Автопародия?

«Это уже не дно, а какая-то сверхглубокая скважина», рассуждает о прочитанном Зоргенфрей.
Игорь Кириенков о романе «Круть»
Впрочем, больше всего Пелевина тошнит от медиа. Мы наконец подобрались к тому, вокруг чего при удачном для авторского бренда стечении обстоятельств в ближайшее время могут разгореться жаркие споры. Настоящей, куда важнее Ахилла и армагеддона, сюжетной интригой оказывается изъятая глава из эротических мемуаров Шарабан-Мухлюева. Он много пьет, злословит о мигрантах и эмигрантах, либералах и евреях, французской и британской поп-музыке, ЦРУ и его роли в современной русской литературе. Выходит нарочито утрированная, с некоторым даже перехлестом, квазиавтобиографическая фигура. Но главное в разящей перегаром исповеди Мухлюева, которая выполнена в технике дзуйхицу (когда мысль следует за кистью и ничего нельзя править), — признание в страстном садистском романе с литературоведкой Рыбой. Брутальные ролевые игры рядом с его собранием сочинений. Внесение окончательной ясности в разницу между «ранним» и «поздним» Мухлюевым. Угрозы и унижения.
https://style.rbc.ru/impressions/66fe680e9a79471ce45858a2
|
</> |