Андрей Дмитриевич Сахаров умер в Москве 35 лет назад

Андрей Дмитриевич Сахаров умер в Москве 35 лет назад, вечером 14 декабря 1989 года, в возрасте всего 68 лет. Его смерть создала огромную нравственную пустоту в обществе. Поздняя советская (по сути уже антисоветская) политика утратила моральный ориентир, который мог повлиять на действия тех самых политических животных, которые после Сахарова (и после Горбачева) безраздельно властвуют в российской политике.
18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛЬВОМ МАРКОВИЧЕМ ШЛОСБЕРГОМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛЬВА МАРКОВИЧА ШЛОСБЕРГА
После смерти Сахарова прошла всего половина его жизни, а перемены в стране, случившиеся за это время, настолько несовместимы с его мыслями и действиями, что наследие Сахарова в сегодняшней России стало вызывающим инакомыслием, органически чуждым и враждебным для властей.

Андрей Сахаров не мог стать президентом, председателем правительства или спикером парламента. Он был настолько неорганичен чиновничеству любого ранга, что представить его на высокой государственной должности невозможно. У Сахарова была совершенно другая миссия в политике. Он был гуманистом и, будучи гуманистом, определял человеческие ориентиры для общества, переживавшего ломку стереотипов и крушение мифов.
Сахаров был камертоном для всех, кто считал политику честной работой для общества. Образно говоря, Сахаров был совестью политики. Именно поэтому его так не любили слушать причастные к власти. Он напоминал о преступлениях и подлостях, трусости и предательстве. Он не позволял забывать о свершившихся злодеяниях и долге государства перед гражданами.
У Сахарова не было никаких корыстных целей в политике. Он не стремился к власти как таковой, понимая при этом, что именно от политики и политиков зависят судьба общества и будущее страны.
Сахаров как мало кто другой понимал, что прогресс человечества невозможен без свободы. Он чувствовал свободу и несвободу как барометр политического давления. И все перегрузки несвободы пропускал через себя.
Сахаров был неудобен для всех, кто восходил на вершину власти. Он был абсолютным аллергеном для того самого агрессивно-послушного большинства, которое отторгало его как ежедневное напоминание о собственной преданной душе и грехопадении.
Сахаров остался в эпохе растущих и разрушающихся надежд, в которой он был одним из главных и, несомненно, самым ярким маяком надежды. К его смерти не был готов никто. Стотысячные похороны Сахарова стали прощанием с идеальным политиком, который не отошел ни на шаг от совести и до последних дней был готов вести общество по российской пустыне, дорогу в которой прокладывал он сам.
Его миссию и его крест не смог принять никто.
Но остаётся написанное и сказанное Сахаровым. Слово бессмертно, и это оставляет поколениям потомков надежду на преображение.
|
</> |