Бем-Баверк о формировании цены товаров группы А
new_rabochy — 24.06.2024«Что издержки производства оказывают сильное влияние на ценность материальных благ, — это факт вполне доказанный и бесспорный. Но как объяснить теоретически это влияние, и, в особенности, как примирить его, не внося двойственности и противоречия в объяснение, со столь же несомненным влиянием, какое оказывает на ценность материальных благ их полезность, — вот задача, над решением которой так много пришлось работать нашей науке. Должен ли быть принцип издержек производства самостоятельным и даже единственным принципом ценности? На этот вопрос отвечает утвердительно школа социалистов, но она впадает при этом в такую массу внутренних и внешних противоречий, обнаруживает такую неспособность примирить резкое несоответствие между жизнью и своим учением, что ее теория не может быть принята ни одним беспристрастным ученым.
Или не является ли принцип издержек производства если не единственным, то по крайней мере самостоятельным принципом ценности, наряду с принципом полезности? И на этот вопрос отвечают утвердительно некоторые теории ценности, которые я назвал бы дуалистическими. У одних экономистов дуализм носит чисто внешний характер, так как они, по примеру Р и к а р д о, дуалистически разделяют только сферу действия двух различных принципов: по их учению, в одной области, — обнимающей материальные блага, количество которых ограничено, монопольные материальные блага и т. п., — всецело господствует принцип полезности, а в другой, — обнимающей материальные блага, количество которых может быть увеличиваемо по произволу человека, — всецело господствует принцип издержек.
Другие экономисты, — как напр. Шеффле, — проникнутое внутренним дуализмом: они рассматривают ценность как результат взаимодействия и принципа полезности, и принципа издержек».
Бем-Баверк начинает рассмотрение своей теории предельной полезности с разделения товаров на две группы - товары для потребления и товары для последующего производства.
«Общее свойство всех материальных благ заключается в том, что они служат для удовлетворения человеческих потребностей. Но только известная часть материальных благ выполняет эту задачу непосредственно,—мы называем их потребительными материальными благами (Genussgüter), — другая же часть материальных благ приносит нам пользу, в смысле удовлетворения наших потребностей, лишь косвенным путем, именно — помогая нам производить другие материальные блага, которые только впоследствии пойдут на удовлетворение человеческих потребностей: материальные блага этой второй категории мы называем производительными материальными благами (Produktivgüter).
Приобретать значение для нашего благополучия производительные материальные блага в последнем счете могут, подобно всем остальным, только одним путем, именно — принося нам известную выгоду, которой без них мы не получали бы; а так как выгоды, доставляемые нам ими, в конце концов точно также заключаются в удовлетворении наших потребностей, то вполне естественно, что и ценность производительных материальных благ будет высока в том случае, когда от них зависит удовлетворение важной потребности, и будет низка в том случае, когда от них зависит удовлетворение потребности маловажной. В этом отношении все различие между производительными и потребительными материальными благами сводится к тому, что потребительные материальные блага и удовлетворение соответствующих потребностей находятся в непосредственной причинной связи между собою, тогда как между производительными материальными благами и удовлетворением соответствующих потребностей находится целый более или менее длинный ряд промежуточных звеньев, в виде продуктов, производимых с помощью этих материальных благ ближайшего предшествующего разряда».
Далее на нескольких страницах Бем-Бавер детально анализирует, как цена за конечный продукт определяет цену сырых материалов на каждой предыдущей стадии. И делает следующий вывод:
«Когда мы высчитываем, какое значение имеет для нашего благополучия данное производительное средство, то мы, конечно, прежде всего смотрим на тот продукт, который приобретаем с помощью его, а затем на то, какую важность имеет для нашего благополучия этот продукт. Если мы этого еще не знаем, тогда нам приходится, конечно, пересмотреть все группы одна за другою, пока мы не придем наконец к предельной пользе заключительного члена, непосредственно пригодного для удовлетворения наших потребностей. Но очень часто не представляется надобности в этом. Благодаря прежним оценкам или опыту, представление о ценности продуктов у нас имеется уже в готовом, законченном виде, — тогда мы без дальнейших рассуждений принимаем его за основу для определения ценности производительных средств. Лесоторговец, желающий купить лесу на клепки для бочек, очень быстро справится с определением ценности, какую имеет для него лес: он высчитывает, сколько клепок можно из него сделать, а что стоят клепки для бочек в данный момент на рынке, это ему уже известно; об остальном ему беспокоиться нечего.
Странная судьба постигла в нашей литературе ту мысль, что ценность производительных средств определяется ценностью их продуктов. Эта идея отличается такой необычайной ясностью, что она уже с ранних пор является в уме экономистов как бы сама собою. Мы встречаем ее, между прочим, уже у Сэ, позднее у Германа, Риделя и Рошера. Но этим писателям она представлялась чересчур уж ясною: они считали излишним сперва развить ее, обосновать или же отвести ей строго определенное место в своей системе, — напротив, они пользовались ею, как твердо установленной аксиомой, в тех редких случаях, когда она оказывалась для них нужною. И вот мы наблюдаем такого рода странное явление: рассматриваемая идея оставалась в некотором роде «истиной на случай», о которой иногда вспоминали, а иногда и нет, но которая не проникала в систематическое сознание, а потому и не оказывала никакого влияния на общий характер всего учения о ценности. Implicite верили в нее, explicite доказывали нечто совершенно противоположное ей.
Если не было ни одного теоретика, который при случае не держался бы того убеждения, что ценность производительного средства «виноградник» находится в зависимости от ценности его продукта «вино», то не было, с другой стороны, и ни одного почти теоретика, который в то же время не доказывал бы, наоборот, что ценность продуктов зависит от издержек производства, т. е. от средств производства, потраченных на изготовление этих продуктов. Лишь Mенгеру, с его ясным систематическим умом, суждено было возвести старую «истину на случай» на степень твердого научного принципа.
Главный вывод, который делает Бем-Баверк, отличается от того, который пытается сделать Маркс:
Только благодаря многосторонности употребления большинства производительных материальных благ может получиться обратное впечатление, которое при более внимательном взгляде на дело сейчас же оказывается несоответствующим действительности. Как луна отбрасывает на землю не свой, а заимствованный у солнца свет, точно так же и допускающие многосторонее употребление производительные материальные блага отбрасывают на другие свои продукты ценность, получаемую ими от их предельного продукта. Основа ценности лежит не в них, а вне их — в предельной пользе продуктов».
К сожалению, Бем-Баверк очень коротко описал ту мысль, что не цена товара определяется тем или иным случайно вложенным капиталом и соответствующими издержками производства, а тем, что цена товара определяется потребностью в нем. И что капитал приходит в производство товара только тогда, когда его приход дает столь низкую себестоимость производства, что она она окупает вложение.
И что капитал уходит, если нет прибыли, а не цена возрастает, чтобы быть выше себестоимости.
Александр Фирсов
Статья опубликована на странице ЖЖ Al_Firsov
|
</> |