Без названия

В самом начале осени вдруг ни с того ни с сего чуть загрустила, совсем вроде как и незаметно. Ничего страшного. Всего-то начала менее бодро играть, медленнее бежать к мискам с едой, больше обычного лежать и спать. Но этого хватило, мы не стали тянуть и гадать и сразу поехали в клинику. Планировалась будничная поездка, ожидание от которой — услышать, что ваше наглое животное просто симулянт, который требует большего внимания, вот вам витамины.
Сдали анализы, потом ещё одни, потом, уже чувствуя по нехорошим взглядам врачей неладное, сделали УЗИ и получили страшный, оглушающий своей бесцеремонностью диагноз — рак.
Почти месяц мы безвылазно провели в больницах, пробуя все возможные способы лечения, не жалея ни сил, ни времени, ни средств, но чуда не случилось.
Не знаю, зачем пресловутому мирозданию понадобилось убивать мою маленькую, вонючую кошку, но видимо таков изящный план, постичь который мне, в силу моей духовной немощи, пока не дано.
Жизнь, если уж откровенно, последние годы и так не особо щедра на хорошее, но вот к такой скоротечности и фатальности я был абсолютно не готов. Настолько не готов, что впервые за долгие годы расплакался, как ребёнок. Да что там скрывать — зарыдал. И оказалось, что я совершенно не умею этого делать. Просто как-то жалко, по бабьи подвывал над её высохшим, умирающим тельцем. От этого становилось немного легче, но прям крайне немного.
Ужасно измотали ещё эмоциональные качели, ибо в процессе лечения ей то вдруг становилось ощутимо лучше, и она начинала оживать, самостоятельно есть и вообще — вести себя привычно, то вдруг снова наступало ухудшение, и вспыхнувшая надежда сменялась полным отчаяньем.
Несколько раз мы мысленно прощались с ней, а потом, по-детски цепляясь за какую-то последнюю, совсем уже иллюзорную надежду ехали среди ночи на новые капельницы и всё продолжалось.
Кормили жидкой едой из шприца, носили на руках, грели грелкой.
Бросили все дела, благо, такая возможность имеется и всё время проводили только с ней.
Казалось, что это поможет, не может не помочь.
Доложу вам, что долгое пребывание в ветеринарных клиниках неожиданно возвращает веру в людей. Такие приходят персонажи, на которых сроду не подумаешь, что они способны кого-то любить и о
ком-то заботиться.
Да я и сам такой персонаж, по мне тоже не скажешь.
Так же отмечу, что это первое живое существо, которое я потерял и которое по-настоящему любил.
Не то, чтобы я как-то плохо относился к друзьям и родственникам, которых за жизнь схоронил уже достаточно немало, но так остро и так больно было впервые.
Да, с бездомной кошкой, которую мы взяли из подвала и которую я знал всего-то полтора года.
Кому-то это возможно покажется смешным или несерьёзным, что есть то есть.
Никогда раньше не понимал, зачем покойников целуют в гробу и не делал так, а теперь вдруг понимаю. Понимаю и знаю, как это — обнимать уже мертвую кошку и целовать её в холодное ушко на прощание.
И ещё. Я не совсем вроде ещё выжил из ума и понимаю, что ты, Сонька, ничего этого не сможешь и никогда не смогла бы прочитать, но всё равно — напишу именно тебе. Это нужно мне.
Ты была очень любимой кошкой, и ты знала об этом. Любимой просто так, ничего не делая для этого. И ты любила меня. А это — уже не мало.
Где-то, уже не вспомню где, я слышал, что до появления человека во вселенной не было глаз и никто не видел её красоту. Так вот все эти полтора года я видел какая ты, мы видели. И если бы появился шанс снова повторить всё это, зная, какой нехороший и быстрый будет финал — я бы не задумываясь повторил. Люди проживают жизни, не испытав и тени того, о чем я тебе сейчас пишу, а нам с тобой повезло — у нас было целых полтора года. Наших полтора года.
Я не сказал над твоим импровизированным гробом традиционного — прости если что было не так. Потому что у нас всегда, с первого дня всё было именно так.
Я не сказал тебе — мы обязательно встретимся, потому что я не верю во все эти загробные дела.
Я сказал тебе, что люблю тебя и буду любить любую, живую или мертвую. Мне не важно. Ты навсегда теперь — моя Сонька.
Любить и помнить — это я смогу. Это у меня получится. Это будет совсем не трудно для меня, ты же знаешь.
Ну вот и всё. Прощай, малыш.

|
</> |