Александра Коллонтай

fem_books — 01.04.2022 Вчера исполнилось 150 лет со дня рождения Александры Коллонтай, российской революционерки и политической деятельницы, посланницы Советского Союза в Швеции, Норвегии, а также в Мексике. Незаурядная личность Коллонтай до сих пор вызывает дискуссии. Немного обидно, что почти забыта литературная деятельность Александры Михайловны, и ради юбилея хотелось бы восстановить справедливость.



Из повести «Василиса Малыгина»

Василиса – работница, вязальщица. Ей двадцать восьмой год. Худенькая, худосочная, бледная, типичное "дитя города". Волосы после тифа обстрижены и вьются; издали похожа на мальчика, плоскогрудая, в косоворотке и потертом кожаном кушачке. Некрасивая. Только глаза хорошие: карие, ласковые, внимательные. Думающие глаза. Поглядишь в них – и теплее на сердце станет. С такими глазами мимо чужого горя не пройдёшь.
Коммунистка. Большевичкой стала с тех пор, как война грянула. Возненавидела войну с первого дня. В мастерской сборы на фронт делают, готовы сверхурочные часы работать для победы России. А Василиса спорит, не соглашается ни с кем. Война -- кровавое дело. Кому она нужна? Народу от войны одна тягота. Да и солдат жалко, такие молодые... Будто баранов на убой гонят. Когда на улице встречала партию, что в боевом снаряжении на войну шла, Василиса отворачивалась. На смерть, а они горланят, поют!.. Да еще как бойко идут-то, будто на праздник!
Что их заставляет идти?Отказались бы. Не пойдем, мол, умирать да таких же людей, как мы сами, убивать... Тогда и войны бы не было.
Василиса хорошо грамотная была, у отца, наборщика, воспитывалась. Толстого читала и любила его книжечки. Одна против всех в мастерской "за мир" стояла. Рассчитали бы, да рабочие руки нужны. Мастер косился, а расчета не давал. О ней, о Василисе, на весь квартал слава пошла: против войны стоит. "Толстовка", говорили. Бабы с ней разговаривать перестали: родины знать не хочет, Россию не почитает. Пропащая!
Дошел слух о ней и до районного организатора, большевика. Познакомился с Василисой. То да сё, понял, что "девка – стойкая, знает, чего хочет, такая партии годится". Притянули к организации. Василиса не сразу большевичкой стала. И с комитетчиками спорила. Вопросы задавала. Уходила сердитая. Потом, разобравшись, сама предложила: "Буду с вами работать". И стала она большевичкой.
В революцию уже других организовывала, в совет попала. Нравились ей большевики, и Ленина уважала за то, что против войны напропалую идет.
С меньшевиками и эсерами ловко спорила. Горячая Василиса, напористая, за словом в карман не полезет. Другие женщины работницы стесняются, а Василиса, когда надо, не задумываясь, слово берёт. И всегда "дельно скажет".
Товарищи ее уважали. При Керенском на выборах в Городскую думу кандидаткой выставили. Вязальщицы в мастерской гордятся. Что Василиса ни скажет, то теперь закон. С бабами Василиса ладить умела. Где ладком, где и окриком. Нужды-то все их знала, сама с малолетства на фабрике. И за баб заступалась. Порою товарищи стыдили: "Бросили бы вы своих баб, до них ли сейчас?.. Дела поважнее есть!"
Вскипит Василиса, наскочит на товарищей, с секретарем района сцепится, а на своем настоит. Чем "бабьи дела" мельче других? Привыкли все так смотреть, оттого и выходит "отсталость женщин". А без них – революции не сделаешь. Баба – всё. Что она про себя думает да мужу бубнит, то муж и в жизнь проводит. "Баб завоевать – полдела сделать".

Из рассказа «Большая любовь»

