Ангара, Братское море. Пролетая над Сибирской Атлантидой.

varandej — 18.02.2021

И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нет и веку деревне: уходили на погост одни, нарождались другие, заваливались старые постройки, рубились новые. Так и жила деревня, перемогая любые времена и напасти, триста с лишним годов, за кои на верхнем мысу намыло, поди, с полверсты земли, пока не грянул однажды слух, что дальше деревне не живать, не бывать. Ниже по Ангаре строят плотину для электростанции (....) Где-то на правом берегу строился уже новый поселок для совхоза, в который сводили все ближние и даже неближние колхозы, а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь. Но теперь оставалось последнее лето: осенью поднимется вода. - это начало "Прощания с Матёрой" Валентина Распутина я читал летом с 10 на 11-й класс, но как любитель географии, с первых строк понимал, какая судьба уготована древней деревне.

Ангара, дочь Байкала и жена Енисея - река не очень длинная (1779км), но весьма мощная (4518 м³/с - это пол-Волги), среди притоков русских рек - вторая после ленского Алдана. В её долине сложился самобытный и самодостаточный мирок, где широкое русло перекрывали мощные пороги, а пойма славилась лучшими почвами на востоке России. Заселённая ещё первопроходцами в 17 веке, Ангара была почти не затронута эпохой купцов и ссыльных, и в ХХ век вступила душой Сибири, краем незыблемых старожильческих сёл, столь же глухих, сколь богатых. Но Советы имели на этот край совсем другие планы: стране был нужен "крылатый металл" алюминий, его производство требует огромного количества электроэнергии и воды, а каждый порог Ангары - это потенциальная ГЭС. В прошлой части я показывал устье Амура, куда добрался из Комсомольска на скоростном "Метеоре", однако в моём Байкало-Амурском путешествии то был не последний "Метеор": сегодня пронесёмся над Сибирской Атлантидой из Братска (старый пост, на 1/3 дополненный новыми фото) вверх по Ангаре в Балаганск.

Братск и Комсомольск-на-Амуре - крупнейшие города БАМа (по четверти миллиона жителей) с довольно похожими судьбами: старые сёла до революции - ударные стройки советской эпохи - постсоветский криминальный ад, сменившийся засильем "москвичей, которые купили все заводы". Как село Братск в разы старше Комсомольска (1626 год против 1860-го), как город - немного моложе (1955-й год против 1932-го), а криминал здешний в лихие 1990-е хоть и не был столь грандиозен, но об индустриальном городе ниже по реке говорят примерно одно и то же что в Хабаровске, что в Иркутске. Ещё Комсомольск слагают два пусть и стоящих вплотную, но обособленных города - Центр и Дзёмги, а Братск состоит из трёх таких городов, разбросанных на полсотни километров - это Центр, Падун и Гидростроитель. В чём же два индустриальных гиганта совершенно не похожи - это в отраслях своей индустрии: в Комсомольске - металлургический, нефтехимический и два машиностроительных завода, в Братске - гидроэлектростанция, лесоперерабатывающий комбинат и алюминиевый завод. Тут, впрочем, есть и своя перекличка: крупнейший в мире Братский алюминиевый завод даёт 2% мирового и 25% российского производства, а самолёты из этого алюминия активнее всего клепает именно Комсомольск-на-Амуре.

2.


Падун и Гидростроитель примыкают с разных сторон к Братской ГЭС, и именно там в 2012 году началось моё знакомство с Восточной Сибирью. Ту часть города в морозном тумане я показывал 8 лет назад, но недавно дополнил свой старый пост фотографиями Центра, по которому прогуляться успел лишь в 2020-м. В отличие от Комсомольска, имеющего полноценный амурский фасад, Братск выходит к Ангаре то опушками, то промзонами. В Городе Юности огромный речной вокзал стоит на уютной набережной, а в Братске - уныл и запрятан в порт, куда, кажется, даже общественный транспорт не ездит. Однако на Амуре речной вокзал заброшен, а на Ангаре - используется по назначению, причём весь целиком:

3.


Если Амурское пароходство отдало свои немногочисленные пассажирские линии муниципалитетам и частникам, то Восточно-Сибирское пароходство по-прежнему владеет внушительным флотом пассажирских судов от паромов до "Кометы", ещё недавно ходившей по Славному морю из Северобайкальска в Иркутск. Ангара формально охвачена пассажирскими перевозками от истока до Братска (а вот фактически всё чуть менее радужно), и с июня по сентябрь этот речной вокзал обслуживает 2-3 пары рейсов "Метеора" в неделю, либо отправляя их с утра, либо принимая с вечера все дни, кроме понедельника. Зато на амурский "Метеор" билеты продаются онлайн через rfbus, а вот на ангарский - только в кассе, куда и пришли мы хмурым утром под самый конец навигации. Пришли заранее, за час с лишним до отправления в 8 утра, и как оказалось - не зря: буквально минут через 10 после того, как мы обилетились, речной вокзал заполнился народом. Те же, кто покупали билеты заранее, сразу прошли на белоснежный "Метеор", ждавший в низинке у понтона, к которому трудно пройти, не замочив ног:

4.


