Беседа в АиФ

diak-kuraev — 14.02.2013 Аргументы и факты 13 февраля
http://www.aif.ru/society/news/310243

Протодиакону Андрею Кураеву, одному из самых известных представителей Русской Православной церкви 15 февраля исполняется 50 лет.
Накануне юбилея он встретился с корреспондентом еженедельника «Аргументы и факты».

- Отец Андрей, недавно был убит вор в законе дед Хасан, потом его заказчик - еще один преступник. Криминальные авторитеты тратят немалые средства на строительства храмов, а разве «кровавые деньги» можно брать?
- Меня совсем не радует это новость. У нашего МВД все исполнители громких убийств находятся в мертвом состоянии. Тем же закончилось дело отца Даниила Сысоева. Очень удобно: труп молчит, доказывать, что он убийца, не нужно. Зато правоохранители - герои. Лучше все же не убивать своих граждан, даже нарушивших закон, а доставлять их в залы суда. Ну а что касается пожертвований на храм, то, церковные правила запрещают брать нечистые деньги: «Не принимайте просфоры и всякого другого приношения в церковь от корчемника, грабителя, чародея, убийцы, неправедного судии, мздоимца, татя, разбойника и от гневливого: просфоры их гнусны, а свечи их угасают». Оттого в советские времена, когда сносились храмы, церковные люди порой свою боль утешали рассуждением: «Господь рушит церкву, построенную на нечистые деньги купцом-мироедом».
Но тогда все было очевидно: люди жили на глазах друг у друга. Сегодня же мы анонимны в наших мегаполисах, а у церкви нет своей спецслужбы. Вот и получается: ходил раб Божий Иван, деньги приносил, а потом оказалось, что он какой-нибудь Ивась - знаменитый уголовный авторитет или очень коррумпированный чиновник. Печально, конечно. Но темная сторона его жизни была скрыта от Церкви… А с другой точки зрения: любой человек нуждается в том, чтобы в нем видели не только его темноту…

- Патриарх Кирилл на Архиерейском Соборе опять затронул тему «Пусси райт», мол, все правильно было сделано...
- Поскольку Святейший сам неоднократно говорил о том, что ситуация вокруг той акции - важное событие в жизни Церкви, то, наверное, и подводя итоги своей работы за прошлый год, он не мог об этом еще раз не упомянуть. Ну а передо мной такой отчетной задачи нет, поэтому я стараюсь к этой теме не возвращаться.

- Священники собираются участвовать в работе государственных органов опеки. Это ли не сращение Церкви с властью…
- Дети - они государственные или наши?

- Дети общие...
- Кто мешает остальным гражданским фондам, инициативам и так далее тоже пробовать стать наблюдателями в этих структурах. Когда гражданское общество через те или иные свои добровольные организации пробует контролировать жизнь государственных структур, это же хорошо!

- А каково ваше отношение к закону «Димы Яковлева»?
- Если бы этот закон принимался лет десять назад, я бы наверное его поддержал. Но те мотивы, с которыми он был принят сейчас - за гранью морального приличия. Потому что нельзя судьбами детей мстить за нарушение бизнес- и досуговых интересов некоторых чиновников. Им что, в Америке медом мазано?! Ну не пустят какого-то депутата или прокурора в США - ну и что?! Если по служебным делам едет - въедет, договорятся соответствующие ведомства. А если в Майами отдохнуть, денежку спрятать в американском банке – пусть здесь сидит. Почему за его личный досуг должны платить дети?! Образ и обстоятельства принятия этого закона - аморальны.

- Многие чиновники и олигархи всячески декларируют свою воцерковленность. Это тоже аморально?
- Люди разные. И единого стандарта нет. Среди олигархов достаточно Прохорова вспомнить – и станет понятно, что элита отнюдь не монолитна в поддержке церковных проектов. А, скажем, г-н Сердюков, пока был министром, всячески тормозил появление военных священников в армии. Он матом ругал командиров Псковско-десантной дивизии за построенную на территории их части часовенку в память о погибших солдатах. Министерство образования всеми силами сопротивляется появлению в классах уроков православной культуры. Так что жизнь сложнее, чем та или иная боевая формула вроде «ползучей клерикализации» или, напротив, «новых гонений на Церковь».
Да и вопрос церковности и ее критериев тоже непрост. С одной стороны у нас очень заниженная планка: люди сами себе выдают «удостоверения» своей православности. Но с другой стороны - можем ли мы объявлять кого-то чужим для церкви и тем более публично? Мне нередко хочется это сделать. Но затем думаю: а вот если завтра начнется чистка церкви, мне точно ничего не угрожает?

- В обществе бытует мнение, что в священники сейчас идут за толстым и гарантированным куском хлеба. А вы что скажете?
- Путь к этой якобы спокойной жизни лежит через семинарию. Это довольно жесткий мир с полуармейской дисциплиной, и тот, кто думал, что здесь он может посибаритствовать, быстро поймет, что ошибся. Твои бывшие одноклассники наслаждаются дискотеками, девочками и прочими прелестями студенчества. А у тебя - ничего. Жесткая дисциплина. Комната на 20 коек. Казенная кормежка, от которой просыпается язва. Половина дней в году постные. И о своем будущем ты знаешь не-рекламную правду. Ты знаешь, что есть мизерная часть батюшек на спорткарах, но большинство - это потные работяги, живущие очень и очень не богато. У священника только один финансовый бонус - он не тратит денег на выпивку и на сигареты. Но зато у него же огромный в том же финансовом смысле антибонус - многодетность… Хотя семинаристы всякими бывают. Однажды начал мне изливать душу семинарист с интеллигентным лицом и грамотной речью: «Я буду очень строгим священником - всем все буду запрещать. А потом некоторым я буду что-то разрешать, и за это люди меня полюбят...». Когда через полгода я узнал, что он забрал документы из семинарии, я не был этим огорчен. Слава Богу, что этот расчетливый политтехнолог не с нами.

- Недавно одного из священнослужителей жестко наказали за то, что он попросил дать ему передышку в служении, мол, выдохся, устал… Это справедливо?
- Наказали его не за эту просьбу, а за то, что он в течение четырех месяцев без объяснений не появился в храме, куда его перевели. Отец Дмитрий просился, чтобы ему разрешили совершать богослужения время от времени, у знакомых священников. Но человек при служении раз ли два в месяц не почувствует величины своей потери, не изголодается, не пожелает потом обратно в лямку впрячься. Строгий литургический пост должен вызвать чувство тоски по алтарю. Понимаете, он не первый священник, с которым такое происходит, и у церкви есть опыт помощи своим священникам.

- Вы начали служение еще в СССР, когда легче быть священнослужителем – тогда или сейчас?
- Всегда проще быть молодым (улыбается). Сегодняшняя церковь иная. Поэтому сейчас, наверное, в моей жизни не получилось бы того, что получилось. А так у меня оказалась вполне революционная судьба. Тогда для меня все сложилось: вновь избранный патриарх Алексий II, новая политическая ситуация в стране… Я еще не успел даже Духовную академию окончить, и тут новый патриарх Алексий II позвал меня к себе работать пресс-секретарем. Так я, 27-летний недоучка, оказался очень близок к высшей церковной власти. И это для меня означало очень многое. Не в том смысле, что я начал интриговать или обеспечивать себе дальнейшую карьеру. Просто количество моих цензоров резко сократилось. Знаете, нецерковные люди часто возмущаются, когда их называют рабами Божьими – почему, мол, такая заведомая несвобода. Но раб Божий это не кличка, а титул. Который подразумевает неограниченную свободу: если я раб Господа, то я больше ничей не раб. Вот в моей жизни так же и получалось. Когда я обращался за разрешением на что-то к епископам, они отвечали: «Иди отсюда, ты патриарший дьякон, и меня не трогай». Думаю, если бы я шел традиционным путем, вокруг и внутри меня было бы больше и внешних и внутренних барьеров. Тогда из меня вышел бы священнослужитель более правильный, но и более стандартный. И тогда, быть может, вам было бы неинтересно со мной беседовать.

- Почему же ушли из пресс-секретарей, если такая свобода была дарована?
- Просто параллельно я начал читать курс лекций в МГУ. Готовился к ним, много читал. И вдруг получился некий разлад между тем, что мне интересно, о чем я могу говорить и думать – и тем, что я могу вынести наружу в печатном виде.
Я привык честно относиться к поручаемой мне работе. А как пресс-секретарь Патриарха я не мог говорить просто от себя, не мог что-то писать вне строгого жанра патриаршей речи. То, что мне хотелось донести, перестало укладываться в формат официальных выступлений патриарха. А в 93-м мне предложили издать собственную книгу. И неожиданно это оказалось возможным, посильным для меня и востребованным читателями. В той моей книжечке («Все ли равно как верить?») впервые на памяти нескольких поколений церковный человек вел разговор не на церковно-славянском, а обычным журнальным языком, не призывая, а размышляя. В итоге я стал просто лектором и журналистом. Тогда, в начале 90-х, я сам себя называл «новый русский». Не в том смысле, что у меня малиновый пиджак или там золотая цепь. Для меня это слово тогда означало того, кто не зависит от государства: не работает на него и не от него получает зарплату. Сегодня это, наверно, точнее описывается термином «фрилансер» или «свободный художник». Кстати, и Церковь меня не содержит и не держит, не давит и не заказывает. Это я держусь за нее, потому что в ней – Христос.

- Что вы, исходя из опыта свой жизни, можете пожелать нашему обществу?
- Как человек с советским опытом веры, я и сейчас важнейшим умением считаю способность плыть против течения. Потому что убежден: нашим внукам будет тяжелее, чем нам. Не в смысле исчерпания газово-нефтяных запасов, хотя это тоже надо учитывать, но потому что общие глобальные ветра, мне кажется, дуют не в паруса церкви. В школах детей по прежнему учат растворять себя в некоей коллективной идентичности. Мне же кажется, человек с детства должен понимать меру своей ответственности за выбор своей веры и своей судьбы – даже если это выбор оказывается «не в тренде». И еще важно, понимая свое одиночество, выходить из него и поддерживать друг друга. Для этого нужно развитие низовых социальных структур, в том числе приходских общин. И вот с этим у нас в стране и в Церкви совсем не просто. Хорошо, Поместного собора у нас больше нет. Но когда же у нас появятся не-фиктивные низовые приходские собрания?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив