Агенты в рясах - все же реальность...

diak-kuraev — 11.04.2017 священник Московской епархии, служивший в Якиманской церкви, бывшей тогда соборной в городе Можайске, протоиерей Кирилл Ч., был арестован в 1937г. На допросах он не оговорил ни себя, ни других, был приговорен к расстрелу и 27 декабря 1937 г. расстрелян на Бутовском полигоне.

Если оставаться в рамках только этих сведений, то следовало бы включить его имя в Собор новомучеников и
исповедников российских.

Но при более детальном изучении его биографии ситуация оказалась иной. Протоиерей Кирилл Ч., 1879 г.р., в 1925 г. был рукоположен во священника епископом, находившимся в Лубенском расколе, затем перешел служить в Московскую епархию Московской Патриархии, объяснив свое рукоположение и служение в расколе независимыми от него обстоятельствами, что в то время могло означать только исполнение поручения во время службы в органах НКВД в качестве секретного сотрудника.

Бывало, что священник писал заявление о снятии сана, некоторое время не служил, а затем по каким-то причинам, о которых можно только догадываться, снова приступал к служению в храме.
Известны факты, когда священнослужители снимали с себя сан, характеризуя себя в направленном властям заявлении людьми совершенно неверующими, но затем возвращались к служению, понуждаемые к этому органами НКВД.


в ряде дел сохранились служебные записки и предписания должностных лиц о необходимости освобождения из-под следствия того или иного лица как ценного секретного сотрудника НКВД.
В части дел в начале 1990-х гг. сохранялись расписки секретных сотрудников или переписка о них сотрудников НКВД, позволяющая такое сотрудничество установить. Так, начальник секретного отделения Ярославского ОГПУ писал следователю об арестованном священнике К.: «Св<�ященника>К., если не хочет работать, опросить и вместе со всеми остальными представить к высылке в Зырянскую обл., предварительно предъявив обвинение».
Или другой документ: «Препровождается при сем постановление о предъявлении обвинения священникам П., Н. и П. Постановление объявить и впоследствии поименованных выше лиц, в порядке инкриминируемого им обвинения, допросить каждого в отдельности <...>. Предъявление им обвинения, допрос и задержание под стражу используйте в целях обработки их к завербованию в осведомители. В зависимости от чего меру пресечения им изменить, освободив из-под стражи под подписку о невыезде"

епископ Лука (Войно-Ясенецкий), будучи подследственным и пытаясь объяснить, почему у него не могло быть доверительных отношений с архиепископом Борисом (Шипулиным) и ташкентским протодиаконом, заметил, что архиепископ Борис своими лжесвидетельствами погубил нескольких невинных, а о протодиаконе известно, что он является секретным осведомителем и даже известна его оперативная кличка. Следует отметить, что как архиепископ Борис, так и протодиакон, несмотря на сотрудничество с органами НКВД, были расстреляны.

в октябре 1937г. в городе Козельске Калужской области вместе с группой монахов закрытой к тому времени Оптиной пустыни был арестован послушник Т.П., живший в Оптиной с 1912г. На следствии он не оговорил ни себя ни других; против него, как и против других, дали показания штатные свидетели, что было достаточно для вынесения приговора. Всего по делу обвинялось 12 человек. 11 человек были приговорены к расстрелу и 5 декабря 1937г. расстреляны. Послушник Т. после их расстрела продолжал находиться в смоленской тюрьме без приговора, и только 4 января 1939
г. власти приняли постановление о его освобождении за отсутствием «материалов о привлечении его к судебной ответственности», а также учитывая «его болезненное состояние (паралич левой половины тела)». После изучения тысяч судебно-следственных дел уже нетрудно восстановить картину происшедшего, которая выглядит примерно так. Сотрудники НКВД задолго до ареста завербовали послушника Т., поручив ему давать сведения о монахах, затем ему было поручено быть с ними в камере, донося о камерных разговорах следственным органам; при этом факт его ареста, безупречные показания на следствии, а также освобождение через относительно значительный промежуток времени отводили от него подозрения в предательстве, давая возможность использовать его впоследствии в этом же качестве.



Александр З., в 1924 г. он был рукоположен во священника, в 1930 г. – арестован за организацию противодействия властям закрытию храма и набатный звон и приговорен к двум годам тюремного заключения и пяти годам ссылки. Ссылку отбывал в селе, где был в то время действующий храм, в который он был назначен (надо думать не без согласия властей)
настоятелем. В 1935 г. священник вернулся из ссылки в село, где служил раньше, и снова был назначен настоятелем храма. Екатеринбургские епархиальные исследователи характеризуют его личность, беря за основу имеющиеся в деле показания
свидетелей, содержание которых скорее похоже на агентурное прикрытие: отец Александр «проявил себя как истинный пастырь, заботившийся прежде всего о благе Церкви и паствы <...>. При нем заметно активизировалась церковная жизнь села. Пастырские труды батюшки привлекли в храм много молодежи, учащихся. В своих проповедях он призывал к укреплению православной веры, более частому посещению церковных богослужений, к усердной молитве. Говорил, что не нужно вступать в партийные и советские организации, принимать участие в различных общественно-политических мероприятиях, участвовать в выборах в Верховный Совет <...>. “Я не боюсь никаких притеснений, и вы не должны н
икого бояться. Бог терпел и нам велел”, – говорил батюшка в одной и проповедей».
Для тех лет это была смелость, граничащая с провокацией. В сентябре 1938 г. было заведено уголовное дело на членов «контрреволюционной кулацко-сектантской организации», по которому обвинялись 89 человек. Вскоре было арестовано еще более 30 человек, якобы ее участников, и среди них отец Александр. Всех обвиняли в том, что они будто бы ставили перед собой цель свержения советской власти и восстановления в России монархического строя. Во время допросов и
на очных ставках отец Александр не признал себя виновным, не оговорив ни себя, ни других. Следствие было закончено 4 апреля 1939 г., а подготовлено к рассмотрению в закрытом суде к 4 декабря 1939г.
Материалы дела на отца Александра были выделены в отдельное производство. Анализ судебно-следственных дел тех лет показывает, что выделение дела в отдельное производство зачастую бывало связано с согласием арестованного тесно сотрудничать со следствием.
Причем такое сотрудничество в иных случаях начиналось еще до ареста человека. Естественно, что сотрудничающий со следствием человек в целях сокрытия своей истинной роли не признавал себя виновным, а суд имел основание прекратить дело и освободить его от заключения под стражу за недоказанностью обвинения.
15 февраля 1940 г. в закрытом судебном заседании отец Александр был признан невиновным и из-под стражи освобожден. Это произошло уже после того, как над другими обвиняемыми приговор был приведен в исполнение.

Каким образом можно было такого человека освободить после того, как все арестованные вместе с ним были расстреляны или приговорены к различным срокам заключения, чтобы на него не упала тень подозрения в сотрудничестве с НКВД? – Только через «законное» рассмотрение дела, чтобы вместе с относящимися к нему протоколами допросов выделить его в отдельное производство и провести через судебные или внесудебные органы, смотря по тому, какие действовали на тот момент. Священник Александр З. после освобождения вернулся домой больным туберкулезом легких, служил в храме до весны 1941 г., скончался 4 июля 1941 г. и был погребен на местном кладбище неподалеку от храма.

http://dekanat.bsu.edu.ru/f.php/1/disser/case/filedisser/filedisser/919_Orlovskij_dissertaciya_ITOG_00.pdf

стр 277, 284-285,348

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив