Башня. Новый Ковчег-5. Глава 28. Кир (часть 2)

two_towers — 04.10.2024

— Да что они там орут, с ума посходили что ли? — недовольно пробурчал Данилыч и поднял голову, прислушиваясь.

Кир тоже отвлёкся, посмотрел туда, куда повернул лицо Данилыч — в конец машзала, там явно была какая-то непонятная суета, но что именно, разобрать было нельзя. Оттуда доносились крики, ругань, что-то выясняли на повышенных тонах, да так, что мат, несмотря на шум работающих агрегатов, долетал и до бригады Шорохова, занимающейся сегодня подготовкой турбины. Теперь не только Данилыч, но и остальные заволновались, стали прислушиваться и переглядываться. Отец Кира тоже замер. В широком проёме, на выходе из машзала, за которым начинался транспортный коридор, показалась фигура Переверзева — он отвечал за паровую камеру, где Кир с бригадой работали вчера. Этого огромного, похожего на медведя мужика, было ни с кем не спутать. И это его голос грохотал сейчас, перекрывая шум работающей станции.

— Иван Николаевич, может сходить к Переверзеву? Там явно что-то не так, вдруг помощь нужна, — подал голос молодой парень, которого звали Семёном, обращаясь к отцу Кира.

Отец молчал, тревожно вглядываясь в конец зала.

Мимо них, тяжело дыша, на всех парах пронёсся рабочий из соседней бригады, полноватый лысый мужик.

— Эй, Валер, что там у вас? Куда рванул? Понос, что ли, пробрал? — выкрикнул Дудиков, привычно хохотнул, но никто не поддержал шутку их бригадного остряка.

Лысый Валера ничего не ответил, только махнул рукой и, не снижая скорости, пронёсся к лестнице, ведущей наверх машзала и к кабинетам начальства.

— Иван, там явно ЧП, — громко сказал Данилыч.

— Вижу, — отозвался отец. Он всё ещё медлил, но тут кто-то протяжно заорал и послышались матерные ругательства.

— Все вышли из паровой! Быстро, мать вашу! — мощный бас Переверзева был похож на протяжный гудок. — Утечка!

При слове «утечка», отец ощутимо побледнел и почти сразу же сорвался с места. Что-то глухо пробормотал Данилыч и, отложив в сторону инструмент, непривычно споро бросился вслед за отцом. Остальные тоже, не сговариваясь, и словно повинуясь какому-то безмолвному приказу, устремились в сторону выхода в транспортный коридор. Кир дернулся вместе со всеми, но замешкался буквально на минуту — уронил разводной ключ, а когда поднял его, то увидел, как мимо него практически бежит Савельев.

За Савельевым, задыхаясь, семенил толстый Валера из бригады Переверзева, что-то втолковывая на ходу, и сзади, отставая буквально на пару шагов, поспевали ещё люди — человек десять. Белые халаты инженеров мелькали среди синих рабочих спецовок. Замыкал эту разномастную процессию крепкий мужик, резво ковыляющий на костылях, его сопровождал Гоша, необычно взволнованный и даже испуганный.

И только тут Кир, всё утро клевавший носом — спал он плохо, встревоженный неутешительными новостями о Нике, — окончательно проснулся. До него внезапно дошло: случилось что-то очень серьёзное, настолько сосредоточенны и напряжены были лица спешащих мимо людей. Что касается Павла Григорьевича, то он был просто страшен — не хотел бы Кир сейчас попасться ему на глаза. Тот Савельев, который пару дней назад материл его за ту чёртову прокладку, не шёл ни в какое сравнение с этим — этот материть бы не стал, прихлопнул, как муху, так, что и мокрого места бы не осталось.

У входа в паровую, в широком транспортном коридоре столпились люди. Савельев с разгона ворвался в самую гущу толпы, остановился перед Переверзевым, и тот начал быстро докладывать что-то, размахивая руками и постоянно вытирая пот с лица — тут было ощутимо жарко и влажно. Кир, стараясь не попадать в поле зрения Савельева (понимал, что Павел Григорьевич вряд ли сейчас ему обрадуется), пробрался поближе, чтобы слышать, о чём они говорят, и спрятался за мощной спиной какого-то рабочего.

— Рванёт ведь, к хренам собачим, Пал Григорьич, как пить дать, рванёт! — разобрал он бас Переверзева. — …где-то в паровой… утечка… да хер её знает, в каком месте! Останавливать всё надо — взлетим же!

— Какой останавливать, Фёдор, совсем охренел? — рявкнул Савельев, и Кир, невольно втянул голову в плечи. Видеть его Павел Григорьевич не мог, но всё равно было страшно. — Куда я тебе остановлю, воду уже начали подавать! Остановим подачу воды, вот тогда точно все взлетим! Останавливальщик хренов.

Переверзев заговорил, щедро приправляя слова крепкими ругательствами. Кир не расслышал, но, кажется, что-то про насосы и про то, что соваться сейчас туда — чистое безумие, в любой момент долбанёт.

— Что там у вас? — к Савельеву пробился Литвинов, видимо, только что подоспевший. Вести тут на станции разлетались быстро. — ЧП?

— Боря, надо убирать людей отсюда! Слышишь? — Савельев повернулся к Борису Андреевичу. — Уводи всех!

— Куда уводить-то? Паш, что происходит?

— Да, … — Савельев покрыл Литвинова трехэтажным. — Что ты, Боря, как курица на насесте. Куда уводить, куда уводить? Эвакуируй, мать твою, всех. Выше выводи, на административный, на военный, не стой, как неживой! — и он снова повернулся к Переверзеву. — Фёдор, ты уверен, что дело в насосах? Ну?

— Не уверен. Но это вероятнее всего. Да только если б знать наверняка, какой насос, и то… там сейчас уже температура как в бане! Всё слишком быстро произошло, и утечка увеличивается — расклад такой, что хреновей не бывает. А у меня техника безопасности, Пал Григорьич, я людей вывел первым делом. Может, там вообще не в насосах дело, надо останавливать, по-другому невозможно…

— Невозможно? — Савельев побледнел. — А ну давай инструмент! Быстро, у тебя пять секунд!

Переверзев куда-то метнулся. Люди, стоящие плотной стеной, расступились. До Кира не сразу дошло, зачем Павлу Григорьевичу потребовался инструмент, зато Литвинов, который всё ещё стоял здесь, несмотря на только что полученный приказ, среагировал мгновенно.

— Эй, Паша, ты чего удумал? — он сделал шаг в сторону Савельева. — Совсем спятил?

— Я тебе что сказал, Боря? Тебе уши ватой заложило? Давай людей уводи!

— Это тебе, Савельев, наверно, где-то что-то заложило и не иначе мозги! Ты сам, что ли собрался туда лезть, идиот? Говорят же тебе — непонятно, где там течь. И выяснить нереально!

— Это мы посмотрим, реально или нет, — Павел Григорьевич отодвинул Литвинова, крикнул куда-то в сторону. — Ну, Фёдор, что ты там колупаешься? Быстрее давай.

— Сейчас, — возникший словно ниоткуда Переверзев сунул в руки Савельева небольшой ящик с инструментами. — Только, Пал Григорьич…

— Некогда, Фёдор…

— Павел Григорьевич, ты же не собираешься сам туда? — вперёд выступил мужик в белом халате с желчным лицом. — Ополоумел?

— Паша, в себя приди! — Литвинов загородил Савельеву путь. Его красивое лицо заметно изменилось — исчезла привычная насмешка в зелёных глазах, чётче обозначились складки возле рта, на переносице появилась глубокая морщина. Кирилл никогда ещё не видел Бориса Андреевича таким. Даже, когда они с Катей и Сашкой прибежали к нему в ту ночь, сообщить, что в Савельева стреляли, — даже тогда на лице Литвинова не было такой тревоги, как сейчас, и даже больше чем тревоги. Страх, вот что явно проступало сквозь напускную жёсткость, что плескалось в зелени глаз, страх за друга и ещё решимость — костьми лечь, но не пустить Савельева.

— Отойди, Боря, — Савельев сказал это тихо, но Кир, который стоял недалеко, надёжно скрытый от глаз чьей-то массивной спиной, услышал каждое слово. Как, впрочем, и все вокруг, потому, что гвалт, стоящий тут ещё секунду назад, внезапно стих — люди замерли и следили за Павлом Григорьевичем с каким-то странным выражением. — Не вынуждай меня с тобой драться. Я всё равно пойду. А у тебя приказ — эвакуировать людей и немедленно. Ну!

Последнее слово Савельев гаркнул так, что Кир вздрогнул, а Литвинов отшатнулся и нехотя отступил. Савельев поудобней перехватил ящик с инструментом и бросился по коридору к паровой камере.

— Паша!

Кир резко обернулся на знакомый голос и увидел Анну Константиновну. Она пробиралась сквозь толпу, взволнованная, очень бледная, а потом вдруг остановилась, словно всё поняла. Замерла на месте, застыла и только беспрестанно заправляла за ухо нервным жестом жёсткую чёрную прядку.

— Совсем сбрендил Савельев, — произнёс желчный мужик, и в этой короткой фразе удивительным образом мешалось неодобрение с восхищением. — Нашёл время геройствовать. Так глупо себя подставить. Если б знать, какой насос, а так…

И вдруг Кир похолодел. В памяти всплыл вчерашний вечер.

Влажное неровное пятно на бетонном полу, маленькие руки Марии Григорьевны, ловко проверяющие соединение на трубопроводе, тревожная морщинка, разрезавшаяся красивый лоб. Надо записать, Кирилл, в журнал, сможешь? Конечно, смогу, Мария Григорьевна. Ручка пишет плохо, соскальзывает на замасленном листе, видно, хватались за журнал грязными, плохо вытертыми руками. Кирилл старательно выводит в журнале: «предположительно утечка в третьем бустерном насосе — проверить», ставит для убедительности восклицательный знак…

— Третий! — заорал Кир не своим голосом.

Вздрогнула, очнувшись, Анна Константиновна, и завиток, который она с таким упорством пыталась заправить за ухо, выскользнул, спружинил упругим чёрным колечком на мертвенно-бледную щёку. Недоумённо уставился на него Переверзев, и не он один — все взгляды, казалось, были теперь устремлены в сторону Кирилла Шорохова. Стоявший впереди мужик отступил в сторону, и Кир оказался почти лицом к лицу с Литвиновым.

— Ты тут откуда, мать твою? Тебя только не хватало! Чего орёшь? — шумно и зло выругался Литвинов, но Кир его не слушал.

— Третий бустерный! — крикнул он и рванул по коридору туда, где вдалеке ещё маячила спина Савельева в белом халате. — Утечка там! Третий насос! Павел Григорьевич! Третий!

Кир нёсся по коридору, что было мочи, споткнулся о развязавшийся шнурок, чудом удержался на ногах.

— Да стой ты, идиот! Куда? — загрохотал сзади Литвинов.

— Кирилл! Стой! — это уже отец, Кир узнал его голос, но всё это было сейчас неважно. Важным было докричаться до Савельева.

— Третий насос! Слышите? Третий!

Савельев его не слышал. Белый халат Павла Григорьевича скрылся в проёме, ведущем к лестничному маршу — насосы были на третьем ярусе паровой.

— Третий! — Кир добежал до лестницы, и ему в лицо дохнуло жаром. Он остановился, дыхание сбилось, обжигающий воздух тут же забрался в лёгкие. Спина Савельева маячила на самом верху. Кир схватился за металлический поручень — он был ощутимо горячим, и быстро стал карабкаться по ступеням, снова наступил на шнурок, чуть не растянулся и не слетел кубарем вниз. — Павел Григорьевич! Третий насос!

Наверху было совсем жарко. В гул работающих машин вплеталось что-то ещё — Кир не понимал что. Какая-то смесь тревоги и необычного шума. К тому же вокруг стоял плотный, вязкий туман, он ощупывал лицо и тело жаркими влажными ладонями, футболка под спецовкой взмокла и прилипла к спине. Пар — догадался Кир. Откуда-то из дальних уголков памяти всплыли рассказы, то ли отца, то ли его отцовских приятелей, о разных происшествиях, несчастных случаях — стало страшно, но именно этот бестолковый страх и двигал вперёд, не давал стоять на месте. Кир, аккуратно лавируя между оборудованием, поспешил к насосам, пытаясь одновременно разглядеть сквозь пар, где Савельев, но неожиданно, почти уткнулся тому в спину.

— Третий, Павел Григорьевич!

Савельев наконец обернулся, удивление на лице быстро сменилось привычной гримасой злости и раздражения.

— Ты? Твою ж мать, Шорохов! Ты куда припёрся? Пошёл вон отсюда! Немедленно!

— Третий насос! Третий бустерный насос! — Кирилл тяжело дышал. — Там утечка… мы вчера…

Савельев всё понял. Коротко выругался, метнулся в сторону насосов и тут же крепко приложился плечом о торчащую поперёк дороги трубу. Кир вспомнил, что вчера Данилыч тоже то и дело стукался об неё, а Савельев габаритами если и уступал его наставнику, то ненамного. Павел Григорьевич наклонился, попытался пробраться через препятствие, но Кир его опередил, юркнул вниз, ловко пролез через узкий проход и уже через полминуты был у насосов.

— Ну? Видишь там что? — Савельев продирался следом.

— Тут она! — Кир подскочил к трубопроводу. Тому, под которым он вчера и обнаружил пятно.

— Перекрой обратные клапаны! — заорал Савельев. — Два синих вентиля! Видишь?

— Вижу!

— Поворачивай давай! Против часовой!

Кир схватился за ближний вентиль, и тут в ладони словно впились миллионы раскалённых игл. Он громко вскрикнул, отдёрнул руки.

— Рукавицы ж, мать твою! — короткая матерная фраза отрезвила, и Кир тут же полез в карман, стараясь не обращать внимания на боль. Слава богу, рукавицы были на месте, он быстро натянул их, морщась и сжав зубы. Снова вцепился в вентиль и принялся крутить, вкладывая в эти движения все силы.

Где-то сзади матерился Савельев, в узкий проход он, видимо, не пролез и теперь пробирался в обход.

— Перекрыл?

— Один есть, — Кир шумно выдохнул.

— Второй давай! Да не спи на ходу! Быстро!

Кирилл переключился на второй вентиль, один круг, второй, ещё чуть-чуть. Он дожал до упора и выдохнул. За спиной уже возился Савельев, что-то проверял. Ящик с инструментами был открыт, и Павел Григорьевич ловко совершал какие-то операции.

— Иди сюда! — Савельев, не оглядываясь на него, словно шестым чутьём угадал, что Кир на него смотрит. — Не стой столбом. Инструмент подавай.

Следующие десять-пятнадцать минут, показавшиеся Кириллу вечностью, он был у Савельева на подхвате. Павел Григорьевич действовал быстро и чётко, на какое-то мгновенье Киру даже показалось, что перед ним Данилыч, уверенно и негромко отдающий команды — ключ, отвёртку, индикатор, сальник… Савельев уже не ругался, перед Киром был другой, совершено незнакомый ему доселе человек — сосредоточенный, собранный, напряжённый, как сжатая до упора пружина. Злость и раздражение исчезли, осталась только жёсткость, врезавшаяся глубокими морщинами в потемневшее лицо, в серых глазах — Никиных глазах — застыло холодное упрямство, светлые пряди волос, выглядывающие из-под каски, прилипли к мокрому, красному лбу. Он прикрикнул на Кира всего один раз, когда тот придвинулся ближе, сунул лицо к предохранительному клапану.

— Назад! — рявкнул Савельев, больно оттолкнув его в сторону. — Куда суёшься, недоумок? Не видишь, пар горячий стравить надо. Хочешь, всю рожу себе ошпарить?

