Башня. Новый Ковчег-2. Глава 18. Кир

two_towers — 17.01.2024

— Вер, я возьму эту книгу почитать, можно? — Кир повернул книгу обложкой к Вере Ледовской.

Он стоял у книжного шкафа и задумчиво перелистывал одну из снятых с полки книг. Ещё две лежали тут же на столе.

— Бери, конечно, — Вера кивнула, не глядя на него. Она задумчиво покачивала ногой, примостившись на подлокотнике кресла, в котором сидел Марк Шостак.

В библиотеке генеральской квартиры, где они расположились, царил лёгкий полумрак. Небольшие настольные лампы отбрасывали приглушённый мягкий свет, создавая атмосферу уюта и камерности. Киру здесь нравилось. И кожаные кресла, слегка прохладные на ощупь, и массивный стол, тёмный и гладкий, и запах бумажных книг, которых здесь было немало. Всё-таки бумага живая и пахнет по-особенному. Как вот эта книга. Кир провёл по ней ладонью, ощущая кончиками пальцев шероховатость страниц, поднёс книгу к лицу и незаметно вдохнул, втянул носом едва уловимый запах времени и типографской краски…

Кирилл Шорохов не помнил, когда у него вдруг возник вкус и влечение к книгам. В школе и потом, уже работая, он не испытывал никакой потребности ни читать, ни даже держать книги в руках, а теперь… после того, как в его жизни появилась Ника… Он вздрогнул, стоило только её имени всплыть в памяти, вспыхнул и тут же покосился на друзей, не заметили ли они? Но Марк с Верой были заняты друг другом — они о чём-то увлечено спорили. И Кир снова уткнулся в книгу…

Когда Вера первый раз притащила его сюда — притащила почти силком, не обращая внимания на его вялый протест — ему было не по себе. Он пытался скрыть свой страх и волнение, но получалось плохо. Как никак это была квартира генерала Ледовского, а сам генерал наводил на Кирилла ужас — слишком памятна была первая встреча с Вериным дедом, когда люди генерала, подозревая, что он связан с теми, кто схватил Нику, отделали его, ловко и особо не церемонясь.

Вера, поняв его смущение, улыбнулась и крепко сжала руку:

— Расслабься. Дед тебя уважает.

Правду Вера тогда сказала или нет, Кирилл Шорохов не знал, но спустя какое-то время это перестало быть важным. Генерал существовал где-то сам по себе, и Кир с ним почти не пересекался, не считая нескольких редких встреч, во время которых Ледовской обращал на него не больше внимания, чем на всех остальных. В целом же у Ледовских Кирилл чувствовал себя легко — не как дома, конечно, но вполне комфортно. Тем более, что вся их компания (а Кир теперь считал и Марка, и Веру, и братьев Фоменко своими) охотно выбирала Верин дом для своих тусовок. В генеральской квартире, огромной и похожей на запутанный лабиринт, как и большинство апартаментов Поднебесных уровней, всегда можно было найти, где уединиться: в столовой, в одной из гостиных, в Вериной комнате, на террасе или в библиотеке. Да и взрослые в доме больше частью отсутствовали или просто не мешали им, что создавало иллюзию свободы.

Вот и сегодня к ним заглянула Юлия Алексеевна, Верина мама, поздоровалась с ним и Марком, улыбнулась обоим одинаково ровной улыбкой, а потом, что-то тихо сказав дочери, вышла.

— Ну? — Вера бросила заговорщический взгляд на Марка, а потом на Кира. — Мама ушла…

— Отлично! — перебил её Марк и тут же положил ладонь на Верину коленку. Она легонько щёлкнула его по руке. На Шостака это подействовало слабо — руки Марк с колена своей подружки так и не убрал.

— Наверно, мне тоже лучше уйти. Третий лишний, — пошутил Кир и сделал вид, что направляется в сторону двери.

— Только попробуй, — погрозила ему кулаком Вера, а Марк весело рассмеялся.

Кир отложил в сторону книгу и засунул руки в карманы.

— Давайте колитесь, чего вы замыслили?

— Не торопись. Сейчас всё узнаешь, — Вера с Марком опять переглянулись, а Кир деланно закатил глаза.

То же мне, секрет Полишинеля. Ещё днем, когда они с Марком встретились с Верой на общественном этаже, и Вера, не слушая никаких возражений, потащила их обоих к себе, было понятно, что она чего-то задумала. И Кир примерно знал — что. Вера не теряла надежды помирить его с Никой и прикладывала к этому все возможные усилия.

— А всё-таки? — Кир склонил голову набок.

Словно в ответ на его вопрос в прихожей раздался звонок.

— Сейчас ты всё узнаешь сам, — многозначительно пообещала Вера, скинула руку Марка со своего колена и, вскочив с подлокотника кресла, поспешила в прихожую.

— Верка Нику позвала, — не выдержав, сдал подружку Марк.

— Ну и на фига? — Кир пожал плечами.

Он постарался накинуть на себя равнодушный вид. Гордость не позволяла показать Нике, как же на самом деле он скучает и переживает из-за всего того, что случилось. Как корит себя за глупую ревность и идиотизм. Иногда ему очень хотелось повернуть время вспять, снова оказаться в том дне, когда он, как дурак, послал её к черту. Если бы это только было возможно…

Ника вошла в комнату, и сразу стало чуть ярче — словно её рыжие кудри, разметавшиеся по плечам в вечном беспорядке, добавили света и жизни. А, впрочем, так было всегда. Везде, где бы ни появлялась Ника Савельева, тьма отступала. Ну так казалось Киру.

При виде девушки его сердце на миг замерло, а потом поскакало вскачь бешеным галопом. Первым желанием было подойти к ней, он даже сделал движение ей навстречу, чувствуя, как губы против воли сами собой расползаются в глупой и счастливой улыбке, но улыбка быстро погасла, а сам Кир остановился, оглушённый и растерянный, словно его со всей силы стукнули чем-то по голове. Высокий светловолосый парень, почти сразу же появившийся на пороге вслед за Никой и Верой, спутал все карты. Его не нужно было представлять, Кир и так уже знал, кто это. Знал, хотя и видел его в первый раз в жизни. Парень чуть притормозил, кивнул Марку и удивлённо уставился на Кира.

Всё это продолжалось какие-то доли секунды — парень справился с охватившим его замешательством быстро, решительным шагом пересёк комнату и, подойдя к Киру, протянул для приветствия руку:

— Степан.

Кирилл почувствовал, что краснеет. Первой реакцией было привычно фыркнуть, демонстративно убрать руки в карманы брюк, но Кир пересилил себя и, чуть кривя в усмешке губы, пытаясь скрыть свою неловкость и растерянность, пожал протянутую руку и вызывающе представился:

— Кирилл.

Парень в ответ тоже усмехнулся и, не отрывая от Кира пристального взгляда, сжал его ладонь может чуть крепче и чуть дольше, чем следовало.

Вера, стоявшая рядом с Никой, выглядела смущённой и расстроенной, а сама Ника злилась. Может это и не было особенно заметно, но Кир хорошо видел досаду, вспыхнувшую лёгкой синевой в серых Никиных глазах. Дурацкое положение, в котором она оказалась по вине подруги (а Вера, скорее всего, её не предупредила, задумывая их с Киром встречу, как приятный сюрприз), изрядно напрягало Нику. Кир видел, как она остановилась, сердито стрельнула в сторону Веры глазами, плотно сжала губы. Киру отчаянно захотелось, чтобы она ушла, и одновременно с этим он испугался, что она уйдёт.

Но Ника, взяв себя в руки, прошла вглубь библиотеки и уселась на один из диванов, сверля Кира неприязненным взглядом. Её новый друг сел рядом, по-хозяйски закинув руку Нике на плечи. В воздухе тоскливо разлилось неловкое молчание. Первым очнулся Марк. Он о чём-то быстро и неестественно громко заговорил, обращаясь ко всем разом в безудержной попытке спасти ситуацию. Кир не слушал — слова Марка пролетали мимо, рикошетом отскакивали от стен и книжных шкафов, переплетаясь с чужим натянутым смехом. Киру хотелось сбежать, провалиться сквозь землю, исчезнуть — всё, что угодно, лишь бы его здесь не было. Вера, угадав его намерение, прошла мимо, сделав вид, что ей срочно что-то понадобилось в книжном шкафу, и едва слышно шепнула:

— Даже не вздумай уйти.

После таких Вериных слов пришлось остаться и делать вид, что всё нормально. В разговоре Кир участия не принимал, старался не смотреть на Нику и особенно на этого Степана, но получалось плохо. Тот же, напротив, глаз не прятал, смотрел прямо и открыто, без насмешки, но и без какого-либо дружелюбия. Просто уверенный и спокойный взгляд человека, чувствующего на чьей стороне сила. Сама же Ника, чуть развернувшись в сторону Марка, внимательно слушала, что тот говорит. Или делала вид, что слушает.

Казалось, этой бесконечной пытке не будет конца, и когда вдруг в глубине квартиры послышался приближающийся голос Вериного деда, Кир даже с облегчением выдохнул, надеясь, что появление генерала положит конец этому нелепому представлению, участником которого он невольно оказался.

— Что тут у вас? Посиделки? — Ледовской заглянул к ним в библиотеку. — Сидите-сидите, я вам не мешаю.

Он махнул рукой, видя, что Марк подскочил со своего места.

— Мы с Юрой в столовую пройдём, — генерал обернулся на своего спутника, толстого, краснолицего мужчину. Верин дед был явно чем-то озабочен, его седые, почти белые брови сердито сдвинулись к переносице.

— Да, вот ещё чего, Вер, — Ледовской обернулся. — Найди мне, пожалуйста, дневник моего отца. Помнишь, я тебе показывал. Записки…

— Ту тетрадку в чёрной кожаной обложке?

— Да, её. И будь добра — принеси мне в столовую.

Алексей Игнатьевич вышел, а Вера, подойдя к книжному шкафу, принялась там чего-то искать.

— На вот, подержи, — она вынимала книгу за книгой, передавая их Киру.

Кирилл Шорохов стоял и из-за растущей стопки книг в его руках, наблюдал за Верой. Наконец она нашла то, что искала — тонкую тетрадку в чёрной обложке. Вера пролистнула её, словно убеждаясь, что это именно та тетрадь. Кир заметил пожелтевшие от времени страницы, исписанные убористым почерком.

— Поставь, пожалуйста, на место, — бросила она Киру и быстро вышла из комнаты.

Кир аккуратно сгрузил на стол книги, которые держал в руках, и принялся расставлять их на полке.

— Тебе помочь? — привстал Марк.

— Сам справлюсь.

Без Веры Марка словно выключили. Кир видел краем глаза, как он смущённо замолчал, как будто забыл, о чём без умолку трещал до сих пор. Ника, повернувшись к Степану, о чём-то тихонько заговорила, и лицо парня, в ответ на Никины слова, просияло, а на красивых, ровно очерченных губах заиграла тёплая и открытая улыбка. Ревность, тисками сжимавшая сердце Кира, ещё глубже запустила свои коготки. «Сейчас расставлю все книги по местам и уйду!» — твёрдо пообещал он себе, но уйти никуда не успел.

Из глубины квартиры раздался Верин крик.

Первым со своего места сорвался Марк. Никто ещё ничего толком и сообразить не успел, а он уже выбежал из библиотеки. Наверно, это было не удивительно, с учётом того, какие отношения связывали Веру и Марка. Дурацкое заезженное определение про две половинки к этой парочке совершенно не подходило. Эти двое, казалось, просто вросли друг в друга, и уже непонятно было, где заканчивался один и начинался другой. И однажды, когда Кир спросил Марка, как давно он влюблён в Веру, тот просто ответил: «всю жизнь».

