«Без коррупции общество не могло бы развиваться»

Шалва Чигиринский — один из главных бизнесменов России 1990-х и 2000-х — дал большое интервью Юрию Дудю. Вот некоторые цитаты — о Лужкове, Путине и Березовском
Бизнесмен Шалва Чигиринский, некогда один из крупнейших московских девелоперов, дал трехчасовое интервью Юрию Дудю. По его собственным словам, его главная цель — попытаться от лица своего поколения объясниться со следующим поколением и ответить на вопрос «Как мы так просрали страну?» Чигиринский рассказал о своих отношениях с Юрием Лужковым, Владимиром Соловьевым и Борисом Березовским, о приходе к власти Владимира Путина, о своей вилле на Лазурном берегу, где до него жил конголезский диктатор Мобуту Сесе Секо, а после — Алина Кабаева. А еще о том, что без коррупции в России ничего бы не работало.
О вилле на Лазурном берегу
Виллу на Лазурном берегу я купил у семьи заирского диктатора Мобуту. Она обошлась примерно в 14 с половиной миллионов долларов. Но она, естественно, стоила намного дороже. Просто ее очень сложно было купить, и нужно было для ее покупки пойти на определенный риск. Риск был в том, что нужно было вперед заплатить деньги семье, не имея гарантии, что вы сможете ее правильно оформить. В высокий сезон ее содержание обходилось где-то в 200–250 тысяч долларов.
В результате тех событий, которые со мной произошли в России — отъема бизнеса, — один из вариантов был, что я должен был продать эту виллу. Покупателем была «Газпромнефть», цена была около 70 миллионов.
<�…> Мне рассказывали, ну, и всем рассказывали, и были статьи в газетах, что на этой вилле жила Алина Кабаева. Я ее лично не видел, естественно. Моя бывшая управляющая, которая там работала, пока ее оттуда не уволили, чтобы лишних глаз не было, — она подтверждала, что там жила Кабаева. Охранники рассказывали, местным жителям это было известно.
<�…> Елена Батурина хотела владеть моей виллой, она ей нравилась, но напрямую она мне этого не могла сказать. Когда уже они эту виллу забрали, она еще кое-кому понравилась — подплыла более серьезная акула. Ну, видимо, Кабаевой каким-то образом преподнесли. Это я уже не знаю. Я там не был, свечки не держал.
О Владимире Соловьеве
Я с ним познакомился в начале двухтысячных, уже после выборов. Он мне понравился. Он человек, который знает и любит историю. Он хорошо образован, у него прекрасная реакция на события. Он прекрасный аналитик, вообще умный человек. Мы с ним задружили.
Интерес в этом тоже был, потому что у него не было никакого доступа к московским властям. Да, я ему с этим помог. Я его вывел на общение с Лужковым и с другими людьми.
Я с удовольствием с ним общался. Мне не хватало общения с таким человеком, как он. Я очень близко дружил с Артемом Боровиком, который погиб в 2000 году. Мы были с ним в очень близких отношениях. Я как бы не участвовал в политике, но всегда любил общаться с людьми, которые что-то знают или на что-то влияют. И Соловьев был тот человек, который заменил Артема, что ли.
Он [Соловьев] организовал службу пиара для моей компании, потому что мы уже достигли такого масштаба, что мне нужен был пиар. И нужно было уметь разговаривать с журналистами. Соловьев мне в этом помогал. Он мне дал человека, который у меня работал.
<�…> Сейчас [Соловьев] — это другой человек, с моей точки зрения. Я его давно не видел, лет 16. Мне кажется, что этот человек прекрасно отдает себе отчет в том, что он делает. Он на каком-то этапе принял решение, что он, так сказать, вступил в какую-то команду единомышленников — или людей, которые одинаково относятся к денежным знакам, скажем так. Я не думаю, что Соловьев идейно мог бы до такой степени видоизмениться. Это человек, который все знает, все понимает, но есть определенные, так сказать, задачи, в результате которых решаются определенные финансовые проблемы, достигаются какие-то финансовые результаты, а дальше уже, так сказать, что будет, то будет. Дальше уже надежда на то, что он сможет переметнуться еще раз в стан врагов.
О том, как Березовский поссорил Лужкова с Примаковым
Лужков никогда не артикулировал своего желания стать президентом, но все считали, что он должен. Окружение Лужкова толкало его к тому, чтобы он стал президентом, потому что, конечно, многие были недовольны Ельциным. Лужков с [бывшим премьером Евгением] Примаковым образовали коалицию.
<�…> Я приходил часто в его приемную — там я мог встретить начальника Кантемировской дивизии, Таманской дивизии. Где бюджет не мог оплачивать — Лужков содержал штыки в буквальном смысле этого слова.
<�…> [В 1999 году] уже начались разговоры о том, что Лужков и Примаков должны создать тандем. Между ними должно было состояться соглашение о том, кто идет президентом, а кто идет премьер-министром. Они так этот разговор и не провели. Почему — я не знаю.
<�…> Они медлили до октября месяца [1999 года], пока за них не взялся [телеведущий Сергей] Доренко. Доренко начал информационную войну. В итоге их партия проиграла парламентские выборы. И в этот же момент Путин посетил день рождения Примакова, отвел его в сторону и с ним о чем-то минут 15 разговаривал. Никто не знает, о чем. После чего Примаков отказался от продолжения политической борьбы.
Я знаю, чья идея была, чтобы Путин пошел туда и поговорил с ним. Березовского. Потому что Путин не хотел разговаривать с Примаковым. Примаков был врагом Березовского, причем таким, знаете, бескомпромиссным.
Приход Путина и разговор с Примаковым мог расцениваться Лужковым как предательство. Потому что у нас выборы — это противник. <�…> И после этого тандем распался. А Боря [Березовский] прям хихикал. Я говорю: «Это твоих рук дело».
О том, как Березовский выдвинул Путина
Я говорю [Березовскому в 1999 году]: «Борь, ты лучше не приезжай вообще в страну. Ну умей проигрывать. Ну кто этого Путина выберет? Ну хотя бы, я говорю, рубашку на него наденьте нормальную, чтобы шея не торчала».
Все ждали, что они какой-то ход сделают серьезный, выдвинут какую-то кандидатуру. Любой человек, который становился тогда премьером, он мог теоретически или быть очередной фигурой, которую уберут и поставят другую, или уже эта фигура пошла бы дальше [в преемники Ельцина]. И вот мне Боря сказал, что вот эта фигура, мы на нее ставим.
Я говорю: «Ну вы с ума сошли, Боря, ну ты что, хочешь в тюрьму попасть?» А Березовский говорит: «Подожди, ты ничего не понимаешь». <�…> Я уехал. Думаю, ну что я сейчас буду лезть в это. Борю переубедить невозможно, Лужкова невозможно. Надо отойти в сторону, ни в чем не участвовать, ничего не делать. Я поменять ничего не могу. Что будет, то будет. Занимаюсь своими делами. Боре не звоню.
<�…> Он мне звонит в 12 ночи: «Ты мне нужен! Срочно нужен! Приезжай ко мне в больницу». Я говорю: «Что такое? Какая больница? Ты где?» — «Да я в инфекционной больнице [с краснухой]. Приезжай, у меня сидят ребята. Мы берем власть».
Я говорю: «Боря, какая власть? Все, время прошло, вы все потеряли. Никакой власти не может быть. Ни партии нету, ничего нету. Ни лидера у вас нету, никого у вас нет». — «Сейчас мы создаем партии, я выигрываю выборы думские». Он мне назвал, кто там есть. [Станислав] Белковский, [Сергей] Доренко, [Михаил] Леонтьев и Игорь Шабдурасулов.
<�…> Я говорю: «Боря, я никуда не поеду, я светиться не хочу». Мы встретились в ресторане. Он у меня стал просить здание для предвыборного штаба. Говорит: «Отдай мне просто так это здание на время, я там сделаю штаб». Это я, человек Лужкова, должен ему отдать здание для того, чтобы он там организовал выборы Путину, который против Лужкова! Говорю: «Боря, ты что, обалдел, что ли? Ты хочешь, чтобы меня Лужков порвал на куски?»
Боря меня достал. Я ему говорю: «Хорошо, забирайте, только никому ничего не говорите. Ничего переоформлять не надо. Мне Боря говорит: «Если мы победим, представляешь, где мы будем?» Я говорю: «Вы не победите». — «Страна будет наша! Ну, давай, рискуй! Ты же игрок!»
Они же не считали — и это была правда — Путина суверенным человеком. Они считали, что это человек «семьи». А Березовский будет им руководить как член «семьи», давать задания.
<�…> Ну все, прощай, здание. Стал кусать локти. Думаю, что делать? Пошел к Лужкову: «Юрий Михайлович, он пришел ко мне просить здание, ну я не мог отказать». — «И что ты сделал?» — «Вот что я сделал. Вы можете меня наказать. А вдруг они выиграют?»
Лужков решил, он мэр Москвы, избранный народом, сидит на своем месте. Его никак оттуда снять нельзя. То есть он удовлетворился этой синицей в руках. И он мне сказал: «Правильно сделал».
<�…> Короче, Березовский постоянно пытался там управлять, но за рулем уже сидел другой человек. Не немощный Ельцин, а достаточно здоровый человек, системный. Путин уже был со своей командой. Все под него встали, в том числе и Лужков.
О коррупции
Если бы [в 90-е] не было коррупции, общество не могло бы развиваться. Эта коррупция была, как вам сказать, логическим следствием времени.
Вот представьте себе. Мы в 94-м году начали делать совместное предприятие с американской компанией Mobil по строительству заправочных станций в Москве. На заключительном этапе переговоров со стороны американцев один из переговорщиков в углу листочка сделал такой рисуночек — треугольник. Мне на этот треугольник показывает. Я говорю: «А что это такое?» Он так повернулся, посмотрел на своих юристов, сотрудников, и мне тихо на ухо шепнул: «Крыша». Какая будет крыша этого бизнеса?
Это американцы уже в 94-м году знали. Понятно, что будут люди, которые захотят прийти и сказать: «Дайте долю, дайте то, дайте сё».
Я ему сказал: «Это нам не нужно». Меня спросили: «Значит, вы будете крышей?» Я сказал: «В Москве с нами ничего не произойдет. У нас такие отношения с правительством Москвы, что ничего не будет».
<�…> Вы должны понять, что в то время других писателей, как говорится, не было. Вот было такое время. Те люди, которые закончили такие вузы, как МГУ, — их там учили тому, что капитализм — это обман и воровство. Советский взгляд на капитализм. Кто такой капиталист. Он вор. Его нужно уничтожить, расстрелять. Мистер Твистер — это капиталист. Негодяй. А раз у нас капитализм, значит, что? Бери, что хочешь. А что, не имеешь права, что ли? Это же ничье.