Завтрак прошел среди смеха и шуток. Семен Семенович ел с аппетитом, хвалил булки, кофе, уверял, что Наташа могла бы быть "прекрасная хозяйка". Ему всё здесь нравилось.
А Наташе казалось, что она занимает знакомого; но это было легко и естественно.
– Охотно бы я пожил здесь подольше. Но вот в чем беда: библиотека открывается во вторник и профессор пригласил своего коллегу на вторник показать мне некоторые архивные материалы... Так что официально я, собственно, отпущен до вторника и должен был бы уехать уже в понедельник.
– В понедельник. Вот это отлично...
– То есть как отлично?
– Ну да. Ты же знаешь, что я рвусь назад, меня мучает, что я здесь зря сижу, когда меня ждут. Уеду и я в понедельник.
– Глупости. Ничего они тебя не ждут. Прекрасно без тебя обходятся. Что такое день-два? Совсем не вижу, зачем нам торопиться отсюда.
– Один-два дня, по-твоему, ничего не значат?.. И это при современной напряженной атмосфере?
– Наши всегда преувеличивают.
Наташа замолкает. Она думает о том, что и на этот раз он исходит только из себя... Еще не было случая, чтобы он по ее просьбе подарил ей лишний час... Надо ехать, Анюта ждет... И никаких колебаний, уступок. Это закон. Почему же он не допускает, что и она может торопиться? Что и для нее один лишний день здесь -- потеря?
– Помнишь, Сеня, – как бы вслух думает Наташа, – два года тому назад мы встретились с тобою в N.?
– Помню. Что же?
– Ты помнишь, я захворала. Ангина... Был жар... В городе ни единой знакомой души... Противный отель... Помнишь, как я тогда просила тебя провести со мной один день, один только день, просто чтобы не лежать одной в чужой, неуютной гостинице. Тогда я говорила тебе: Сенечка, один день... что значит Анюте один день, когда она всегда с тобою... Ты знаешь, редко просила у тебя что-нибудь, а тогда я просила. Но ты уехал. А я осталась одна, больная, в полубреду...
– Почему ты это вспоминаешь? – У Семена Семеновича смущенное, несчастное лицо.
– Потому, что, когда дело идет о тебе, ты понимаешь, что и один день может иметь значение. А когда дело идет обо мне, о моих желаниях, ты со мною не считаешься. Странное неравенство.
Наташа говорит с непривычным спокойствием, с холодком.
– Как это я не считаюсь с твоими желаниями, Наташенька? Ты несправедлива, голубчик. Когда же это я тебя насиловал? Ты скажи. Так нельзя упрекать, без фактов. Если я что не так делаю, так бессознательно, нехотя... Я совсем не желаю "неравенства"...
– Ну, оставим это. Право, это не так важно теперь. Просто надумалось, и сказала.

Из письма Т.Л. Щепкиной-Куперник (1926)

Танюся! Дорогой мой друг!.. Что-то ты делаешь сегодня – второй день праздников? Я почему-то думаю, что вы оба – ты и милый Н[иколай] Б[орисович] – на Тверском бульв[аре], 11. Ждала, надеялась получить от тебя весточку, но до сих пор нет твоих всегда желанных писем. А я здесь, в далекой Мексике, уже почти три недели... Широкий и глубокий океан отделяет меня от старушки Европы, и как-то легче видишь отсюда просыпающую[ся] юную в своих стремлениях к возрождению Азию, чем разоренную, разочарованную, разобиженную Европу. Мексика сама – страна любопытная, полная отзвуков древней культуры ацтеков и племени майя и вся трепещущая порывом в самое прогрессивное будущее. Здесь пирамиды – древнее египетских, города на сваях и правительство лабористов ("трудовиков"). Город на высоте 2400 метров на песчаном плато. Напоминает отчасти наш восток в своей скученной части, отчасти городки Фр[анцузской] Ривьеры в новых кварталах. Пальмы, бананы, старинная роща, обращенная в парк на манер "Bois de Boulogne", с деревьями в 1000 и более лет, дивными седыми эвкалиптусами, которых не обхватит и круг из десяти человек. Но тропики здесь, на высоте плато не ощущаются.Днем всегда солнце, тепло, как в хороший летний день, к 5 ч. свежеет, а ночью около нуля. Времён года нет – есть лишь сезон "сухой" (это сейчас) до мая и сезон дождей –это с мая по октябрь. Красивы закаты, когда низкое солнце освещает белые верхушки вулканов: "Спящей белой девы" ("Истаксиуатль") и "Попокатепетля". Днем горы почти не видны, так как песчаная почва дает обилие пыли, и небо здесь всегда почти серо-свинцовое, даже без туч и при ярком солнце. За городом – поля агав, будто чудовищные артишоки. Живописны крестьяне на чудесных холеных лошадках с вышитыми седлами, в sombrero огромных размеров и с неизбежными лассо. Такими изображены ковбои на фильмах; но бывают очень нарядные и красочные фигуры в бархатных куртках, шитых золотом. Все это ново, любопытно. Но пока я еще здесь очень одинока, внутренне. Да и с трудом свыкаюсь с разреженностью воздуха.
Когда я вижу что-либо интересное и красивое, я всегда хочу поделиться с тобою, Танюся. Ты бы видела красоту там, где её не чувствуют другие. Мне очень нравятся неисчислимые маленькие потухшие вулканчики – точь-в-точь, как на таблицах для наглядного обучения. Их много вокруг самого Мексико.
Живу я в отеле, так как в нашем оф[ициальном] доме нет отопления, а я мёрзну по вечерам. На днях состоялось торжественное вручение мною грамоты. Все было обставлено высокоторжественно и красиво. Я почему-то очень волновалась, когда читала свою речь перед всеми членами кабинета и большим, небывалым в таких случаях, стечением публики (этот акт здесь – публичный). Но все сошло очень хорошо, что и было отмечено прессой.
Как странно писать, сознавая, что ответ я получу лишь через два месяца! Ведь я почти на другой половине земного шара!..

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив