Бахыт в Картахене

theodor22 — 21.10.2011 1. Рассказ Даниила Хармса

Жил-был столяр. Звали его Кушаков.
Однажды вышел он из дому и пошел в лавочку, купить столярного клея.
Была оттепель, и на улице было очень скользко.
Столяр прошел несколько шагов, поскользнулся, упал и расшиб себе лоб.
— Эх! — сказал столяр, встал, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил себе лоб. Но когда он вышел на улицу и сделал несколько шагов, он опять поскользнулся, упал и расшиб себе нос.
— Фу! — сказал столяр, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил пластырем себе нос.
Потом он опять вышел на улицу, опять поскользнулся, упал и расшиб себе щеку.
Пришлось опять пойти в аптеку и заклеить пластырем щеку.
— Вот что, — сказал столяру аптекарь. — Вы так часто падаете и расшибаетесь, что я советую вам купить пластырей несколько штук.
— Нет, — сказал столяр, — больше не упаду!
Но когда он вышел на улицу, то опять поскользнулся, упал и расшиб себе подбородок.
— Паршивая гололедица! — закричал столяр и опять побежал в аптеку.
— Ну вот видите, — сказал аптекарь, — Вот вы опять упали.
— Нет! — закричал столяр. — Ничего слышать не хочу! Давайте скорее пластырь!
Аптекарь дал пластырь; столяр заклеил себе подбородок и побежал домой.
А дома его не узнали и не пустили в квартиру.
— Я столяр Кушаков! — закричал столяр.
— Рассказывай! — отвечали из квартиры и заперли дверь на крюк и на цепочку.
Столяр Кушаков постоял на лестнице, плюнул и пошел на улицу.

2.
Однажды Бахыту предложили поехать на 5 дней в курортный город Картахена, на колумбийское побережье Карибского моря. «Вы, - говорят, - поэт, и должны черпать вдохновение в мирном шорохе прибоя, а также в культурных сокровищах Картахены, городе, воспетом в известном романе «Одиссея капитана Блада». А заодно попереводите синхронно для конференции по борьбе с международными перевозками мусора.»
Бахыт обрадовался. Заказал гостиницу, купил дюжину гавайских рубашек и шортов, позвонил поэту Цветкову, временно прикованному к постели в силу разбитой коленной чашечки, и великодушно обещал привезти ему бутылку колумбийского рома.
Всю ночь летел Бахыт в разнообразных реактивных самолетах. Ему снилось синее море, белый пароход и ласковое тропическое солнце. А мусор, с перевозкой которого следовало бороться, не снился вовсе.
Прибыв в воскресенье, Бахыт первым делом погрузил свое утомленное тело в нежные воды Карибского моря. Видимо, борцы еще не распространили свою деятельность на этот ареал планеты, потому что мусора в нежных водах плавало довольно значительное количество. Не беда, размышлял Бахыт, дело наживное. Целый день он гулял по историческим закоулкам Картахены, любуясь памятником Сервантесу, памятником Пегасу, пиратской бригантиной, выставленной на всеобщее обозрение у ворот старой крепости. Пару раз что-то кольнуло в шее – должно быть, застудил в самолете. Что ж, не все пока совершенно в этом мире!
Лег спать рано, чтобы со свежими силами отправиться поутру на службу. Через час, однако, проснулся, чтобы обнаружить: шея полностью прекратила выполнять свои шейные обязанности. То есть, голову она кое-как еще держала, но при попытках изменить местоположение означенной головы, как-то: наклонить, повернуть или романтически закинуть, чтобы полюбоваться полетом баклана или лоха в тропическом небе, начинала болеть примерно как вырываемый зуб. В открытое окно гостиничного номера бил ветер, обрывая занавески, и лились струи дождя. После закрытия окна обнаружилась щель между рамами, в которую (а) лились струи дождя, и (б) бил ветер, уже не обрывая занавесок, но вызывая в памяти известные стихи А.С. Пушкина «мчатся бесы рой за роем в беспредельной вышине, визгом жалобным и воем надрывая сердце мне…». (Вот мощь гения – ведь Пушкин никогда не бывал в Картахене!).
Методом проб и ошибок выяснилось, что боль становится терпимой только если неподвижно сидеть на стуле и глядеть в стену, наслаждаясь заоконной бурей. Если же лечь в койку, то при любом положении шеи она довольно быстро заставляла ее обладателя (поэта Бахыта) вскакивать, садиться на стул и глядеть в стену, не столько наслаждаясь бурей, сколько проклиная час, когда упомянутый поэт Бахыт появился на свет. Все мы читали пессимистические излияния Экклезиаста; замечу, что больная шея там ни разу не упоминается, в противном случае они отличались бы, вероятно, еще большей мрачностью.
Времени было час ночи. Страдать до утра на стуле представлялось неразумным. Кроме того, синхронный перевод после бессонной ночи сравним с вождением автомобиля после трех таблеток снотворного. Бахыт спустился на первый этаж гостиницы, занял у швейцара зонтик и побрел под тропическим дождем искать дежурный магазин. Спустя какой-то час, он уже вернулся, радостно сжимая бутылку местного напитка Aguardiente для внутреннего и внешнего применения, а также пачку болеутоляющего.
Добравшись до своего номера, он обнаружил, что в ходе прогулки потерял стекло от очков и пропуск на работу.
Спустился на первый этаж, поискал, не нашел.
Поднялся на восьмой этаж и обнаружил, что электронный ключ от номера не работает.
Спустился, получил новый ключ, поднялся, в номер не попал, спустился и так несколько раз.
Шея болела невыносимо.
Попав, наконец, домой, поэт Бахыт зарычал от отчаяния и гнева, налил полный стакан слабенького колумбийского самогона с отдушкой из какой-то мерзкой тропической травы, и немедленно выпил. Остаток самогона ушел на компресс.
После четырех таблеток боль в шее перешла из режима «тропическая буря» в режим «океанский прибой».
И, наконец, в 5 утра поэту Бахыту удалось заснуть аж до 6 утра. Еще стакан, еще компресс, еще четыре таблетки подарили ему еще час сна, с 8 до 9.
Без пропуска, используя очки в качестве монокля, тот, кто еще недавно был любимцем разнообразных муз, вышел из гостиницы с целью поймать таксомотор.
Вдоль гостиницы, как в старой советской песне, издалека и долго текла река Волга.
«Наводнение», сказал швейцар на колумбийском языке. «Пешком, может, и доберетсесь, если в шортах, а транспорта никакого нет.»
Столяр Кушаков постоял на лестнице, плюнул и пошел на улицу.
А что же делать поэту Бахыту?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив