
57

Устраивала ли вас ваша внешность, когда вы были подростком? Меня – нет. И дело было даже не в форме носа или длине ног – эти мелочи меня как раз не беспокоили. Смутная тоска и дискомфорт шли изнутри. Я чувствовала каждой клеткой, что вот это текучее, неуловимое, находящее внутри и называемое, наверное, душой, не вписывалось в пределы тела, которое было ему не по росту или не по форме, как будто у тумана могли быть какие-то форма и размер. Мое осознаваемое «я» страдало от этого несовпадения и несоответствия, но сделать ничего не могло.
Ни изменение позы, ни перемена одежды никак не влияло на этот дискомфорт, но странным образом мне казалось, что можно смягчить это ощущение, если изменить прическу – постричься под ноль. Это действие ощущалось мной не как изменение внешности, но как символ – постриг, обрыв всех внешних связей, которые сковывали тело, как тысячи нитей лилипутов сковывали Гулливера.
Но времена были такими, что о подобной стрижке невозможно было думать всерьез. Так ходили новобранцы и заключенные. А девочки в старших классах носили коричневые школьные платья с черными передниками (по праздникам – с белыми) и косички (или стрижки, но с аккуратными заколками, чтобы волосы не отвлекали во время урока). За накрашенные ресницы строгий учитель мог выгнать с урока – иди в туалет, смой все лишнее, потом приходи обратно. Да, и сначала дай дневник – родители должны знать о таком поведении, недостойном комсомолки. У нас все было строго.
Иногда желание постричься иногда становилось настолько непреодолимым, что я начинала беспокоиться – все ли со мной хорошо? Не нужен ли мне добрый доктор?
Беспокоилась до тех пор, пока мне в руки не попал Маркес. «Сто лет одиночества» перевернули мою жизнь. Таинственный персонаж, почти дурочка, несущая смерть влюблявшимся в нее мужчинам, Ремедиос Прекрасная брила голову налысо. Она ходила в окружении облака желтых бабочек и была вознесена на небо легким порывом ветра на простынях, когда снимала белье с веревки. Бабочки исчезли вместе с ней.
Каким образом этот фантастический образ, созданный писателем, живущим на другом конце земного шара, соотносился с самоощущением девочки из страны Советов, объяснить невозможно. Но алхимическая реакция произошла. Я как-то враз ощутила, насколько велик и чудесен мир, насколько он больше и волшебнее, чем нам говорили взрослые. Как будто древний полог приподнялся и позволил бросить взгляд за грань. Пришло понимание того, что нужно просто ждать – мое время еще не пришло, а то, что происходит, всего лишь путь ученичества.
Потом все забылось на много лет – я делала стрижки и завивки, красила волосы в разный цвет и даже не вспоминала Маркеса. Нити лилипутов тонки и слабы, но их так много, что мир держит нас в прочной сети. Но вот на днях я пошла в парикмахерскую и неожиданно для себя постриглась. Да, совсем – это был внутренний импульс, категорический императив. Я просто поставила точку, завершила этап пути.
А чувство несовпадения текучего было со мной все эти годы и, наверное, останется до конца.
Для
особо любопытных: выгляжу я теперь вот так.