Вторым опомнился Степан — он тоже не стал раздумывать и бросился вслед за Марком. А вот Ника растерялась. На её узком и тонком лице отразился испуг, и она, явно, не знала, что делать — бежать вслед за мальчишками на крик подруги или остаться. Что до Кира, то он просто затормозил. Неуклюже повернулся, своротив рукой сложенные стопкой на краю стола книги, наклонился, суетливо пытаясь их собрать, а когда поднял голову, обнаружил, что она стоит рядом.

— Кир, что это? — она обратилась к нему, забыв в своей растерянности, что они в ссоре.

— Не знаю. Побежали туда? — предложил он, и она тут же кивнула.

Совершенно не задумываясь, что он делает, Кирилл схватил девушку за руку, и они выбежали за дверь.

В столовой все суетились вокруг генерала. Тот сидел за столом в кресле, чуть завалившись на один бок и, явно, был без сознания. Кир заметил неестественно запрокинутую голову Алексея Игнатьевича и правую руку, безвольно повисшую так, что сухие пальцы старика почти касались пола. Тут же, рядом с креслом, валялся дневник, та тетрадь в чёрном переплете, которую Вера пошла относить деду. Наверно, генерал уронил её, и она упала, раскрывшись на середине — жёлтые, в пятнах времени страницы странно выделялись на тёмном полу.

Кир перевёл взгляд на стол. По гладкой столешнице расползалась хрустальная лужица воды из упавшего стакана, медленно подбираясь к краю стола, рискуя пролиться тонкой струйкой прямо на валявшийся на полу дневник.

Все эти мысли — про дневник, упавший стакан, из которого генерал должно быть пил прежде, чем потерять сознание — пронеслись в голове Кира, одна за другой, и он вдруг осознал, что думает совершенно не о том, о чём надо. К тому же он только сейчас заметил, что всё ещё держит Нику за руку. Или она его. Её тонкие пальцы крепко сжимали его ладонь, ногти больно врезались в кожу, но отпускать её не хотелось.

— Вера, что случилось?

Ника сама выпустила его руку, шагнув навстречу подруге. Та не ответила и даже не обернулась. Вера стояла на коленях перед дедом, вцепившись в него и беспрестанно повторяла, словно заведённая:

— Дед, да что с тобой? Дед…

Марк, растерянно моргая, стоял тут же, не зная, что предпринять, и только один Степан, казалось, не утратил самообладания.

— Марк, помоги мне!

Но от Марка было мало толку.

— Чёрт! — Степан обернулся, ища взглядом, к кому ещё можно обратиться. — Эй, ты… Кирилл! Иди сюда.

Он махнул Кириллу рукой, подзывая.

— Давай, его надо положить на пол. Вера, отойди. Да отойди же!

Но Вера никак не желала отцепляться от деда. На помощь пришла Ника. Она присела на корточки, что-то быстро и тихо заговорила подруге, легонько поглаживая её по плечу, и Вера наконец отпустила руку генерала, которая тут же упала, гулко стукнувшись о ножку кресла.

Кир со Стёпкой осторожно уложили Ледовского на пол. Степану пришлось прикрикнуть на застывшего истуканом Марка, и тот, очнувшись, расчистил им место, убрав в сторону мешающие стулья и чуть отодвинув стол. Степан, положив пальцы на запястье генерала, пытался прощупать пульс. По его напряженному лицу Кир видел, что дело плохо.

— Что вы делаете?

На пороге показался тот мужчина, с которым пришёл генерал. Юра… кажется так его называл Ледовской… Красное лицо мужчины ещё больше покраснело, а на лбу поблёскивали крупные бисеринки пота.

— Что вы делаете? — повторил он. Его голос сердито дрогнул. — Я уже позвонил врачам, они сейчас будут, с минуты на минуту.

— У него нет пульса! — Степан поднялся, немного двинулся вперёд, преграждая мужчине дорогу. — Надо сделать непрямой массаж сердца. Я смогу. Я учусь на врача, а он… — Степан мотнул головой в сторону Кира. — Он медбрат. Вы не мешайте нам. Пожалуйста.

Голос Степана звучал твёрдо, и та сила, которая слышалась в негромко произнесённых словах, заставила взрослого, но явно потерявшего самообладание человека, отступить перед в общем-то мальчишкой, который по возрасту годился ему в сыновья.

Степан действовал и распоряжался уверенно, как будто он всю свою жизнь только и делал, что оказывал первую помощь потерявшим сознание людям или даже вот таким, как генерал, уже не дышащим и не подающим никаких признаков жизни. Кир смотрел в застывшие стеклянные глаза Ледовского — он уже видел такое однажды, когда умер Вовка Андрейченко — силился отвести взгляд от этих стеклянных бледно-голубых глаз и не мог. Кирилл понимал, что помощи от него, скорее всего, не больше, чем от Марка. Он растерялся и то бестолково суетился, то застывал, не в состоянии даже дотронуться до тела человека, чьё сердце уже не билось.

— Кирилл, надо подложить ему что-то под затылок, — Степан завертел головой, ища что-то подходящее.

Кирилл вдруг понял, что Степан хочет сделать.

— Погоди!

Он стащил с себя рубаху, не обращая внимания на то, что остался в одной майке, быстро скатал валик и осторожно подсунул его генералу под голову.

— Отлично.

Степан, положив ладонь левой руки генералу на грудь, со всей силы ударил по ней кулаком правой. И почти сразу после этого нащупал пальцами сонную артерию на шее, проверяя пульс.

— Что?

Кажется, это прошептала Ника, но Степан даже не обернулся. Он смотрел на Кира. Его лицо было совсем близко, так, что Кирилл мог различить едва заметные зелёные крапины в серой радужке глаз. Он всё понял. Тревога, мелькнувшая в серьёзных глазах Степана, уступила место сосредоточенности.

— Ты делал когда-нибудь искусственное дыхание? Рот в рот?

Кир молча помотал головой. Такому его ещё не учили.

— Это на самом деле просто. Ты будешь вдыхать в рот пострадавшему воздух. Через каждые мои пять нажатий. Запомнил? Я нажимаю на грудину пять раз, ты вдыхаешь.

И Кир опять молча кивнул.

***

— Мне кажется, мы всё делали правильно. Как надо.

Степан обхватил голову обеими руками, запустив пальцы в густые чуть вьющиеся волосы. На Кира он не глядел.

…Они делали искусственное дыхание и массаж сердца до прихода медиков. Периодически останавливаясь, чтобы проверить пульс. Хмурясь и снова продолжая. Появившаяся бригада врачей выставила их вон. Марку с Никой велели увести Веру к себе, а им сказали уйти и не мешать. Это их не обидело, во всяком случае Кира точно. Что касается Степана, то его, казалось, больше заботило то, насколько правильны и верны были их действия.

— Да всё мы делали как надо, — буркнул Кир.

Они сидели рядом с дверью генеральской квартиры, прислонившись к стене. Мимо них постоянно мелькали какие-то люди. Появился Савельев, озабоченный и злой. Пробежала заплаканная Верина мама. На них со Степаном никто не обращал никакого внимания.

— На самом деле, — Стёпка повернул к нему бледное лицо. — На самом деле я ни разу не делал массаж сердца человеку. Только на муляжах. Я думал… думал, это просто…

Он замолчал. Кир хотел сказать что-то ободряюще, но не знал что. Все слова как будто выскочили из головы.

Дверь открылась, и из квартиры вышли два человека с носилками. На носилках лежал генерал, накрытый с головой белой простынёй. Следом появился Савельев и высокий худощавый мужчина. Они о чём-то негромко переговаривались, не замечая сидевших на полу мальчишек.

— Папа? — Стёпка вскочил на ноги.

Высокий мужчина поглядел на них — сначала на Степана, потом скользнул несколько рассеянным взглядом по Киру, который тоже поднялся вслед за Стёпкой, — и молча покачал головой. И в этом жесте был тот самый ответ, который они так страшились услышать.

— Вы были в гостиной, когда Алексею Игнатьевичу стало плохо? — спросил Савельев.

