30.
goromed — 19.08.2021Крыльцо надо доделать: плашечки нормально так получились, на раз пропитал, сейчас прибью, а потом еще на раз. А потом что? Матери надо террасу обшить закончить, ОСП плитами, дело долгое и муторное, обналичку окон хотя бы — да даже не представляю. А подшивка карниза? Да, как не обшивай и не упорствуй вернада 1987 года не станет люксом. Расписаны каждые выходные — ведь скоро дожди, а там и зима. Надо спешить и у меня нет времени чтобы вспомнить о 30. Так, набросать эмоций, высыпать как горох в виртуальное пространство. Почему то я хорошо помню как на этой самой веранде в июле 1991 года мы пили водку с секретарями райкома КПСС...
...Спустя десятилетия многое видится иным, да многое и оценивается по иному. Хотя бы то, что они не стреляли. Да, можно кивнуть на боязнь ответственности, на трусость то есть — но: не стреляли. Сейчас бы не колебались ни секунды: гаубичная батарея отработала бы враз, не допустив отхода мировой истории. А ведь трусами не были: хотя бы тот факт что высшую меру вынесли себе сами это о многом говорит. Гуманные и благородные наверное всегда проиграют фанатичным истерикам?
Мужество. Да, конечно хорошо когда оно вот такое: норм пресс, прокачанный грудачок, проработанные трицепсы да и профиль ничего. И (на последних минутах муви) она кидается на шею, и камера целомудренно уходит в сторону....Но иногда то все иначе: мужество — это всего лишь несколько выдавленных слов, под глумливый хохоток толпы. Смятый серый костюм, трясущиеся ручонки, взгляд прячущийся в стол, нечленораздельные слова. Но — слова... Скорее — блеяние, но — слова. И потом может годы на то, чтобы вымолить прощение, засыпать те самые слова. Но слова то — были.
Носов. Никто не знает? Его фамилия была — Носов. Народный депутат СССР. Первые дни, всеобщее ликование: Носов был единственный кто выдавил (впрочем нет — он не выдавил, он проорал от душевной боли) — публично проклятья победителям. Носов? Никто не знает? Ну конечно, у нас сейчас другие герои, другие патриоты....Хотя, то что это именно Носов я узнал значительно позднее. Всего лишь слова, но слова иногда значат больше чем гаубичная батарея. Когда человек идет против страны — он становится равен стране.
Я верю, что когда нибудь все же найду записи в своей записной книжке, сделанные 19 августа 1991: «увы, они обречены» — последняя запись того вечера, мы ведь в красноярской тайге были, где с трудом ловили радио, и не следили он -лайн. Но я как то сразу понял что они обречены...
Но безумству храбрых поем мы песню.