А не жениться ли на москвичке?.. | Русские мы

Олег ЗОИН 

Как Семён едва не женился 

Отрывок из романа

Клавдия Михайловна, его заместительница, давно предпринимала усилия женить Семёна на москвичке. Как-то в мае, как раз перед Наткиными каникулами, она и Инга Изотовна, начальница отдела внешних сношений, имели с ним долгий разговор "по жизни". Они настоятельно просили Семёна обратить внимание на инспекторшу первого отдела N., высокую, рыжую, довольно циничную бабищу, которую мужики нашего управления прозвали Длинной Лошадью. Он послушал-послушал умных и заботливых общественниц и решил сходить на переговоры. Как говорится, за спрос в лоб не бьют…
Между прочим, Семён на неё и внимания, собственно, не обращал, на эту дылду, даже, кажется, не здоровались толком. Но в интересах ребенка… В этом случае и брак по расчету допустим.
Короче, в половине третьего к Семёну, как всегда, приехала после школы Ната, она села за свободный стол Аркадия Исаааковича делать уроки.
В конце работы зашла Длинная Лошадь, уже подготовленная Клавдией Михайловной, и втроём поехали к ней домой на переговоры. Жила она на Кутузовском проспекте чуть наискосок от дома Брежнева. Зашли в гастроном, в который якобы ходит жена генсека, как божилась N. Семён купил пару бутылок портвейна, кажется, “Пэрлыну стэпу”, дама взяла батон варёной колбасы, пакет замороженной картошки ломтиками, сказала, что хлеб имеется.

У неё действительно оказалась неплохая трёхкомнатная квартира с высокими потолками, так называемая сталинка. Дома гостей встретили дикарскими криками двое детей дамы, мальчик лет десяти и девочка лет восьми. Ёщё один мальчик находился в годичном интернате. Была пятница, а, по словам N., дети бывают дома только на уик-энд, в будни же кантуются на продлёнке.
– Я ведь допоздна работаю, а им нужен уход…
В большой комнате стояла обшарпанная довоенная топорная несдвигаемая мебель, делала вид, что растёт, засохшая пальма и висело большое потемневшее зеркало в дубовой раме.
Длинная Лошадь стала рассказывать про свою тяжёлую московскую жизнь. Дважды была неудачно замужем. Оба мужа платят приличные алименты, один кадровый военный, офицер, другой – лингвист. Недавно побывал в Африке, написал книжку про какие-то местные языки, так, сволочь, хотел скрыть от бывшей жены. Но она не дура, и плюс подсказали добрые люди, что делать. Так что припёрла его через издательство и вырвала-таки положенную ей в счет алиментов часть гонорара – вышло неплохо, девятьсот рубликов…
У Длинной Лошади была широченная, как из морёного дуба, корма, такие у коров на ВДНХ бывают. Она так и сказала, что, мол, смотри и смекай, я ещё двоих запросто рожу, вон бёдра какие…
Семён и хозяйка быстро охмелели с духовитого портвейна, и разговор пошел о том, как мать-одиночка, если не последняя дура, может неплохо прожить, надо только с профкомом дружить. Ведь имеются десятки неотменённых постановлений ещё ленинского Совнаркома, да и при Иосифе Виссарионовиче таких было много, по которым к каждому красному листку календаря матерям-одиночкам много чего положено. Правда, начальники эти льготы держат в большом секрете. А так, смотри, к каждому празднику то ботиночки, то пальтишко деткам, то деньгами мамочке…
Дети вроде и перезнакомились, но Ната сидела тихо, очень настороженно. Она не понимала смысла затянувшегося визита. Семён ведь ничего ей не успел объяснить. Но папу положено слушать, а поэтому дурацкое гостевание приходилось терпеть.
А дети Длинной Лошади резвились, как сумасшедшие. Они бегали по комнатам, прятались, подбегали к столу и бесцеремонно таскали куски колбасы, как будто видели её в первый раз. Большенький мальчик вдруг стал тормошить гостя и требовать встать и развести руки в стороны. Пытаясь сохранить непринужденность, Семён встал, а N. развалилась на обшарпанном стуле, счастливо улыбаясь и довольно икая.
Мальчик сказал Семёну, что тот теперь пальма, а он должен нарвать орехов. Дьяволёнок стал взлезать на гостя, держась за обшлага пиджака, а те жалобно затрещали. Юный туземец забрался дяде на грудь и принялся остервенело крутить ему уши, воображая, что это кокосовые орехи. Дядя еле отодрал его от себя, пальмолаз оказался таким тренированным…
– А другие дяди любят быть пальмами, - протянул малец разочарованно.
Семён пригубил приготовленный к тому времени Длинной Лошадью чай и дал знак Наточке собираться. Её не пришлось уговаривать. Они выскочили на улицу, как ошпаренные, и побежали в сторону метро "Смоленская".
В понедельник Семёновы сватьи спросили, как ему понравилась рекомендованная ими дама, хороша ли, как хозяйка.
Семён давно так не смеялся. Стать третьим бывшим мужем-алиментщиком этой достойной матроны, несомненно, способной родить ещё не одного пальмолаза, он был не готов. Его сватьи обиделись и поджали губки, мол, сам не знаешь, чего тебе надо. В дальнейшем он к Длинной Лошади ближе, чем на три метра, не подходил…
 

 Отрывок из романа "Дирижабль СОЮЗ"