Белый Исход: почему?

Белый Исход. Графская пристань

Всего берега России покинули 145693 человека. Несмотря на эту громадную цифру, эвакуация Крыма была проведена в полном порядке: Врангель позаботился о судах для эвакуации заранее, разные части, обозы и беженцы направлялись по разным маршрутам и в разные порты, чтобы не мешать друг другу, маршрут каждой воинской части был чётко прописан. После падения последних оборонительных рубежей белые войска сумели оторваться от красных, так что грузились не под обстрелами, враг не наседал на пятки. Раненых из госпиталей и гражданских беженцев погрузили на транспорты заблаговременно - под прикрытием боёв на Перекопе.

Уходившие из Крыма белогвардейцы в большинстве своём были уверены: эвакуация - не эмиграция. Пересидят несколько месяцев на противоположном берегу Чёрного моря под покровительством союзников-французов, только что официально признавших правительство Белого Юга с Врангелем во главе, приведут потрёпанные войска в порядок - а тем временем в России неизбежно разразится народное восстание против большевиков, не может не разразиться  - слишком уж радикально большевики ломали страну и слишком уж бесчеловечными методами навязывали свою идеологию. И вот тогда можно будет снова двинуться в новый Ледяной Поход, освобождать родные города и веси. Так думал и сам Врангель. Увы, этим надеждам не суждено было оправдаться.

Встаёт закономерный вопрос: почему белым всё-таки не удалось роковой осенью 1920 года остоять Крым? Почему полуостров, объявленный Врангелем осаждённой крепостью, к обороне которого готовились, полуостров, казалось бы, самой природой предназначенный к обороне (поскольку проникнуть на его территорию можно только по нескольким узким перешейкам), был захвачен большевиками за несколько дней? Почему Белая Армия, вдохновлявшаяся высокими религиозными и патриотическими идеями, свято верившая в то, что на её стороне - Бог, поскольку она сражается во имя Бога и против богоборцев, не смогла удержаться на позициях и покатилась к портам?

Крымская эвакуация. На кораблях.

До недавнего времени главной причиной падения Крыма называли острую нехватку продовольствия. Собственно, летнее наступления в Северную Таврию Врангель и предпринял не в последнюю очередь именно "за хлебом", чтобы воспользоваться урожаем, собранным в этом плодородном сельскохозяйственном регионе. Удержаться в Северной Таврии врангелевцам не удалось, что, по мнению многих, предрешало и участь Белого Крыма. Так до недавнего времени думал и я. В рамках данной концепции оборонительные бои на Перекопе, Чонгаре и Юшуньских позициях трактовались как попытка прикрыть эвакуацию раненых и гражданских беженцев, после чего наступил черёд самой армии. Однако последние исследования по истории крымских боёв 1920 года (в частности, толковая и подробная монография В.Ж. Цветкова "Последняя битва Белого Юга") свидетельствуют об обратном: запасов продовольствия в Крыму с избытком хватило бы на то, чтобы благополучно дожить до урожая 1921 года, не рискуя гуманитарной катастрофой. Сыграли свою роль и запасы продовольствия, которые белым удалось вывезти из Северной Таврии, и урожай, собранный непосредственно в Крыму (а сельское хозяйство заметно активизировалось после врангелевской земельной реформы, отдававшей землю крестьянам, к тому же в качестве выкупа за землю крестьяне должны были отдавать государству долю своего урожая). Да и от урожая 1919 года, рекордного по свидетельству многих исследователей, ещё оставались запасы. Крыму не только не грозил голод, но он сам имел возможность экспортировать зерно во Францию в обмен на обмундирование, боеприпасы и артиллерию. Причины падения Крыма, следовательно, следует искать в других сферах, далёких от продовольственной безопасности.

Во-первых, это колоссальное численное превосходство красных. Численность белых войск, оборонявших Крым по подсчётам военного историка Александра Самсонова составляла 35 тысяч человек. Белогвардейский генерал Яков Слащов в своих мемуарах называет большую цифру - 60 тысяч человек. Фрунзе же сосредоточил против Крыма орду в 190 тысяч штыков и сабель. Даже если пользоваться оценками Слащова, превосходство большевиков было более, чем трёхкратным, а если опираться на оценки Самсонова - более, чем пятикратным. И несмотря на то, что белое командование сумело хорошо оборудовать артиллерийские позиции на подступах к Крыму и в достаточном количестве насытить их артиллерией (красные командиры, штурмовавшие Крым, свидетельствуют, что белая артиллерия буквально сметала их войска целыми ротами и батальонами - наступать Красной Армии приходилось по голой степи, открытой не только всем ветрам, но и глазам артиллеристов Врангеля), численное превосходство в артиллерии также было на стороне красных.

Во-вторых, белым не удалось полностью завершить строительство своих оборонительных рубежей на крымских перешейках. Артиллерийские и пулемётные позиции оборудовали, но вот утеплённые землянки, блиндажи, укрытия от снарядов возвести не успели. Отчасти дело было в том, что строители понадеялись на опыт Слащова и его корпуса, оборонявших Крым в январе - марте 1920 года. Но малочисленный корпус Слащова (чуть более полка по штатам мирного времени!) мог размещаться не на позициях, а по окрестным деревням и посёлкам. Для всей многотысячной группировки Русской Армии мест по домам у обывателей явно не хватало. Не были созданы запасы пресной воды и продовольствия: нередко обороняющимся бойцам Врангеля приходилось по нескольку дней не вылезать из боёв, не имея даже возможности наспех перекусить. Ко всему этому стоит добавить отсутствие зимнего обмундирование: старое истрепалось в зимних боях на рубеже 1919 - 1920 годов, а новое должны были подвезти из Франции, но пароходы с этим жизненно необходимым грузом задерживались. Так что в начале ноября 1920 года оборонительные позиции на крымских перешейках заняла армия в летних гимнастёрках. Меж тем морозы стояли в 10 - 16 градусов, небывалые для Крыма в это время года холода. Врангелевцам же нечем было даже согреться, потому что топлива для костров также не хватало. Разумеется, такое положение вещей не лучшим образом сказывалось на моральном духе Русской Армии.

Белые войска на улицах Севастополя. Осень 1920 года.

Как ни парадоксально, но дополнительно моральный дух Русской Армии подрывала подготовка Врангелем эвакуации Крыма. В.Ж. Цветков указывает в своей книге, что о подготовке в крымских портах достаточного количества судов для перевозки армии и гражданских беженцев, о заготовке для этих судов необходимых запасов топлива и проводольствия в армии хорошо знали. Над Врангелем тяготел печальный опыт Новороссийской эвакуации, повторять который Врангель не желал. Белый главнокомандующий полагал обеспечить стойкость войск в обороне тем, что каждый из защитников Крыма, от генерала до последнего солдата будет уверен: его на произвол большевиков не бросят, Врангель всех вывезет. Что ж, Врангель действительно был готов вывезти всех желающих, а погрузку на суда раненых из госпиталей и гражданских беженцев он, как я уже говорил, начал заблаговременно, ещё в те дни, когда бойцы "цветных" дивизий прочно удерживали оборону на Турецком валу. Однако эта уверенность, по мнению Цветкова, загоняла армию Врангеля в стратегический тупик: сидевшая на позициях без пропитания и тёплого обмундирования, но уверенная в том, что в тылу ждут в достаточном количестве пароходы и что каждому полку чётко прописан маршрут эвакуации, армия по итогу и стремиться должна была к кораблям, чтобы не страдать на морозе без тёплого обмундирования и продовольствия. Идея, конечно, сомнительная, особенно если учесть, что врангелевцы хорошо представляли себе, за что и против кого они воюют. Мотивация у бойцов Русской Армии была колоссальной - об этом свидетельствует в своих мемуарах митрополит Вениамин Федченков. Однако и совсем сбрасывать со счетов это предположение Цветкова не стоит, тем более, что боевой дух врангелевцев в значительной степени был подорван неудачей наступления в Северной Таврии и на Правобережной Украине.

