* * *

Ты знаешь, белая страница,
какой из ласковых теней
сегодня вечером не спится
в Аиде памяти моей,
какие тонкие ладони
толкнули обморочный ком,
черпнули в пасмурном затоне
воды с песком.
За замурованной рекою –
ни шепотка, ни ветерка,
и, не касаясь, над рукою
скользит рука;
но, по-загробному крылатый,
ещё по-смертному тяжёл
тот, кто явился мне когда-то
и весь ушёл,
чей след, меня не узнавая,
белёсой рыбицей впотьмах
мелькнёт и сгинет, оставляя
одно серебряное «Ах!»
в цветущей судороге мая,
в прибрежных топких кружевах;
кто призван духом или телом
хранить бессилия оплот,
владеть невидимым наделом
в краю пробелов и пустот,
стекать туманом по откосам,
плескать по омутам ночным
огнём беззлобным, безголосым,
внеречевым;
чей образ, разумом гонимый,
нет-нет, а высверкнет из дыма
взглянуть в распахнутую хлябь,
и будет тем невыносимей,
чем тише сны, чем гуще тина,
чем мельче рябь.
.
.