25 декабря 1921 года умер великий писатель Владимир Галактионович Короленко.

varjag2007su — 25.12.2020

25 декабря 1921 года умер великий писаете Владимир Галактионович Короленко.
Он ушел из жизни, пережив гражданскую войну в Украине. Смуту, которая явно ускорила его кончину.

Его поведение во время междоусобицы?
Образцовое поведение писателя-гуманиста во время гражданской войны.
"думают ли они, что трупы расстрелянных ими, извлеченные из ям, имели бы более привлекательный вид?"

Великий руский писатель Короленко был (что видно хотя бы по фамилии) украинцем по прохождению. Ещё до революции он приобрел авторитет защитника слабых и преследуемых, поборника справедливости, певца свободы и равенства.

И пользовался этим авторитетом для того, чтобы спасть людей.

Все годы начиная с 1917 и до своей смерти в 1921 г. Короленко провел в Полтаве, где он пережил смену множества властей.

Короленко видит первую политическую презентацию современного украинского национализма.

«Всякий национализм имеет нечто отрицательное, даже и защитный национализм слишком легко переходит в агрессивный. В украинском есть еще и привкус национализма романтического и бутафорского. Среди черных сюртуков и кафтанов мелькали "червоны жупаны"»

«Узенькое кружковство навязывается целому народу и сквозь эти очки рассматривается и искажается действительность».

Здоровье не позволяло ему уехать в Петербург или в Москву, даже в Харьков и в Киев ему, обессиленному сердечными приступами, было трудно добраться, и он был вынужден оставаться в Полтаве. Однако он пристально следил за тем, что происходило в мире, в России, Украине и фиксировал это в своих статьях и дневниках.

Дневники В.Г. Короленко 1917-1921 годов представляют особенную историческую ценность, ведь в них зафиксирована живая реальность, процессы, происходящие не только в мире, но и в человеческом сознании. Это осмысление писателем революции.

После Октября Полтаву занимали большевики, немцы с Радой и Скоропадским, петлюровцы, снова большевики, деникинцы и окончательно - большевики.

Короленко не состоял ни в одной политической партии или в группе и считал себя “беспартийным социалистом ”. Возможность высказывать независимые суждения при любых обстоятельствах писатель ставил выше, чем партийные программы и политические идеи, что тем или иным образом ограничивают свободу личности. Определяя свою гражданскую позицию, В.Г. Короленко подчеркивал, что он всегда находился в оппозиции к власти, которая постоянно менялась.

Какова же была позиция Короленко? Свои взгляды он выражал в дневниках и газетных статьях, печатавшихся вопреки противодействию цензур различных властей, в переписке с Горьким и другими корреспондентами и особенно в шести посланиях Луначарскому, написанных в 1920 г. по особой просьбе последнего (инициатором этой переписки был, по-видимому, Ленин). Письма эти остались без ответа, и Короленко решил их опубликовать за границей. Они были изданы в Париже в 1922 г., после его смерти. В России эти письма были напечатаны почти семьдесят лет спустя - в 1988 г. Дневники писателя послереволюционного периода, напечатанные только в 2001-м году отдельным изданием, до сих пор еще не осмыслены ни в историческом, ни в художественном плане.

Адресат Короленко Луначарский утверждал: «Короленко с его мягким сердцем растерялся перед "беспорядком" и исключительностью и жестокостью революции». Это утверждение затем много раз повторялось в разных вариациях.

Но Короленко нисколько не растерялся. «Я не социал-демократ и не социалист-революционер. Я беспартийный писатель, мечтающий о праве и свободе для всех граждан отечества» - писал он летом 1918 г., когда большевики занялись уничтожением всей свободной печати.

Ленин в письме к М. Горькому назвал Короленко “жалким мещанином, плененным буржуазными предрассудками”.

Короленко выступал против насилия и жестокости всех сторон конфликта: большевиков, казаков, иностранных интервентов и пр.

Его жена, приехавшая из Одессы, рассказывала "о безобразиях, которые происходили в Одессе при добровольцах и союзниках... «Тут собрались реакционеры со всей России... Происходили расстрелы (это, кажется, всюду одинаково), происходили оргии наряду с нуждой, вообще Одесса дала зрелище изнанки капитализма, для многих неглубоко думающих людей составляющей всю его сущность».

В июле 1919 г. деникинцы заняли Полтаву. Короленко, недавно еще обличавший большевистский террор, убедился, что деникинцы не лучше: «Эти дни прошли в сплошном грабеже. Казаки всюду действовали так, как будто город отдан им на разграбление "на три дня". Во многих местах они так и говорили. Некоторые из офицеров этим возмущались. Они подходили к грабителям, били их по лицу ручками револьверов и разгоняли, "Дисциплина" такова, что казаки разбегались. Но она не такова, чтобы остановить сплошной грабеж. Грабят подолгу и многократно в каждом доме. Обирают все: одежду, белье, деньги, вещи ... Начались подлые бессудные расстрелы... Мальчишки указывают грабителям жилища евреев и сами тащат, что попало. В покупке награбленного участвуют "порядочно одетые люди"».