— Нет, — Степан ответил первым. — Мы прибежали, когда Вера закричала. Сначала Марк, а потом все остальные. Почти все друг за другом. Генерал уже был без сознания. И… пульса у него уже не было. Папа, — он опять повернулся к высокому мужчине, который, как Кирилл уже понял, был его отцом. — Я проверил первым делом. И потом решил… ну мы с Кириллом почти сразу стали делать массаж сердца, только…

— Всё правильно сделали, — перебил его мужчина и обернулся к Павлу, видимо, продолжая прерванный разговор. — А может и просто сердечный приступ.

— Не вяжется тут что-то, Олег. Ледовской никогда не жаловался на сердце.

— Не все люди жалуются.

— Да, но по нему и не видно было.

Стёпкин отец пожал плечами, как бы говоря, что это неважно. Савельев ещё больше разозлился.

— У меня отец умер от инфаркта. Скрывал от всех, что сердце пошаливает, до последнего скрывал. А всё равно видно было. Видно, понимаешь? А Ледовской всегда бодрым был, мне казалось, он любому из нас фору даст.

— Ты подозреваешь, что он умер не просто так? Что его убили? Как? Отравили каким-то препаратом, имитирующим смерть от сердечного приступа?

— Такое возможно?

— Теоретически да. Но препарат надо как-то дать.

Кир неожиданно вспомнил стакан. Опрокинутый стакан на столе. И прозрачную лужицу, медленно стекающую к краю…

— Он чего-то пил перед тем, как ему стало плохо.

Кирилл почувствовал, что его голос прозвучал неестественно тонко, даже слегка задребезжал, резко и неприятно. Савельев и отец Степана разом обернулись к нему.

— Тебя же там не было, — Стёпкин отец слегка прищурился.

— Да. Но я видел стакан… там на столе лежал стакан, из него вода пролилась.

Оба мужчины, не сговариваясь, бросились назад в квартиру генерала. Кир со Степаном переглянулись и метнулись за ними следом.

— Где? — спросил Савельев.

На столе ничего не было. Ни стакана, ни лужи воды, вообще ничего. Павел Григорьевич подошёл к столу и протёр стол рукой.

— Сухо.

— Но он там был, — тихо произнёс Кир и слегка попятился под жёстким взглядом Савельева.

— А ты? — Павел Григорьевич повернулся к Стёпке. — Ты тоже видел стакан?

— Нет, — Степан помотал головой и бросил виноватый взгляд на Кирилла. — Я не видел. Но я и не смотрел на стол. Я сразу подошёл к Вериному деду. Но Вера там была, она, наверно, точно может сказать, был там какой-то стакан или нет.

— Веру мы обязательно спросим, но не сейчас…

— Папа, ты уже тут, — в комнату неожиданно вошла Ника. Кир вздрогнул, услышав её голос. — А я там у Веры. Наверно… наверно, я у неё останусь сегодня…

— Ника, — перебил её отец. — А ты видела стакан?

— Стакан? Какой стакан? Я ничего не видела… Пап, так я останусь?

Савельев кивнул, и Ника тут же вышла.

— Я не вру! — вскинулся Кир. — Его, наверно, кто-то унёс. Стакан этот.

— А лужу вытер, — усмехнулся Стёпкин отец. — Бред какой-то.

— Павел Григорьевич!

— Разберёмся, — Савельев махнул рукой и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

*************************************************

навигация по главам

Башня. Новый Ковчег-1

Оставить комментарий

Популярные посты:

domitianus

Установка брекетов в Челябинске цены и этапы лечения

magman67

Выгодная покупка

uctopuockon_pyc

Ретрофото знаменитостей

cassette_madam

Антиквариат. Чернильницы и чернильные приборы. ( Конец XIX, начало XX века )

kukmor

Доброе утро!

home_and_garden

Лесная спираль

fenster99

Фонарь морозной пылью весь окутан, и всюду снег да редкий скрип шагов... (с)

l_boris

Новости развития. Обзор: в октябре 2024 года в России открылись 19 новых

merelana

Следующий опус из компьютерных легенд о Шерпе. Компы с

• Ранее
• Архив