Юрия Анненкова к поэме "Двенадцать". Из издания поэмы 1918 года


Николай Гумилёв (1886—1921)

Николай Гумилёв говорил, что Блок в этой поэме "вторично распял Христа и ещё раз расстрелял государя". Гумилёв сказал автору, что окончание поэмы с Исусом ему кажется искусственно приклеенным, литературным. Блок ответил:
— Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы этот конец был иной. Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа. И тогда же я записал у себя: к сожалению, Христос.
Потом Блок записал ещё: "Если бы в России существовало действительное духовенство, а не только сословие нравственно тупых людей духовного звания, оно бы давно «учло» то обстоятельство, что «Христос с красногвардейцами»".

Другой знакомый, большевистских взглядов, как-то встретил Блока на улице у плакатов со словами "Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем" и "Революцьонный держите шаг! неугомонный не дремлет враг!". Оба текста были взяты из поэмы "Двенадцать".
— Признаюсь, для нас радость и неожиданность, что и вы вошли в нашу борьбу, — сказал он Блоку.
— Да, — смутился Блок, — но в поэме эти слова произносят или думают красногвардейцы. Эти призывы не прямо же от моего имени написаны...

Советские плакаты революционных лет со строчками Блока:






Несколько цитат Льва Троцкого о Блоке и "Двенадцати": "Блок не был поэтом революции. Погибая в тупой безвыходности предреволюционной жизни и её искусства, Блок ухватился рукою за колесо революции. Плодом этого прикосновения явилась поэма «Двенадцать», самое значительное из произведений Блока, единственное, которое переживёт века."
"У Блока нет и тени попытки благочестиво посахарить переворот. Наоборот, он берёт его в самых грубых — и только в грубых — его выражениях: стачка проституток, убийство Катьки красногвардейцем, разгром буржуйских этажей… и говорит: приемлю, и вызывающе освящает всё это благословением Христа — или, может быть, пытается спасти художественный образ Христа, подперев его революцией."
"Красногвардеец из ревности убивает Катьку… Возможно это или невозможно? Вполне возможно. Но такого красногвардейца революционный трибунал, если бы настиг, приговорил бы к расстрелу. Революция, применяющая страшный меч террора, сурово оберегает это своё государственное право: ей грозила бы неминуемая гибель, если бы средства террора стали пускаться в ход для личных целей."
"Ванька убивает Катьку из винтовки, которая ему дана его классом для защиты революции. Мы говорим: это попутно революции, но это не революция. Блок смыслом своей поэмы говорит: приемлю и это, ибо и здесь слышу динамику событий, музыку бури."
"Конечно, Блок не наш. Но он рванулся к нам. Рванувшись, надорвался. Но плодом его порыва явилось самое значительное произведение нашей эпохи. Поэма «Двенадцать» останется навсегда."

А вот не менее интересный отзыв о поэме Блока монархиста Василия Шульгина, прожившего долгую, почти столетнюю жизнь, и умудрившегося остаться монархистом и столыпинцем в Советском Союзе 60-х и 70-х годов. Он писал в конце жизни: "Я помню, как я возмущался в 1921 году, что у Блока рифмуются слова «Христос» и «пёс». Но теперь я думаю иначе: Блок был прав. В идеалистических мечтах «Двенадцати», отражавших тучу, которая надвинулась на Россию, было и блистание любви к ближнему, и зловещее завывание шакалов, пожиравших человеческие трупы…"
...Так идут державным шагом —
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив