Белковский Два года Медведева - модернизация

mondor1 — 29.10.2010

Белковский

Два года Медведева- модернизация отменяется

Нынче исполняется два года с тех пор, как Дмитрий Медведев на бронированном «Мерседесе» въехал в должность президента РФ. Пришло время подвести некоторые предварительные итоги этого периода

.
Тремя основными медведевскими брендами за отчетный период стали «оттепель», «модернизация» и «перезагрузка». Если в самом начале правления Д.А. на авансцене была «оттепель», то сейчас основное внимание привлекает к себе «модернизация». С нее и начнем. Медведевский Кремль утверждает, что намерен в ближайшее время – судя по всему, до весны 2018 года, когда должен истечь второй служебный срок теперешнего главы государства РФ, – осуществить полномасштабную модернизацию страны. Без которой всем нам, видать, придется очень плохо.
При этом, целостной концепции медведевской модернизации Кремль до сих пор не огласил. В результате, мы не можем судить, что именно наши правители имеют в виду под «модернизацией». Хотя само понятия «модернизация» современным общественным наукам хорошо известно и понятно. Модернизация в одной отдельно взятой стране – это построение в этой самой стране (или, если угодно, в рамках заданной цивилизации, геокультурные границы которой могут не вполне совпадать с национальными) общества модерна. Само же общество модерна характеризуется несколькими ключевыми фишками и приколами, прежде всего: – обществом, в котором базовой единицей и социальным субъектом выступает гражданин (а не сословие, племя, ФПГ или ОПГ); – формированием нации как сообщества равных, культурно однородных и социально солидарных людей (до-модерновое общество единой нации не знает); – созданием систем массовых коммуникаций, связующих страну и нацию, воедино – от дорог до СМИ; – наконец, едва ли не главное: формированием систем массовой социализации человека, который с детства попадает в объятия этих систем, прежде всего, образовательной, и находится в них (объятиях) вплоть до самой физической старости.
В России за ее историю было две модернизационные попытки: петербургско-имперская (петровская и послепетровская) и московско-советская (сталинская и послесталинская). Обе модернизации завершены не были: первую остановила революция 1917-го года, вторую – распад СССР. Но, по итогам почти трех столетий титанических, местами кровавых, усилий многие элементы модерна были созданы, например: разнообразная промышленность, образование, система научных институтов, массовая армия и т.п. При том было полностью разрушено традиционное общество с его сельскостью, религиозностью, низкими потребительскими запросами и т.д.
В последние же 20 (постсоветских) лет мы занимались, преимущественно, демодернизацией: происходил ползучий (в некоторых случаях – обвальный) распад вышеозначенных институтов модерна с заменой их на специфическое сочетание архаического базиса (деиндустриализированной экономики) с постмодернистской надстройкой (обществом тотального потребления). Выйти из этого состояния к модерну, то есть в каком-то смысле вперед и назад одновременно, – дело архитяжелое.
 Еще недавно людям наивным – таким, как автор этих строк, – могло казаться, что президент Медведев способен понять масштаб и сложность задачи.
Сегодня мы можем с уверенностью говорить: при Дмитрии Медведеве модернизации в России не будет. Она отменилась, не начавшись. Об этом недвусмысленно свидетельствует реальная политика Кремля.
Во-первых, его главный титульный модернизационный проект – прославленный инноград «Сколково». Вместо того, чтобы выявить неумершие островки отечественной науки и технологической мысли и реанимировать их методом точечного впрыскивания средств и сил, создается внутренний оффшор, на пространстве которого будет, первым долгом, возведена пятизвездочная недвижимость. А по окончании строительства – то есть лет через пять, не меньше, зная наши сроки, – в этой недвижимости несколько престарелых (и совершенно не мотивированных поднимать русскую науку, заметим) Нобелевских лауреатов плюс несколько десятков привлеченных безналоговым режимом IT-фирм (преимущественно иностранных, надо понимать) с какого-то бодуна должны создать технологический рай. При чем здесь российская институционализированная наука, решительно непонятно. Сам проект «Сколково» выдержан в типично постмодернистском ключе: сочетание «деньги + бренды» должно решить все проблемы. Понятий «личность», «талант», «научный потенциал» в пределах «Иннограда» не существует. Идеологами же «российской кремниевой долины» выступают люди, вошедшие в новейшую российскую историю креативными проектами системы «Наши» и «Катя Муму». (Дополнительные комментарии здесь излишни). Ясно, что «Сколково» – это механизм распила крупных государственных денег, не имеющий к модернизации никакого предметного отношения. Для полноты картины в этом «Иннограде» не хватает только целителя Григория Грабового (недаром ему только что скостили половину тюремного срока) и Кирсана Илюмжинова с его инопланетянами из Леонтьевского переулка.
Во-вторых: накануне второй годовщины радостного восшествия Медведева на престол Госдума приняла в третьем чтении закон с тарабарским названием «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений», который является антимодернизационным в дистилированно чистом виде. Потому что важный смысл этого закона: ликвидация в России важнейшего, системообразующего института общества модерна – обязательной системы общего образования для всех. Философия закона, если отбросить юридическую казуистику и пропагандистскую шелуху, проста: есть желание и деньги – учишься, нет хотя бы одного из этих компонентов – не учишься. Никто не неволит. В принципе, в такой системе можно, с некоторых точек зрения, обнаружить ряд преимуществ. Только модернизация здесь точно ни при чем. Мне не раз приходилось говорить и писать, что центральная задача всего комплекса социально-экономических реформ, начатых при Ельцине и продолженных при Путине, – перенос центра тяжести национальных расходов с государства и корпораций на граждан (физических лиц). С отрезанием (или урезанием) той части социальной инфраструктуры, которую граждане не в силах финансировать самостоятельно. При Медведеве эти реформы, очевидно, достигнут логического завершения. С модернизацией такие подходы ни при какой погоде, конечно, несовместимы. Вполне вероятно, под модернизацией правящая элита современной РФ понимает ускоренное внедрение технологий (преимущественно, импортных, так как для разработки собственных надо (вос)создавать все ту же проклятую научную базу, а времени и денег – жалко), решающих две задачи:
– энергосбережение, чтобы больше сырой нефти и природного газа могло идти на экспорт; – всемерную пролонгацию физической жизни человека, чтобы наиболее достойные могли пользоваться плодами общества потребления столь долго, сколь это возможно. В этом смысле, кстати, то же «Сколково» замышляется, скорее, как оптовая база прикладных иностранных технологий и, одновременно, некая технологическая таможня. А не «кремниевая долина» в классическом американском смысле термина. В общем, с модернизацией мы можем расслабиться. В следующий раз будем расслабляться по поводу оттепели. 
2 года Медведева: страна вечной оттепели
Если модернизация по-медведевски, судя по всему, оборачивается заведомым блефом, то с еще одним фирменным брендом президента РФ – оттепелью – дела идут получше.
 Это может показаться странным и даже удивительным, но в последние 2 года оттепель, последовательная и неуклонная, в самом деле имеет место. Чтобы понять, что это действительно так, надо сначала сформулировать определение медведевской оттепели. Предлагаю такой вариант: оттепель в современной России – это механизм максимальной интеграции (реинтеграции) в политико-экономическую систему системных игроков при одновременном максимально жестком отсечении игроков внесистемных.
Цель оттепели – отнюдь не сокрушить систему авторитарной монетократии (власти денег), сложившуюся в России в 1993–2008 гг., и даже не ослабить её.
Дмитрий Медведев, судя по его и высказываниям и действиям, вынес из нашей с ним общей истории один важный урок: тот правитель, который пытается дать русскому народу свободу и демократию, как правило, кончает плохо. Причем неважно, действует ли правитель сообразно своим взглядам и воле (Александр II, например) или под давлением обстоятельств (Николай II, Горбачев).
Цель Медведева – реконсолидировать элиты на базе отрицания реальной демократии (которая, согласно нашей базовой либеральной философии, неизбежно приведёт Россию в объятия красно-коричневого безумия). То есть довести до исторического ума то, что делали поздний Ельцин и ранний Путин. У предшественника Медведева, чтобы завершить миссию антидемократической консолидации российских элит, немного не хватило времени и нервов: его второй срок прошел под знаком нарочитого страха перед нереальной «цветной революцией» в России, что заставило Кремль совершать некоторые шаги, этически и эстетически находившиеся за гранью элитного приятия. Медведев должен восстановить антидемократический консенсус путем устранения «крайностей», «перегибов» и «уродливых явлений» поздней путинщины. И он это делает. «Приставной стул» для партий, набравших больше 5%, но меньше 7% голосов. Законодательство о равном доступе партий, участвующих в выборах, к государственным СМИ. Полуотмена досрочного голосования, на которое как источник фальсификаций жаловались системные оппозиционеры (КПРФ, СР, ЛДПР). Введение института человека-фракции (парламентского объединения из одного депутата). Послабления для некоммерческих организаций вроде упрощения их отчетности. Введение в Совет по правам человека при президенте нескольких персонажей, которые до недавних пор считались «либеральными критиками Кремля». Смягчение форм и методов уголовного наказания для предпринимателей / бизнесменов. Некоторое расширение границ дозволенного в публичной дискуссии: например, отдельным сурковским холуям уже разрешено привселюдно мочить сам «Газпром» и требовать громких отставок в силовой среде. Наконец – учреждение гайдаровских стипендий (полторы тыщи рублей в месяц), что вызвало в статусной либеральной среде почти щенячий восторг.И так далее. Эти меры и сигналы говорят: все, кого устраивает система в целом и не устраивают лишь отдельные ее частности (типа «ликующей гопоты» или засилья в энергетике бывших унтер-офицеров питерской тайной полиции), – welcome! Президент Медведев помнит о вас и вернет вам перспективы, которые при втором сроке Путина считались почти утраченными.
Это и есть оттепель. Она же предполагает усиление государственной борьбы с теми, кого система авторитарной монетократии не устраивает в принципе, на уровне основ.
Главным врагом оттепели объявлен «экстремизм», противодействие которому неуклонно усиливается. При Медведеве Департамент по борьбе с оргпреступностью и терроризмом (ДБОПиТ) федерального МВД преобразован в Департамент по противодействию экстремизму (ДПЭ). Логика такого решения вполне укладывается в смысловые рамки оттепели: оргпреступность легализовалась как системная сила и потому уже не опасна для государства / системы, чего никак нельзя сказать о радикальных формах оппонирования монетократии.
 В регионах созданы и резко активизированы антиэкстремистские Центры «Э». К месту и не к месту склоняют всеподметающую уголовную статью №282. Львиную долю нераскрытых резонансных преступлений органы отныне пытаются повесить на «экстремистов». Происходит это при молчаливом и/или гласном одобрении либеральной общественности: все почему-то сразу не сомневаются, что, например, адвоката Маркелова и судью Чувашова убили кровавые русские националисты. Только что самый смешной депутат-единоросс Сергей Марков (по прозвищу «Крамаров» – за портретное и сущностное сходство с всенародно любимыми героями знаменитого комика) и два системных оппозиционера – Михаил Емельянов («Справедливая Россия») и Павел Тараканов (ЛДПР) – внесли в Госдуму поправки к закону «О собраниях, митингах…», приравнивающие автопробеги к уличным мероприятиям, которые необходимо согласовывать с властями. А заодно – запрещающие организацию массовых акций гражданам, подвергавшимся наказанию за нарушения порядка их проведения. То есть, если вдуматься, всем сколько-нибудь известным антисистемным активистам. А еще 16 декабря 2008 года было выпущено совместное распоряжение Генеральной прокуратуры, МВД и ФСБ РФ «О совершенствовании работы по предупреждению и пресечению деятельности общественных и религиозных объединений по распространению идей национальной розни и религиозного экстремизма» , в котором тихо изложены основные принципы антиэкстремистской борьбы при Медведеве. В тексте среди основных врагов русской демократии упомянуты скинхеды, АКМ, НБП, ДПНИ, РНЕ и «Национал-социалистическое общество», а силовикам рекомендуется активно внедряться в «экстремистскую среду», беря любой внесистемный процесс под априорный контроль.
Это – тоже оттепель. И напрасно кто-то думает, что внесенные 24 апреля 2010 года в Госдуму поправки к закону «О Федеральной службе безопасности», фактически позволяющие спецслужбам привлекать граждан за одно лишь намерение совершить преступление (например, выйти на несогласованную протестную акцию) – некий антимедведевский финт кровавых путинских силовиков. Концепция поправок полностью отвечает именно идеологии медведевской оттепели, и только ей.
У оттепели есть устойчивая социальная база. В первую очередь: бизнес (освобожденный от части уголовных тягот) и постинтеллигенция (часть бывшей советской интеллигенции, которая из всех свобод считает существенными две: право доступа к дарам общества потребления и свободу перемещения). Появились у оттепели и свои герои, «Павки Корчагины», носители «обыкновенных биографий в необыкновенное время». Характерный пример – среднекрупный бизнесмен Андрей Хартли, совладелец компании «Глобал Фудз». Который прославился недавно тем, что пошел на прямое автостолкновение с самым незаметным, невлиятельным и некоррумпированным кремлевским чиновником, 71-летним Владимиром Шевченко, бывшим шефом протокола Ельцина и даже Горбачева. В программном интервью изданию Openspace Хартли честно признался, что всю жизнь голосовал только за «Единую Россию», Путина и Медведева. При Путине он политику партии и правительства поддерживал на 100% (видимо, о коррупции и других негативных явлениях нашей жизни Хартли в то время ничего не знал, как передовики производства 1930-х годов – о сталинских репрессиях). Но недавно бизнесмен расслышал отчетливую команду «вольно!» (она же «можно!», она же «оттепель!»), и теперь он поддерживает Кремль только на 80%. И даже готов повоевать с заведомо безобидным дедушкой Шевченко. Такой вот герой оттепелизирующего асфальта. По состоянию на май 2010 года мы можем констатировать, что «оттепель» – в ее правильном, а не мифологическом смысле – в целом, удалась. Запишем ее в перечень побед президента Дмитрия Медведева.  
Два года Медведева. Перезагрузка
И все же самым большим достижением президента Дмитрия Медведева за два года его кремлевского сидения стала перезагрузка – качественное изменение формата отношений России с Западом. Собственно, ради этой перезагрузки Медведева, по большому счету, и выдвинули в президенты те же самые люди, которые восемью годами прежде сделали хозяином Кремля Владимира Путина. И третий президент РФ их не подвёл, по крайней мере, пока.
Формально «перезагрузка» (reset) была провозглашена 7 марта 2009 года в Женеве, в ходе встречи госсекретаря США Хиллари Клинтон и главы российского МИДа Сергея Лаврова. Переговорщики, не расшифровав смысл этого понятия, глубоко намекнули, что пришло время дружить – после нескольких лет вроде-как-вражды, спровоцированной неуклюжей политикой прежней, республиканской администрации США.С тех пор «перезагрузка» так и не обрела своего четкого, устойчивого определения. Попробуем его дать.
Перезагрузка – это согласие России стать полностью системным игроком в рамках однополярного (американоцентричного) мира в обмен на легализацию (легитимизацию) российских элит на Западе.
Начнем с последнего – интересов российской элиты. Как мы уже отмечали во первых частях настоящего трактата, за последние полтора десятилетия в России сложился режим всевластия денег (монетократии). В рамках такого режима деньги играют роль не прикладную и не функциональную, но сакральную: они качественно отделяют класс их обладателей (жрецов религии денег), достойных подлинной власти и осуществляющих её, от основной массы профанов, к деньгам (большим деньгам, меняющим мир) принципиально не допущенным. Однако современная доктрина монетократии, сформировавшаяся (в целом) в России к середине 1990-х годов, столкнулась с одним важным практическим препятствием.
Выяснилось, что деньги в современном мире есть феномен, но не ноумен, то есть не вещь в себе. Их существование весьма условно и во многом зависит от политической воли государственной машины. Точнее, от тех субъектов, которые в данный момент времени контролируют данную финансовую систему.
Например. У вас есть 1 триллион рублей. Честно, как вы считаете, заработанный. Эти деньги лежат на вашем счету в Сбербанке РФ. Можете ли вы с уверенностью считать себя триллионером? И да, и нет. Сегодня вы, положим, триллионер. Но уже завтра утром вы можете узнать, что все ваши деньги арестованы каким-нибудь гражданско-полевым судом иннограда «Сколково» на основании иска афганского колхоза «Знамя аллаха», т.к. вы якобы не расплатились с тамошними крестьянами за поставки героина. А еще через три дня вы можете узнать, что триллион списан в доход федерального бюджета РФ, поскольку получен был в свое время от незаконных операций с этим самым героином. А сами вы уже объявлены в межмуниципальный розыск. Стало быть – триллион исчез, и нет доказательств, что он когда-либо существовал в вашем виртуальном кармане. Новейшая русская история знает таких примеров немало, хотя и в разных масштабах, разумеется.
Вот примерно такова судьба российских миллиардов и их владельцев на Западе (в расширительном смысле слова «Запад»).
Да, на офшорных счетах эти миллиарды пока лежат. Но фактически не до конца ясно, есть они или нет? Во всяком случае, свободно пользоваться ими – нельзя. Любое движение крупных сумм будет зафиксировано спецслужбами и может дать повод к расследованию отмывания грязных денег, а следовательно – к их (денег) аресту. С неясными последствиями. Включая ограничение личной свободы перемещения для деньгодержателей. К тому же большинство РФ-авуаров оформлены полуподпольно: на некие офшорные трасты, бенефициарами и/или попечителями которых являются третьи лица – друзья, любовницы / любовники или наемные работники «хозяина». Существенное изменение степени лояльности всех этих друзей-любовников к «хозяину» может в одночасье сделать его банкротом. Потому, чтобы деньги российского правящего класса стали реальной собственностью, вещью в себе, надо легализовать этот правящий класс на Западе. Сделать его полноправной и законной составной частью международной элиты.
Собственно, к этому стремился и Путин. И сначала все шло неплохо. Но примерно с 2004-го программа легализации начала отчаянно «сбоить». Отчасти потому, что наши капиталовладельцы не совсем поняли: легализоваться на Западе – это значит играть по западным правилам, а не сразу положить ноги на стол, раз у тебя много денег (Запад такого не любит). Отчасти потому, что администрация Буша-Чейни действительно пыталась реанимировать легитимность Америки как мирового лидера за счет искусственной раскрутки «сил зла», которых США обязаны эсхатологически победить. И в число этих «сил зла» – нечаянно, совершенно вопреки собственному желанию, – попала и путинская Россия как номинальная правопреемница СССР. О том, собственно, и была знаменитая (ныне быстрозабываемая) мюнхенская речь нашего экс-президента: как же так, мы к вам со всей русской душой и со всеми деньгами, а вы нас – мордой о геополитический стол! То было не объявление холодной войны, а просто обиженный вопль вселенской жалобы на незаслуженную обиду. Но вопли – воплями, а цели – целями. Ситуацию надо было исправлять. И вот явился Медведев. То же самое, что Путин, но с либеральной улыбкой. А от температуры улыбки в современном мире кое-что да зависит. Медведеву, надо сказать, очень повезло. В январе 2009-го в Белом Доме (Вашингтон, DC) воцарился Барак Обама. И с этого момента началось главное: Америка поняла, что не надо больше бояться России. Что РФ – никакая не сверхдержава, даже на уровне амбиций, а просто – крупная провинциальная страна. Типа Украины, только побольше и побогаче.
 Страна с глубоко коррумпированной элитой, чьи интересы так же не совпадают с чаяниями народа, как, скажем, в Пакистане.
А значит – фундаментальная проблема взаимоотношений решается вовсе не конфронтацией, увеличивающей Москву безмерно в её собственных глазах, а прижатием России к любящей однополярной груди. С приходом Обамы сложилась новая концепция американского глобального доминирования, которая более чем устраивает авторитарную кремлевскую клептократию. 
Эта концепция предполагает, что Америка отныне правит миром – причем всем миром, без разделения на блоки, кластеры и сегменты – за счет двух только рычагов: а) контроля над стандартами, технологическими и потребительскими; б) контроля над международной финансовой системой, позволяющего определять реальную ценность авуаров в форме безналичных денег, то есть записей на банковских счетах (см. выше). В этой схеме более не нужен и даже вреден экспорт демократии: демократия за пределами евро-атлантического мира нередко приводит к власти внесистемных антиамериканских правителей (ахмадинеджадов, чавесов и моралесов), в то время как авторитаризм по большей части оказывается системным и проамериканским. Нет больше возможности и экспортировать общество потребления: для того, чтобы бедные во всем мире стали небедными, у этого мира не хватит никаких ресурсов.
 «Золотой миллиард» чувствует себя относительно хорошо, пока на Земле есть 770 млн китайских крестьян, работающих за $600 в год. Страшно подумать, что случится с мировой экономикой, если простой китаец захочет стать таким же зажиточным, как хотя бы простой румын, беднейший человек Единой Европы! Обама и Медведев совпали в пространстве-времени, что и определило стартовый успех перезагрузки. 
 Америка хочет от России: а) постепенного отказа от рудиментов ялтинского (биполярного) мира, в первую очередь, – особого статуса РФ как ядерной державы, для чего и нужен новый Договор СНВ; б) поддержки в принципиальных вопросах борьбы против новых ядерных стран типа Ирана и КНДР.
 Россия хочет от Америки: признания своей правящей элиты нормальными «почтиевропейцами» (евро-американцами) со всеми вытекающими отсюда правами, включая право беспрепятственного распоряжения международными активами. Сегодня пакт на таких условиях реален, как никогда прежде. 
И Вашингтон больше не должен поддерживать Киев или Тбилиси против Москвы. А зачем? Россия практически так же лояльна Америке, как Украина и Грузия. А Медведев на сегодняшний день – более системный лидер, чем Саакашвили. Последний хочет американских денег, да еще чтоб на них воевать. А первый – лишь справку о том, что допущен в приличное общество.
Это для Вашингтона – гораздо дешевле.
Но при всех при этих объективных предпосылках перезагрузку с РФ-стороны мог осуществить только Медведев. В том смысле, что не Путин. Ведь правительствам США и главных стран Евросоюза все равно надо отчитываться перед своими избирателями и объяснять, почему они внезапно так потеплели к РФ. А потому, оказывается, что Медведев – юрист с либеральными инстинктами, а не гебист с авторитарными комплексами, каким был Путин. А значит, он достоин перезагрузки, с одной стороны, и нет ему в России альтернативы, – с другой. Вы что, хотите, чтобы снова вернулся Путин? 
Напоследок, под занавес последней части этих заметок, остается пожелать Дмитрию Медведеву удачи. >
Чего еще желать правителю, который вдруг оказался у руля большой страны и, кажется, чем дальше, тем меньше понимает вопиющую природу этого казуса. 

Станислав Белковский

Оставить комментарий

Популярные посты:

verus

Тонкости создания эффективных карточек товаров для маркетплейсов

ilyavaliev

За что главе "Регнум" азербайджанцы угрожают расправой? Подключился Бастрыкин

guryshkina

О вреде политики и пользе шаурмы

aniskin1968

35-й по счёту Ту-214 совершил первый полёт

lucia979

Картинка понравилась!)))

edvoskina

Доставка

365days

Ежедневный дайджест марафона #зимниесказки — 7 февраля

padolski

Обрести

hp_alimov

Петербургское востоковедение: альманах: Festschrift в честь И. А. Алимова

• Архив