Без прикрас

Заехала дочь одного известного режиссера. Его привел к нам известный оператор. Режиссер стал рассказывать мне, что потерял дочь. И в ходе разговора, до меня вдруг дошло, что она жива!
Я говорю:
- Эй, Вы чего! Давайте попробуем!
А он только рукой махнул:
- Да не, все бесполезно... Сто раз уже пробовали.
Но я уже закусился.
- Везите, - говорю, - справимся.
И привезли. Фифа такая. Еще бы! В юности у Михалкова играла. Сейчас, конечно уже подустала. Да и кто б не устал? И бланш у нее под глазом знатный.
Осмотрелась по сторонам, и говорит: "Не понимаю, что я тут в вашем зоопарке делаю?" Ну правильно - она москвичка, а тут сплошная Сарапулка.
Ну ничего, пришла в себя. Отец себя правильно повел.
Нормальная сейчас, похорошела даже.
Со школьницами непросто было. Одна шестнадцатилетняя пошла в девятый класс в Сарапулке, а двоих устроили в Березовском, в десятый. Паша договаривался. Приятно, что все пошли на встречу. Возить будем. С машиной решили.
Операции пошли каждый день. По героину мало работы. В основном - соли, JWH. Молодых много.
Со школ звонят не переставая. Всю следующую неделю буду работать с детьми.
Парни с Детского в мастерской у Самодела работают по несколько часов. Упросили, чтобы им в субботу разрешили поработать полный день. Юра московский - самый серьезный, но стараются все. Уже работали на токарном станке. У Федора проблемы с устным счетом. Обнаружили, когда проходили штангенциркуль. Федорычу поставлено на вид. Он, похоже, за него до сих пор сам считал. Ищем варианты с машиной, а шестерку заберем для ребят, в качестве учебного пособия. Будут разбирать, и собирать заново. И смотреть, куда приспособить лишние детали.
Снег сойдет - будут учиться ездить.
Один, самый умный, шепотом спрашивает Самодела: "Денис Борисович, а как тут с куревом?"
А Самодел шепотом отвечает: "А вот с куревом, парни, здесь - никак".
Саня одиннадцатилетний ходит в столярку. Начал что-то сам колотить. Ему нравится. Пусть, вон, Федорычу индивидуальную табуретку сколотит.
В Быньгах все завалило снегом. Намело под окна. Огребались весь день. И площадку вокруг Храма расчистили. Парни с батюшкой все так и ездят с концертами по школам, да приютам, да больницам. Сегодня в Верхнем Тагиле выступали в детдоме со спектаклем, а художник Шишкин мента играет. А Сева у него - собака. Там у них по спектаклю эпизод драматический - валенки украденные ищут. Шишкин, такой, натуральный мент, при форме и кобуре выходит на сцену. А беспризорники увидели мента и как давай свистеть и улюлюкать. Короче, тот еще контингент. Но смотрели внимательно, а в конце устроили овацию. Наши, естественно, тоже раскланялись.
На Изоплите народу прибывает. Вечером заехал потренироваться - в спортзале тесно. Оживает Изоплит.
На Белоярке сложнее. Хозяйство большое, народу немного, и перемело все. Но справляются. Раньше, до разгрома, сто двадцать - сто сорок человек, бывало до ста пятидесяти.
Сегодня звонок странный: "Женя, спаси меня, забери, пристегни там к батарее в своем подвале наручниками, не могу больше пить!!!"
Я откуда знаю, кто звонит-то? "Ладно, - говорю, - приезжай". И забыл.
Вдруг заваливает в кабинет какой-то колдырь, да и наглый такой колдырь, шапка норковая набекрень, и на шее цепь золотая с крестом. И зубов не хватает. Зато грудь волосатая. И такая вонь от него, что все птички петь перестали! И лезет же ко мне обниматься! Мать честная, да это ж дядька мой!
Я говорю:
- Э-э, Палыч, ты чего?!
А он говорит:
- Новый год отмечал. Остановиться не могу!
- Да хорош врать, - говорю, - ты, похоже, еще на демонстрации седьмого ноября начал.
А чего делать-то? Забрали. Парням говорю: "Внимательно с ним. Боюсь, через пару дней его белочка стебанет". А надо сказать, что с алкоголиками гораздо серьезнее все. Это наркоманам ничего не делается. Алкоголики нежные. Прокапать придется. Решим. Он так-то рукастый. Придет в себя, поработает в столярке. Глядишь - кого-то чему-то научит. Все польза.
Такая вот наша жизнь.
|
</> |