Аркадий Застырец

Еду с ёлкой рождественской, значит — живой,
На автобусе ветхом с работы домой.
И не пьян, а отравлен банкетом слегка,
В ночь такую напиться — нашли дурака!
Завершается тихий с мороза отсчёт,
Приближается новый отчаянный год.
Ощущают продрогшие кончики дно,
Но весна впереди и в кармане вино.
Как на рёбра ни жмёт пассажирская рать,
В закопчённый — под инеем даже видать, —
Точно в звёздное небо, гляжу в потолок…
Димка Месяц со мной и рассказом «Вок-Вок».
Самолёт побежит и, взлетев, долетит.
Девяносто четвёртый нам счастье сулит.
На последней площадке зубами стучу,
Символ веры, как проклятый, молча учу.
Возвращение
Когда моя тётка была балериной,
А я был бессмертен и мал,
Шагал напролом, настигаем ангиной,
И жар меня, сжав, донимал.
Потом расступались еловые ветки
В краю непролазных болот,
И за километром дорожной разметки
Я слышал, что поезд идёт.
Вот здесь и вступали высокие скрипки
Дыханья на взмах моего,
И больно срастались во сне по ошибке
Мой пульс и колёс торжество.
И чьи-то тянули тяжёлые руки
В прокуренный тамбур меня,
— Куда вы? — Куда мы? В Великие Луки,
А сзади Казань без огня.
Но, выброшен пьяными проводниками —
Видать, надоело тянуть, —
Я падал в колючую насыпь руками,
Вставал и разыскивал путь.
И сквозь нестерильную сеть снегопада
Звезды прозревая оскал,
Бежал, и раз надо, так надо, раз надо —
Так поезд во тьме затухал.
И я возвращался, наверное, чудом
В утробу ребёнком земным
И спал до утра под периновым спудом,
Согретый свечным и печным.
|
</> |