
Без названия

Те немногие из наших читателей, которые любят деньги, хорошо
знают, что первые два десятилетия израильские банкноты обходились
без изображений известных людей. В смысле, в каждом кибуце знали,
что девушка с апельсинами на пол-лире писана не с Веры Мамонтовой,
а с нашей Пнины из Комиссии по культуре, но в каждом соседнем
кибуце этого не знали, а знали что-нибудь противоположное. И когда
саму Пнину обещали познакомить с хорошим парнем из Техниона, ей
всегда обещали, что он будет в точности, как тот красавец с
фиолетовой в десять лир, и так всегда и оказывалось, но это же
миллионы случаев, а не конкретный химик-романтик с именем, фамилией
и подтверждённым месячным доходом.
В конце 60-х, когда готовили третью серию банкнот, решили обойтись
без рыбаков, рабочих, крестьян и представительниц женского пола.
Оставили только учёного и почему-то тоже с неясно подтверждённым
месячным доходом (нобелевскую премию выдают раз в год). Добавили
двух идеологов-политиков: Герцля и Вейцмана. И четвёртым - поэта! -
Хаима-Нахмана Бялика. Поэта, причём, уважили больше всех:
нарисовали на реверсе его собственный дом, а не какой-нибудь
реактор, как Эйнштейну, или парламент, как Вейцману.
В последней, середины семидесятых, серии израильских лир поэтов
снова не было. На первой шекелевой сотне в 80-м поместили
Жаботинского; поэзия и поэтический перевод - сильные и важные
стороны его деятельности - вряд ли доминировали в его публичном
образе.
В середине 80-х перешли на новый шекель. Поэтов на новом шекеле не
было, а был один старый писатель: Агнон на полсотне, остальные
позиции занимали два премьера и два президента, похороненные на
горе Герцля, премьер, похороненный на кладбище Трумпельдор, и врач
из Кордовы, похороненный в Тверии.
Вторая серия нового шекеля была перерисованной версией первой,
только сокращённой: без одно-, пяти- и десятишекелевых банкнот
(РАМБАМ, Эшколь и Голда). Поэтов как не было, так и не появилось,
на трёх политиков приходился один писатель.
Так не могло продолжаться вечно. В конце первого десятилетия
комитет по дизайну денег во главе с бывшим судьёй принял решение:
хватит писателей! одни политики (Герцль, Бен-Гурион, Бегин,
Рабин)!
Быстро сбежалась общественность и наломала комитету как за
спорность исторической оценки деятельности предложенных лиц, так и
за отсутствие представителей неашкеназских еврейских общин и
прекрасного пола.
Комитет принял в себя ещё четырёх членов, совещался больше года и в
марте 2011-го известил: две женщины, два мужчины, четыре поэта,
ноль политиков! Вот так четырнадцать лет назад свершилась в Израиле
Большая Валютно-финансовая Поэтическая Революция.
Что важно, революционные перемены велись плавно, без всяких шоковых
огорчений.
Сначала на зелёной полсотне заменили Агнона на Черняховского,
пожилого мужика в галстуке на другого пожилого мужика в галстуке,
кто на них вообще внимание обращает.
Следом сбылась мечта поэта, убрали политика с денег: усталого
президента Шазара поменяли на энергичного Альтермана в мужественном
свитере.
Пару лет подождали, посмотрели по сторонам и одним махом выпустили
в оборот двадцатку с Рахель и сотню с Леей.
Так в ноябре 2017-го мечта сбылась рабочих и крестьян: Израиль стал
государством, на всех имеющих хождение банкнотах которого
изображены не министры, не лягушки, не неведомы зверушки, а
поэты!
С всемирным днём поэзии, дорогие.









|
</> |