— А вы?

— А мне не жениться, — буркнул Павел Григорьевич.

***

— Вышли! Оба! Живые!

Голоса доносились до Кира как сквозь вату. Ноги тряслись и руки не слушались — мозг, только сейчас осознав всю пережитую опасность, включил защиту и упрямо требовал от Кира присесть, забиться куда-нибудь в угол, подальше от всех, чтобы его не дёргали и ни о чём не спрашивали. Людей он видел, как в тумане: лица мешались, расплывались, превращаясь в неровные и радужные пятна, и сквозь эти пятна проступало то лицо Литвинова, неожиданно помолодевшее и ожившее, то лицо отца, почему-то закаменевшее, с упрямым ртом-складкой, то лицо Анны Константиновны, по-прежнему неживое и застывшее.

— Откуда?

Кирилл не сразу понял, что Савельев обращается к нему. Стальные и злые нотки, вернувшиеся в голос Павла Григорьевича, сбивали с толку. Кир стоял и тупо моргал глазами, пытаясь сообразить, что от него хотят.

— Откуда ты знал, что течь в третьем насосе?

— Я? — из ушей словно выдернули затычки, и голос Савельева, неожиданно громкий, оглушил, ударил в раскалывающиеся от боли виски. — Так там… вчера мы… пятно же под тем трубопроводом…

— Вчера? Ты, дебил тупоголовый, понимаешь, что наделал? — Савельев схватил Кира за плечи, сжал, случайно задев незажившую рану, встряхнул с силой. — Ты, мать твою, хоть иногда соображаешь? Ты вообще в курсе, что тут могло произойти?

От резкой боли, пронзившей плечо, у Кира потемнело в глазах. Лицо Павла Григорьевича было совсем близко. Кирилл видел капли пота, блестевшие на его изрезанном морщинами лбу, едва наметившуюся щетину на щеках и подбородке, стальной блеск глаз, холодный и острый, жёсткий рот, искривившийся в злой гримасе.

— До тебя, недоумка, хоть доходит, что мы чудом катастрофы избежали, — продолжал орать Савельев. — Чудом, мать твою! Ещё бы немного, и нас бы тут всех разнесло, это-то ты понимаешь?

— Паша, ты погоди ты! — сбоку послышался голос Литвинова. — Что ты орёшь. Дай ты хоть слово сказать парню …

— А ты, Боря, лучше не лезь. С тобой я ещё поговорю. Тоже мне, адвокат выискался. Всё, делайте, что хотите, но, чтобы я этого идиота здесь больше не видел! Заприте его куда-нибудь. От греха подальше. Пока из-за него Башня не рухнула — этот сможет, даже не сомневаюсь. Ходячая катастрофа. Где бы ни появился — сразу всё через задницу! Он же знал про утечку! Знал и ничего никому не сказал!

— Стойте! — худенькая женская фигурка в белом халате ввинтилась между ним и Савельевым. — Да погодите вы! Павел… Григорьевич, не кричите! Отпустите его, убьёте ещё сгоряча парня.

Маруся, а это была она, отодвинула Савельева, повернулась к Киру, внимательно вглядываясь в глаза.

— Кирилл. Ты что, забыл вчера записать в журнал про утечку?

— Я… не забыл. Я записал, — проговорил Кир.

— Точно? — Мария Григорьевна прищурилась. — Точно записал?

— Точно, — кивнул Кир.

— Где журнал? — крикнула Маруся. — Ну?

— Записал, конечно, — Павел Григорьевич не желал сдаваться, хотя напор сбавил. — Чёрта лысого он записал! Ещё одна защитница тут… вашу мать…

— Да погоди… те, — отмахнулась Маруся. Кир подумал, что она тут, похоже, единственная не боялась Савельева, остальные, даже Литвинов, под его горячую руку лезть опасались. — Где журнал?

— Вот он, Мария Григорьевна, — к ним подбежал Гоша. — Вот журнал!

Маруся выхватила журнал, открыла на последней странице, хмыкнула и сунула его прямо под нос Савельеву.

— Ну? Смотри! Вот же… третий бустерный насос. Утечка — предположительно. Вчера вечером запись сделана!

Кир подумал, что, наверно, он сейчас должен бы порадоваться, что оказался прав, и Савельев выходит зря на него орал, но радоваться не получалось.

— А вы, Мария Григорьевна, откуда знаете? — тут же напустился на сестру Савельев. — Я же вам, кажется, запретил тут по вечерам работать! Или вам все мои распоряжения по боку? И вообще вы что тут делаете? Где ваше рабочее место? За показаниями реактора кто следит?

— Гордеев следит, — недовольно фыркнула Маруся.

— А должны вы! Так что марш на рабочее место и чтоб я вас тут больше не видел! — Павел Григорьевич отвернулся от Маруси, крикнул в толпу. — Чья смена после Шорохова была?

— Мартынова.

— Чтоб через пять минут Мартынов был у меня!

— Так спит Мартынов, отсыпается после трудовой ночи, — кажется, это сказал Дудиков.

— У меня в кабинете будет отсыпаться!

Последние слова Савельев бросил уже на бегу. Про Кирилла он забыл, словно его и не было.

— Ну что, мужики, — тихонько присвистнул Дудиков. — Кажись, кошмары Мартынову обеспечены.

Все стали потихоньку расходиться. К Киру подошёл отец.

— Что с руками? — он показал глазами на покрасневшие ладони, где уже начали вздуваться пузыри.

— За вентиль горячий без рукавиц схватился, — буркнул Кир.

— Дурень, — покачал головой отец. — Ну впредь наука. Давай дуй в медсанчасть.

Он поискал кого-то глазами, и Кир почти сразу понял кого — Анну Константиновну. Но она уже и сама шла к ним. Едва только взглянула на его руки, как сразу всё поняла.

— Пошли, — скомандовала ему, и Кирилл послушно устремился за ней следом.

***

Наложенная мазь приятно холодила ладони. Боль отступала, втягивала щупальца, и, если б не чугунная голова, Кир вообще чувствовал бы себя как новенький.

— Сейчас ещё укол сделаю тебе обезболивающий, — Анна Константиновна ловко набрала в шприц лекарство. Ожог на руках она ему обработала сама, нежно, почти невесомо касаясь длинными тонкими пальцами его горящей кожи.

— Да зачем укол? — попытался вяло отбрыкнуться Кир. — Уже не болит совсем.

— Это сейчас не болит. А через час от боли взвоешь.

Анна Константиновна быстро ввела шприц под кожу. Зажала место укола ваткой, взглянула на Кира и сказала тихо, почти шёпотом:

— Спасибо тебе, Кирилл.

— За что? — Кир растерянно уставился в её лицо, тонкое и всё ещё очень бледное, чёрные глаза, в глубине которых блестели слёзы, и снова непонимающе повторил. — За что, Анна Константиновна?

— За Пашу, — просто ответила она. Потом вздохнула и добавила уже совсем странное, чего Кир понять абсолютно не мог. — Как вы с ним дальше будете ладить, ума не приложу. Вы ведь так… похожи…

*************************************

навигация по главам

Башня. Новый Ковчег-1

Башня. Новый Ковчег-2

Башня. Новый Ковчег-3

Башня. Новый Ковчег-4

Оставить комментарий

Популярные посты:

crusalde

Баня и сауна: влияние на здоровье, особенности парения, полезные эффекты для организма

matsam

Дела космические

tanja_tank

Недостаточно Диана. Продолжение

katia_lexx

Винтажнык открытки в стиле ар-деко художник Phyllis Cooper

swbkka

Котик и жители соснового боры

kukmor

Доброе утро!

colonelcassad

Билет на поминки Навального

id77

Ту-ту чух-чух, или небольшое путешествие на электричке в Лугу. Часть I

iov75

Маркеры «отложенной войны»

• Ранее
• Архив