В письме Луначарскому Короленко вспоминал о том, как белые "вытащили из общей ямы 16 трупов" людей, расстрелянных ЧК, "и положили их на показ. Впечатление было ужасное, но - к тому времени они уже расстреляли без суда несколько человек, и я спрашивал у их приверженцев: думают ли они, что трупы расстрелянных ими, извлеченные из ям, имели бы более привлекательный вид?"

Короленко послал статью в возобновившуюся изданием кадетскую газету "Полтавский день", "в которой говорил о событиях, грабежах и т. д.". Но редакция даже не пыталась представить, эту статью в цензуру. "С кадетами, по-видимому, каши не сваришь", — записал он в дневнике.

В январе 1920 г. деникинцы в панике бежали из Полтавы. Короленко писал: «Смотришь кругом - и не видишь, откуда придет спасение несчастной страны. Добровольцы вели себя гораздо хуже большевиков и отметили свое господство, а особенно отступление, сплошной резней еврейского населения... которое должно было покрыть деникинцев позором в глазах их европейских благожелателей... Между прочим, стало обычным явлением выбрасывание евреев с поезда на ходу. Достаточно было быть евреем, чтобы подвергаться неминуемой опасности, и в начале, пока евреи совсем не перестали ездить по железным дорогам, - за каждым поездом оставались трупы выброшенных таким образом и разбившихся. Вообще, в этой "партии порядка" — порядка оказалось гораздо меньше, чем при большевиках».

«Впечатление такое, что добровольчество не только разбито физически, но и убито нравственно. От людей, вначале встретивших их с надеждой и симпатиями, приходилось слышать одно осуждение и разочарование. Говорят, Деникин далеко не реакционер и есть среди добровольческих властей порядочные люди. Но весь вопрос в том, кто берет перевес настолько, чтобы окрасить собою факты. Среди добровольцев такой перевес явно принадлежит реакции. Деникин пишет приказы о том, чтобы аресты не становились орудием помещичьей мести и их счетов с населением, а офицерство в большинстве сочувствует помещичьим вожделениям. Вообще теперь на русской почве стоят лицом к лицу две утопии. Одна желает вернуть старое со всем его гнусным содержанием. Когда я пошел в добровольческую контрразведку и мне пришлось говорить с ее начальником, Щукиным, то я сразу почувствовал в нем жандарма, а он во мне — "неблагонадежного"».

«Просматривая газеты, оставшиеся после деникинского господства, я наткнулся на заметку: "Демьян Бедный жив". В газетах появилось известие о том, что поэт Демьян Бедный расстрелян при захвате деникинцами Полтавы, "Беднота" опровергает это известие. По словам газеты, "Демьян Бедный благополучно здравствует и находится в Москве"("Утро юга", 3 окт. 1919 г. No 219-247). Это одно из злодеяний деникинской контрразведки. В кадетском корпусе содержались несколько человек, в том числе н.-с. Рыбальский. Потом он мне рассказывал, что всех заключенных в кадетском корпусе было четверо, в том числе молодой еврей, толстовец, безобиднейший мечтатель, которого подозревали в том, что он — Демьян Бедный. Кроме Рыбальского -- всех остальных расстреляли...»

«Деникинцев я уже видел», - писал он в декабре 1920 г. Горнфельду. «Не думаю, что врангелевцы много от них отличаются...»

«Прежний строй пал безвозвратно. Новому придется еще выкарабкиваться из своих ошибок, порой безумия и преступлений, но старое погибло», - писал Короленко в конце 1920 г.

А в 1921 г. он приходит к заключению: «...всякий народ заслуживает то правительство, какое имеет: русский народ заслужил своим излишним долготерпением большевиков. Они довели народ на край пропасти. Но мы видели и деникинцев и Врангеля. Они слишком тяготели к помещикам и к царизму. А это еще хуже. Это значило бы ввергнуть страну в маразм...»

Подводя итоги революции и гражданской войны, Короленко писал: «...я не раскаиваюсь ни в чем, как это теперь встречаешь среди людей нашего возраста: дескать, стремились к одному, а что вышло. Стремились к тому, к чему нельзя было не стремиться в наших условиях. А вышло то, к чему привел "исторический ход вещей"...».

Иследователь Лурье, из книги которого взято здесь большая часть цитат пишет: «Этот "исторический ход вещей" в значительной степени совпадает с толстовским взглядом на историю как на "роевой" процесс, зависящий от "совпадения многих произволов людей, участвующих в этих событиях" и не управляемый волевым актом отдельного человека. Но, так же как и Толстого, это убеждение отнюдь не приводило Короленко к какому-либо "пассивизму". В своем личном поведении писатель руководствовался прежде всего нравственными принципами: именно о "работе совести в человеческих душах" писал он в статье, посвященной десятилетию смерти Толстого. Последние годы жизни Короленко, с 1918 по 1921 год, были годами его непрерывной, мучительной, иногда смертельно опасной деятельности - деятельности по спасению людей, попавших в мясорубку гражданской войны. Деятельность эта, отражавшаяся в его дневниках и письмах почти ежедневно, диктовалась ощущением личного долга перед каждым, кому грозила смерть».

В январе 1919 г. Короленко ходил в петлюровскую контрразведку, помещавшуюся в Grand Hotel'e, ходатайствовать за трех арестованных - женщину, крестьянина и студента. Узнав, что женщине и крестьянину смерть не угрожает, Короленко решил уйти домой: «Я чувствовал себя очень плохо. Задыхался от волнения и как-то потерял энергию». Но тут он вспомнил, что студента он не спас: «Я почувствовал, что я уже огрубел и так легко примирился с предстоящей, может быть, казнью неведомого человека... Я решил тотчас же пойти опять в Grand Hotel... Я стал говорить..., что озверение, растущее с обеих сторон, необходимо прекратить... Пришел домой совершенно разбитый......Ты знаешь, что при петлюровцах еще мне пришлось... хлопотать, чтобы они не очень увлекались расстрелами, и даже спасти нескольких человек, обвиняемых в большевизме. Теперь приходится действовать в другую сторону», - писал Короленко жене в марте 1918 г., после победы большевиков над Петлюрой.

«Много дел в чрезвычайке. И плодят еще больше...» С марта по июль 1919 г. в дневниках Короленко - сплошные записи о походах в ЧК и Исполком для хлопот за арестованных.

В июле 1919 г. большевики оставили Полтаву. «Теперь нам же предстоит задача - охранять семьи большевиков от деникинских эксцессов», - записал в дневнике Короленко. Сразу же после прихода деникинцев Короленко вместе со своим зятем Ляховичем отправился в контрразведку. Там их встретили "с шумной приветливостью" - ведь именно они спасли при большевиках нескольких офицеров. Но вскоре Короленко пришлось снова хлопотать - на этот раз о бывших офицерах, приговоренных белыми к расстрелу за то, что они служили в Красной армии.

В январе 1920 г. пришли большевики, и ходатайствовать за осужденных пришлось перед советскими властями.

В одном случае Короленко обращался даже непосредственно к Луначарскому, приехавшему в июне 1920 г. в Полтаву (после этого приезда и началась их переписка). Короленко просил о пересмотре дела двух мельников, приговоренных к расстрелу за продажу муки по цене, превышающей совершенно нереальные твердые цены. Луначарский и начальник "чрезвычайки" заверили Короленко, что осужденные еще не казнены и возможна отмена приговора. И лишь потом, когда Луначарский уехал, выяснилось, что мельники были расстреляны еще до этого разговора и нарком знал об этом.

«...Все обязаны делать, кто что может на своем месте... Есть французская поговорка: "Делай, что ты должен делать, и пусть будет, что будет...» - писал Короленко одной из своих корреспонденток.

Лурье отмечает: «Знал ли он, что этими словами заканчивался последний дневник Льва Толстого? Неизвестно. Но толстовской идее незыблемости нравственных принципов, не зависящих от "исторического хода вещей", он оставался верен до самой своей смерти 25 декабря 1921 года»

Сегодня, когда Украина снова охвачена гражданской войной, мы не видим именно таких писателей, как Короленко. Есть мастера культуры, которые приняли позицию Майдана. Есть те, кто заняли антимайданную позицию Но где те, кто готовы ходатайствовать и перед этими и пред теми. Где те, кто готовы сказать, что неправедно убийство с двух сторон? Где те, кто готовы спрашивать у приверженцев разных сторонк: «думают ли они, что трупы расстрелянных ими, извлеченные из ям, имели бы более привлекательный вид?».


Большинство цитат приведены по книге Якова Соломоновича Лурье «После Льва Толстого»

Оставить комментарий

Популярные посты:

pertinax

Топливная карта Benzuber

roomd

Trespassers on tracks

musashi8

Лучшая актриса

val000

Бывают дни, как будто сам Господь...

fanagoriya

опасные игры

allis_bo

Как в сказке живём

a_nalgin

О культурном коде украинцев и русских И всё же — один народ?

v_strannik

Повод для улыбки

soullaway

Актрисы из фильмов для взрослых.

• Ранее
• Архив