БЕЗ ЦАРЯ В ГОЛОВЕ (25)


Павел Рыженко «Вторая Присяга». 2013 г. Фрагмент.

Отречение Императора Николая II. Художник И.А. Владимiров. 1920-е годы.
Великая искупительная жертва, с одной стороны, и, с другой стороны, – палачи.
Кто же эти палачи? Увы, это цвет русской интеллигенции, краса и гордость русской революции и затем уже общепризнанные злодеи большевики. Цвет русской интеллигенции – профессора, общественные деятели, военачальники.
Книга И.П. Якобия является тяжким обвинительным актом против тех, кто предал и погубил Императора Николая II. То, что написал И.П. Якобий, в общем было известно и раньше, но он сделал все выводы, подвел итоги и все назвал своими собственными именами, назвав сурово и безпощадно так, как должен делать безпристрастный историк. Он описывает главное и второстепенное, приводит много эпизодов, характерных для той безумной эпохи.
Так, когда в Государственной думе было высказано открыто гнусное подозрение Императрицы в измене, в чем был причастен не один только Милюков, но и Председатель Государственной думы, то нашелся на всю Россию лишь один патриот, который в той же Думе и с той же трибуны прямо и открыто произнес по адресу ее Председателя тяжелые слова [5]. К кому по существу в исторической перспективе должны относиться эти слова? Конечно, ко всем тем, кто делал революцию. Но не о том наша речь.
И.П. Якобий устанавливает, что заговор о свержении Императора Николая II возник задолго до 2 марта 1917 года и что главные действующие лица заговора имели при этом в виду – убийство Императора Николая II или при самом низложении Его с Престола или вслед за этим в угоду революционной толпе по особому суду. Если в дни Временного правительства не был устроен над Императором Николаем II суд, то только потому, что созданная для собирания обвинительного материала особая следственная комиссия не в состоянии была найти никакого обличительного материала.
Если бы же этот суд мог бы состояться, то его смертный приговор был бы заранее предрешен, о чем поведал тогдашний министр юстиции благородному представителю русской адвокатуры Карабчевскому, вызвавшемуся быть защитником Императора Николая II и, кстати сказать, в своих воспоминаниях, вышедших в Риме [в действительности, в Берлине. – С.Ф.] в 1921 году, впервые назвавшего Императора Николая II святым. Суд состояться не мог, и Император Николай II был отправлен в Сибирь. Те, кто отправляли Его туда, не могли не понимать, что они отправляют Его на казнь, которая раньше или позже, но непременно произойдет. Эта казнь должна была произойти за то, что Император Николай II был Русским Царем и за то, что Он был верен Своему царственному долгу. Также когда-то Спаситель был распят за то, что Он был Сыном Божиим и за то, что Его проповедь Царствия Божия не соответствовала воззрениям на жизнь и упованиям тогдашнего еврейского правящего класса, иначе смотревшего на жизнь и на призвание Мессии.

Николай Платонович Карабчевский (1851–1925) – родился в Николаеве. Адвокат, один из крупнейших судебных ораторов. Публиковался в «Отечественных записках». Защищал народников-пропагандистов на «процессе 193-х» (1877-1878), Брешко-Брешковскую, Гершуни, Сазонова (убийцу Плеве) и др. революционеров. В качестве адвоката принимал участие в процессах о ритуальных убийствах: Мултанском деле (1895-1896), Деле Бейлиса (1913). Председатель совета присяжных поверенных Петербургской судебной палаты (к. 1890-х гг.). Придерживался демократических взглядов, однако ни в какую политическую партию не входил. Масон. После февральского переворота 1917 г. председатель Комиссии по расследованию германских зверств. Будучи во время октябрьского переворота в Скандинавии, не вернулся в Россию. Проживал в Норвегии, Дании, Италии. Автор двухтомных мемуаров «Что глаза мои видели» (Берлин. 1921). Интеллигенцию в них Карабчевский называет «залежалой тряпицей», считая главной виновницей «еврейской революции». Говорил, что Россию спасет новый Монарх («Царь скрепляет все»). Был официальным Генеральным представителем Вел. Кн. Кирилла Владимировича. Состоял в редколлегии монархической еженедельной газеты «Вера и верность», выходившей в Новом Саду (Югославия). Скончался в Риме.
«Ведь, в сущности говоря, не было никаких оснований – ни формальных, ни по существу – объявлять Николая II лишенным свободы», – приводит автор книги слова тогдашнего общественного деятеля Набокова.
Во всяком случае, после книги И.П. Якобия нет уже никакой возможности делать различие между революцией февральской и октябрьской, между 2 марта 1917 года и 4 июля 1918 года. Все это одна непрерывная цепь преступлений, преступлений тяжких, каравшихся нашим законом смертной казнью.
Кроме этих ошеломляющих выводов, в книге И.П. Якобия можно еще найти много поучительных данных. Так, автор устанавливает, что заправилы русской революции изменили не только Царю, но также и историческим задачам России. Они искали поддержки в борьбе с Русским Царством у представителей иностранных государств и нашли эту поддержку ценой отказа от осуществления после войны исторических задач России и, в первую очередь, от проливов, даже в случае победоносного окончания войны. Так что напрасно называют одних только большевиков изменниками Родины и иностранными шпионами. Такими же, прямо или косвенно, оказываются и те самые деятели февральской революции, которые с таким усердием искали измены во Дворце и не могли ее там найти. Разница лишь в том, что деятели февральской революции были щедро оплаченными иностранными представителями иных государств, не желавших тогда допускать осуществления национальных чаяний России из чувства конкуренции и добившихся этого через русскую революцию. Вот как кругом лжива и презренна эта революция и как соответствуют объективной действительности слова Императора: «Кругом измена, предательство и трусость». [Точные слова: «Кругом измена и трусость, и обман». – С.Ф.]
И.П. Якобий также устанавливает, что знаменитые посланцы Государственной думы, вырвавшие от имени Русского народа отречение Императора, на самом деле на этот исторический шаг никем не были уполномочены и отправились в Псков по собственной инициативе, как самые обыкновенные разбойники, действующие за свой собственный страх и риск.
Эта замечательная книга на дальнейших страницах подробно, шаг за шагом, рассказывает о Царской Голгофе, и в короткой статье мы не можем исчерпать ее содержания. Пусть каждый Русский человек прочтет ее и ужаснется глубине русского падения и величию Царского подвига.
В заключение скажем об ее авторе, что это человек, не принадлежащий ни к каким партиям, человек высокой культуры, вполне независимый и его пером говорит лишь истина. Заканчивает он свою книгу такими словами:
«Будем верить, что памятник этот (Брюссельский храм) только прообраз того величественного искупительного храма, который весь Русский народ воздвигнет на родной земле Святому Благоверному Царю Николаю, Святой Благоверной Царице Александре и Детям Их, жизнь Свою за Россию положившим».
Ник. РКЛИЦКИЙ
«Царский вестник». № 657. 1/14.5.1939. С. 1-2.
[5.] Речь идет о депутате Н.Е. Маркове 2-м, 22.11.1916 г. с думской трибуны выступившем с разоблачением антицарской политики Думы (в т.ч. клеветнических речей Милюкова и Пуришкевича). Будучи остановленным председателем Гос. думы Родзянко, Марков, воздев руки, бросил ему: «Болван! Мерзавец!», за что к нему была применена высшая мера взыскания – удаление на 15 заседаний. Марков назвал свой поступок намеренным, объяснив его тем, что здесь, в Думе, позволяют себе безнаказанно оскорблять Высочайших Особ, и потому он, в свою очередь, хотел оскорбить пристрастного и непорядочного председателя. В известной мере Н.Е. Марков достиг своей цели. Разъяренный Родзянко, удерживаемый членами Гос. думы, картинно орал: «Я его задушу своими руками, пустите меня!» Тотчас же этим интриганом была подана телеграмма Государю о сложении им после произошедшего инцидента звания председателя. Очевидец, сведший бившегося в истерике Родзянко в кабинет, вспоминал: «Войдя чрез несколько минут в его кабинет, я увидел стоящего Родзянко и около него маленького человека, прислонившегося к его грузному телу. Я думал, что это доктор, выслушивавший его сердце. Подойдя ближе, оказалось, что это секретарь Государственной думы Дмитрюков, который рыдал, лежа на его животе» (Я.В. Глинка «Одиннадцать лет в Государственной думе 1906-1917. Дневник и воспоминания». М. 2001. С. 167-168).
Последующая деятельность так ничему и не научившегося пресловутого Родзянко подтвердила его политическое ничтожество, умственную недалекость при одновременной политической амбициозности. Эмигрантская пресса, к примеру, сообщала: «В газете “Нью-Йорк Таймс” помещено письмо в редакцию бывшего американского посла в России Дэйвида Франсиса с приложением полученного им письма от бывшего председателя Государственной думы М. Родзянко, находящегося в настоящее время в Югославии. В своем письме Родзянко просит у Франсиса собрать 4000 долларов на издание в Югославии “русской демократической, либеральной газеты” в противовес выходящему там монархическому листку “Новое время”. Свое письмо Родзянко заканчивает следующими словами: “Будьте уверены, что когда Господу Богу будет угодно открыть нам путь к возвращению в Россию, мы уплатим свой долг нашим добрым американским друзьям”. Мистер Франсис жертвует 500 долларов на этот 4000-й фонд» («Письмо М. Родзянко» // «Последние новости». № 1025. Париж. 1923. 26 августа. С. 3).– С.Ф.
Продолжение следует.
|
</> |