В-третьих, красные, имея кратное превосходство в численности, могли маневрировать своими силами, нанося удары то на одном, то на другом участке фронта, создавая у обороняющихся белогвардейцев ощущение фланговых обходов и охватов. У белых же, в силу нехватки людей, оборону на всех позициях должны были держать одни и те же части, сменить которые было порой физически некем. Что усиливало утомлённость бойцов и ощущение надвигающейся неизбежной катастрофы. Именно этим объясняется поспешное оставление Турецкого вала после получения известия о прорыве красных через Сиваш на Литовский (Чувашский) полуостров. Опасаясь выхода красных войск в тыл группировке, обороняющей Турецкий вал, Кутепов отдал приказ об отводе "цветных" дивизий на запасные Юшуньские позиции, которые белые едва успели занять. Между тем, красное наступление на Литовском полуострове захлебнулось, более того: прорвавшиеся на полуостров красные очень быстро сами оказались в ловушке и опасались собственного уничтожения. Кутепов, однако, об этом не знал, почему и отдал ошибочный приказ. Когда же он осознал свою ошибку и попытался вернуть позиции на Турецком валу, он не смог этого сделать - у него было недостаточно сил.

Юшуньские же позиции были в инженерном отношении подготовлены куда слабее, чем позиции на Турецком валу. Кроме того, из-за большого количества озёр эти позиции не представляли собой сплошной линии. Это нарушало связь между обороняющимися частями, так что зачастую корниловцы не знали, что делается у дроздовцев, и наоборот. В итоге каждому командиру дивизии приходилось действовать на свой страх и риск, а это облегчало красным задачу обхода белых оборонительных позиций. Положение дополнительно усугублялось тем, что "цветные" дивизии, главная и наиболее стойкая сила Русской Армии, понесли значительные потери в первых же оборонительных боях, как из-за попыток контратаковать, так и, главным образом, из-за того, что насильно поставленные в строй пленные красноармейцы с началом крымских боёв начали массово перебегать обратно к своим. А на некоторых участках фронта - даже атаковать позиции своих прежних соратников по белой борьбе. Что ещё больше увеличивало потери обороняющихся.

Корниловские пулемётчики на позициях
во время последних боёв за Крым осенью 1920 года.
Художник Дмитрий Альшаев.

Стоит отметить и тот факт, что красные в ходе своего наступления на Крым сражались яростно и в целом действовали героически. У них в крымских боях была своя хорошо понятная мотивация: с падением Крыма завершалась Гражданская война, у насильно мобилизованных в Красную Армию крестьян появлялась возможность вернуться, наконец, по домам, заняться приведением в порядок собственного хозяйства. Именно этой надеждой на скорое окончание войны был крепок моральный дух большевицких войск, именно с этой мотивацией они упорно лезли вперёд, не обращая внимания на потери.

Стоит также добавить, что погодные условия в ходе крымских боёв оказались благоприятны для красных. Я уже говорил, что белые оказались на позициях без тёплой одежды и при хронической нехватке топлива для костров в то самое время, когда температура резко упала до -16 градусов. Красным же благоприятствовало как направление ветра, гнавшего воду прочь из Сиваша, так и морозы, приводившие к замерзанию водных преград.

Эти-то факторы и определили, в конечном итоге, трагичный для белых финал Битвы за Крым. После прорыва всех оборонительных рубежей на крымских перешейках и неудачи конного корпуса Барбовича, так и не сумевшего выйти в тыл прорвавшимся красным, Врангелю ничего не оставалось делать, как отдать приказ об общей эвакуации.  Настал тот момент, когда предел сил человеческих оказался превышен, и дальнейшая попытка обороны Крыма привела бы только к бесполезному истреблению Русской Армии. Врангель сумел эту армию эвакуировать и сохранить за рубежом. И хоть его надежды на дальнейшее продолжение борьбы и возвращение в Россию в итоге так и не сбылись, русская эмиграция сохранилась. Сохранила свои прежние идеалы, сохранила, в громадном своём большинстве, верность России и Православию. И породила внушительный пласт культуры, без которой мир был бы сегодня намного беднее, а надежд на возрождение у русского народа - несоизмеримо меньше.

Ещё одна картина, изображающая Крымскую эвакуацию.
На корабле среди бойцов Русской Армии и членов их семей заметны фигуры священников,
как символ русской православной цивилизации, которую большевикам так и не удалось полностью истребить.
В том числе и потому, что духовные ценности этой цивилизации были сохранены белыми эмигрантами.