О "Метеорах", пожалуй высшем достижении речного судостроения, я подробнее рассказывал опять же на Амуре. Многочисленные скоростные суда на подводных крыльях начал разрабатывать ещё в 1950-х годах и испытывать в волжском Чкаловске инженер Ростислав Алексеев. И в польском языке их не случайно называют "водолёты": способные разгоняться на воде до вполне сухопутных скоростей под 80км/ч, они активно поставлялись даже на экспорт, успев поработать в самых неожиданных местах вроде островов Эгейского моря или Темзы. За несколько десятилетий "скоростной флот" образовал целое семейство, куда входили и архаичные "Ракеты", и огромные морские "Кометы", и миниатюрные "Полесья", и всяческая уже постсоветская экзотика, попадавшаяся мне на Иртыше и Оби. Но самым удачным детищем Алексеева оказался "Метеор" - в 1961-99 годах в Сормове (Нижний Новгород) и Зеленодольске (Татарстан) было построено более 400 таких "водолётов", и ещё до Ангары и Амура я катался на них по Оби от Ханты-Мансийска до Салехарда, а в доЖЖшную эпоху - ещё и по Волге из Казани в Болгар. Ангарский "Метеор" чуть моложе обских, но чуть старе амурского - построен в 1988 году:

5.


И за рассказом про само судно я отсылаю в свои амурские посты - устроены все "Метеоры" одинаково: носовой салон с трапом в рубку наподобие кабины самолёты, два выхода с бортов, огромный средний салон с кассой и буфетом, палуба-курилка и гальюны над могучим двигателем и пропахший соляркой кормовой салон за ними. Отличия тут в мелочах: так, на ангарском "Метеоре" касса расположена спереди (где на кадре выше стоит женщина в голубой куртке), буфет не работал, зато был кулер с питьевой водой:

5а.


У курилки в пол зачем-то встроены лампы, и заметно более высокие борта - мне выглядывать и то было непросто, а Оля так и вовсе совершенно по-птичьи нашла себе насест, с которого "кыш-кыш!" ей сделали лишь под конец рейса.

6.


Братский порт на заливе Дондир "Метеор" делит с буксирами и плавкранами:

7.


А самые крупные причалы - пусты. Как я понимаю, появилось это всё, как и пассажирский речной вокзал, в самом начале 1960-х, когда первый ток Братской ГЭС позволил начать стройку БЛПК и БрАЗа:

8.


Следом за гигантскими заводами для их рабочих был выстроен просторный многоэтажный Центр, к речному порту обращённый постсоветской церковкой пятидесятников:

9.


Под рёв мотора эти микрорайоны очень быстро остаются позади, а над облепившими высокой берег Комсомольскими дачами встаёт во всём мрачном величии ПРОМЗОНА. К Ангаре выходит Братский ЛПК (1958-65), прямо от берега начинающийся грандиозным лесоскладом. У кого там сердце кровью обливалось при виде лесоскладов на Амуре, с которых древесину продают в Китай? Вот здесь склад в разы больше, и весь он - корм для этих дымящих цехов. Тонкие трубы принадлежат ЛПК, а в дыму виднеются более мощные трубы Иркутской ТЭЦ-6 (1964, 270 МВт) - 3-я по величине в России (4200 МВт) Братская ГЭС хоть и в 20 раз мощнее, а всё же не умеет генерировать тепло и вообще служит в первую очередь заводской плотиной: 75% её энергии потребляет БрАЗ (1962-66). Сам он едва виднеется поодаль, если виднеется вообще: мерзкую органическую вонь ЛПК братчане даже странно любят, потому что знают, что она совсем не так вредна, как ничем не пахнущие выбросы металлургии.

10.


Название "Братск" кажется очень советским, и тем удивительнее, что и на дореволюционных картах оно есть: как Мурманск мог бы быть на современный лад Норвежском, так и Братск - ни что иное, как Бурятск. Зимовье меж Братских и Падунских порогов основал в 1626 году енисейский казак Максим Перфильев, а в 1631 году рядом вырос Братский острог. В последующую четверть века он несколько раз разрушался то то пожарами, то набегами бурят, и, возможно не за один раз, сместился с первоначального места к устью реки с весьма неожиданным в Сибири названием Ока. Своей европейской тёзке она, что удивительно, уступает размерами в несколько раз, и тем не менее течёт сюда с Саянских гор почти от монгольской границы. В Ангару Ока вливалась у крутого мыса, ниже которого на полсотни километров тянулся архипелаг с двумя десятками островов, где обитали многочисленные птицы и росла высокая трава. Охотничьи угодья, одни из лучших в Сибири сенокосы, пастбища и наконец пашни предопределили дальнейшую судьбу этих мест. Братский острог сыграл роль плацдарма, из которого "встречь Солнцу" уходили, например, Иван Москвитин, в 1639 году первым из русских людей увидевший Тихий океан, или Яков Похабов, в 1661 году заложивший Иркутск. Туда из Братска вскоре перебрались служилые люди, оставив у слияния Ангары с Окой богатую и вольную пашню. В последующую сотню лет острог сгнил и рассыпался, но Братско-Острожное осталось одним из самых процветающих сибирских сёл. До ХХ века в нём даже сохранился уникальный архитектурный ансамбль - деревянная Богоявленская церковь (1842), отлично подражающая каменным шедеврами Росси и Кваренги, да пара башен Братского острога. Храм при Советах сперва переделали в клуб, а с приходом гидростроя разобрали. Башнями повезло гораздо больше - ведь срубленные в 1654 году они, на минуточку, старейшие русские здания всей Сибири! Их не снесли, а только разлучили: одну башню увезли в Москву (см. здесь), другую - перенесли на высокий берег, в лес между Падуном и Центром, и с заполнением следующего, Усть-Илимского водохранилища, вокруг неё вырос отличный скансен "Ангарская деревня".

10а.


И думается, промышленный город Братск возник бы на карте Союза в любом случае: БАМ пришёл сюда уже в 1947 году, а закон сибирской географии гласит, что взрывной рост неизбежен там, где встречаются большая река и железная дорога.

10б.


Но и шумные пороги, и изобильные острова, и незыблемые избы, и железнодорожный мост, и даже сами мысы с крутыми ярами - всё исчезло в мутных беспокойных водах! Из Дондирского залива "Метеор" вылетает на плёс шириной 20-30 километров:

11.


От Байкала к Енисею Ангара спускается на 380 метров, а у Братской ГЭС плотина высотой 127 метров - в треть этого перепада! В 1961-67 годах, с запуском всех гидроагрегатов, она подпёрла поистине грандиозное Братское водохранилище - второе в России по площади (5426 км², после Куйбышевского на Волге) и второе в мире по объёму (169 км³, после Карибы на Замбези). Конечно же, его называют Братским морем - но самому маленькому в мире Азовскому морю оно всего в полтора раза уступает объёмом и в разы (7400 против 1400 километров) превосходит по длине берегов. Причём больше половины Братского моря приходится не на Ангару с её высокими берегами, а на Оку, вдоль которой погибли бескрайние плодородные поймы.

11а.


Впрочем, не стоит думать, что гигантские водохранилища - это чисто советское изобретение: не менее активно их сооружали в знойной Африке и такой похожей на Сибирь Канаде: на неё, как и на Россию, приходится 3 из 10 крупнейших в мире водохранилищ по объёму и 2 (у нас 3) из 10 по площади. Более того, капиталисты в своих великих стройках были не менее безжалостны - ГЭС Итайпу уничтожила мощнейший в мире водопад Гуайра, а ГЭС "Три Ущелья" стала фатальной для уникального живого мира Янцзы. Но выселенцам Сибирской Атлантиды вряд ли легче от того, что их трагедия была не уникальна...

12.


Вдоль Ангары Братское море достаточно быстро сужается:

13.


А от Оки отличает её судоходство, представленное в первую очередь всевозможными баржами с лесом:

14.


Хотя в целом судоходной артерией Ангара не была никогда: в дореволюционные времена караван судов по два месяца продирался через все пороги от устья до Иркутска, а в наше время ни одна из 4 ангарских ГЭС не оборудована шлюзами или судоподъёмниками.

15.


Поэтому большая часть навигации здесь обслуживает лесопромышленность - будь то баржи от делянки до завода или разъездные катера, снабжающие лесорубов:

16.


А "Метеорами" народ ездит, конечно же, в основном до глухих деревень. Вот и на первом причале Наратай в часе пути от Братска борт покинула едва ли не половина пассажиров - скрытое лесом село (720 жителей) не то чтобы совсем не доступно по суше, но по грунтовкам да паромам сюда из Братска ехать в лучшем случае целый день.

17.


Сёла вдоль Ангары в теории очень старинные - тот же Наратай известен с 1723 года. Избы Братско-Острожного на старых фото поражают архаичностью своего облика с венцами под конёк - не знаю, в каких годах были рублены конкретно эти постройки, но на Урале или Севере так строить перестали лет 300 назад.

18а.


Однако теперь их не стоит искать: на текущей из Байкала Ангаре не было столь катастрофических паводков, как на Енисее или Лене, а потом здешние сёла жались прямо к воде. На левом берегу с постройкой Братской ГЭС их пришлось переносить на новое место, часто за километры от первоначального, а на правом в лучшем случае верхняя околица становилась нижней. И в 1930-х годах, может быть, крестьяне перевозили бы родные избы на новые места, но к 1960-м деревня оказалась слишком обескровлена войной и коллективизацией, чтобы подобное происходило массово. Облик большинства сёл Ангары абсолютно колхозный: вот например правобережное Шумилово (600 жит.) ещё в часе пути - и основано вроде в 17 веке, и верфью деревянных судов славилось сотню лет назад, но найдите хоть в его пейзаже какой-то признак старины!

18.


Здесь Ангара сужается так, что её русло, особенно после гигантских плёсов Оби или Амура, легко принять за естественное. На самом деле до постройки ГЭС она была похожа скорее на Иртыш - узкая, быстрая и извилистая:

19.


О противоестественности русла напоминает расположение причалов, большинство из которых, особенно на левом берегу, упрятаны в глубокие заливы, частью бывшие устьями мелких речек, а частью и вовсе распадками. Как тот же Наратай в Кежма-Наратайском заливе или Южный (150 жителей) в заливе Озёрная Баля, куда завернули мы через полчаса после Шумилова:

20.


"Фишка" ангарских причалов - художественно оформленные таблички:

21.


Но больше, чем на причале, мы в Южном простояли около катеров, с людьми на которых команда "Метеоров" обменялась какими-то коробками. И никому из пассажиров, думается, даже в голову бы не пришло возмутиться: тут закон тайга, и если делают так - значит, надо.

22.


Выйдя из залива, "Метеор" буквально прыгает на другой берег - от Южного меньше 20 минут до следующего посёлка Прибойный (600 жит.):

23.


Он был основан в 1959 году взамен деревни Средний Баян. На её месте теперь одноимённый залив с короткой срубной набережной и топким причалом:

24.


24а.


Рядом - огромный лесосклад, ждущий погрузки на баржу:

25.


Снова быстрый прыжок наискось по руслу - и над "Метеором" повисает левобережное село Карахун. Те же полтысячи жителей, те же колхозные домики - и всё же вид чуть более солидный. Может - от того, что один из этих домиков перестроен в Петропавловский храм:

26.


"Фасад" села глядит на Ангару, но "Метеор" вновь сворачивает в заливчик:

27.


Здесь встречает типовой причал с парой навесов и металлические цифры "1960" на склоне - хотя можно не сомневаться, что где-то рядом скрыт под водой предшественник Карахуна лет так на 300 постарше.

28.


Причал с табличкой и жители сибирских деревень - в целом, народ на Ангаре выглядит куда как менее суровым, чем на Амуре - словно тут и не таёжная глушь, а, извиняюсь за выражение, город:

29.


"Метеор" практически от Наратая начал отставать от графика на 15-20 минут. Или просто само расписание, висевшее на речном вокзале и в салоне, было устаревшим? Во всяком случае значившийся в нём следующей пристанью Чистый мы проскочили без остановок и я даже не приметил его. Скачки с берега на берег кончились - от Карахуна около часа пути до следующего правобережного села Подволочное (300 жит.):

30.


Само название которого как бы намекает на долгую историю: в 1699 году здесь появилось казачье зимовье у волока из Ангары в Илим. Последний, конечно, сам в неё впадает в нынешнем Усть-Илимске, но перетащить лодки на 20 вёрст посуху было проще, чем преодолевать сотни вёрст против течения.

31.


И хотя повторило Подволочное судьбу всех прочих сёл, всё же глаз тут цепляется хотя бы за советские постройки - заброшенную дизельную станцию с кадра выше или отреновированный ДК:

32.


А за заливом выходит к реке лесхозяйство:

33.


Народ на Ангаре может и благообразнее, чем на Амуре - но уклад явно похож. Вот на полпути к следующей пристани "Метеор" вдруг затормозил посреди реки, и я уже знал, что сейчас к нему причалит лодка из какого-то села, в котором нет остановки. И здесь, и на Амуре я наблюдал такое по разу за рейс - лодочник заранее договаривается с капитаном:

34.


Если мне изменяет память, лодочник - это последний жители деревни Карда, а местные, сколь понял я их рассказ сквозь рёв мотора, пояснили, что теперь там строится база отдыха. Что сёла Ангары стремительно пустеют - думаю, можно и не пояснять...

35.


Между тем, в часе пути от Подволочной встречает, пожалуй, самая интересная деревня на маршруте - Аталанка. Посреди которой чудом уцелела даже старинная изба с типично иркутскими барочными наличниками: Аталанка избежала полного затопления и была укрупнена переселенцами из не столь счастливых деревень.

36.


Известная с 1723 года, она и была Матёрой: в 1939 году сюда перебрался из Усть-Уды Григорий Распутин... Не тот, конечно, о котором пели "Бони-Эм", а его тёзка - в Сибири это вообще не такая уж редкая фамилия. Перебрался не один, а с женой Ниной и 2-летним сыном Валентином, который здесь вступил в сознательную жизнь, дождался отца с войны, а в 1944 году пошёл в начальную школу, которой, как замечал неоднократно в интервью и мемуарах, и был обязан всей своей дальнейшей судьбой. Аталанку Валентин Распутин покинул уже в 1948 году, но всю жизнь вспоминал её как родину и даже, когда вновь пришло голодное время, помогал по мере сил. Хочется верить, что стоит посреди деревни его родная изба, уж по крайней мере выглядела она вряд ли сильно иначе.

37.


Про соседнее Аносово (500 жителей) мне толком и нечего сказать, кроме того, что оно в принципе есть:

38.


А пейзаж за ним начинает понемногу меняться:

39.


Первым делом глаз цепляется за вырубки: на спутниковой карте вся тайга от них кажется пиксельной, но только здесь они выходят прямо к Ангаре. И даже понемногу рекультивируются:

40.


В тёмной зелени мелькают огненные кроны осин, которых почти не было ниже по течению:

41.


А из под опушки леса выступает тонкий карниз поймы с сенокосами и пастбищами: естественное русло под поверхностью Братского моря успело за эти 5 часов пути порядком подняться.

42.


На кадре выше, как я понимаю, Ключи - следующая деревня, при всей миниатюрности (100 жителей) не лишённая причала и остановки:

43.


А за Ключами и берег резко прибавляет живописности. Первые часы пути я был откровенно разочарован пейзажем "красавицы Ангары" - прозаичными пологими берегами, покрытыми даже не глухой тайгой, а чахлым смешанным лесом. На самом деле когда-то там тоже были отвесные яры, а может быть и каменные скалы - но с постройкой Братской ГЭС вода скрыла их целиком. И лишь в 6 часах пути от Братска "старая" и "новая" поверхности воды сближаются достаточно, чтобы яры показались из волн:

44.


Обрывы здесь отличает удивительная ритмичность, будто какой-то ангел в отсутствии Господа Бога пустил в ход фотошоповский "Штамп". На сибирских реках это не такая уж редкость, причём - абсолютно естественная:

45.


Народ на борту при виде этих яров да вышедшего солнца как-то ощутимо приободрился - Север кончился, а где-то уже совсем недалеко конец пути:

46.


Я же мучительно вылавливал сеть: до поездки я не озаботился транспортом от Балаганска до Иркутска, и местные, с которыми мы за 6 часов пути начали знакомиться и общаться, объяснили, что это большая ошибка и застрять в Балаганске более чем вероятно. У кассы висит объявление с расписанием и телефоном маршрутки, но сумев дозвониться, я услышал, что все места забронированы уже три дня как. Мы, конечно, решили надеяться на автостоп, но в целом надо быть готовым, что на сухопутной части красивого пути из Братска в Иркутск с билетами всё гораздо сложнее, чем на водной:

47.


На берегах тайга, тем временем, уступает место пашням. Вот то ли Шарагай, то ли Светлолобово - две деревни висят друг напротив друга с разных сторон Ангары, и в первой по расписанию значилась остановка, которой "Метеор" опять же пренебрёг.

48.


Ещё совсем немного - и впереди растекается по сопкам у залива со звучным названием Каткон не село какое-нибудь, а целый ПГТ (5,1 тыс. жителей), райцентр Усть-Уда:

49.


В которой, между прочим, происходило действие "Уроков французского" - пожалуй, самого известного и пронзительного рассказа Распутина. Валентин Григорьевич родился в Усть-Уде

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив