2020

yukkale — 11.01.2021 Я наконец дописала итоги года. Длинноватые. Но все мои!

Как известно читателям предыдущих эпизодов моего сериальчика, новый 2020-й я встречала беременной. А следовательно, трезвой и ужасно недовольной тем, что вокруг меня продолжает вертеться разрушительная хмельная кутерьма, возглавить которую я не вправе, а прекратить не имею решимости. Саму ночь мы встречали в театре, нарядившись пищевыми продуктами. Я в своем серебристом пиджаке и красном платье была рыбой, запеченной в фольге, и мы должны были выступать ансамблем «Лосось на час», но что-то пошло не так и зрители опьянели значительно раньше и сильнее намеченного: даже хор в три часа ночи слушали только самые крепкие, а к нашему выходу в пять утра не на что было и надеяться, так что после хора ансамбль «Лосось на час» разбежался по домам, не сорвав овации.

Этот год, как и у многих, прошел у меня без путешествий. В середине января мы должны были лететь в Иорданию — и тут оказалось, что загранпаспорт, срок которого истекал в мае 2020-го, фактически протух за полгода до указанной в нем даты — даже с обратным билетом с ним уже невозможно было покинуть страну ни в одном из приглянувшихся нам направлений. Потом грянула пандемия. Я хотела махнуть рукой на заграницу и отправиться на историческую родину в Архангельск — тут пандемия грянула сильнее. Билеты пришлось сдать.

Первый карантин, отмена репетиций в театре, закрытие и захлопывание всего-всего-всего... Сперва меня это даже увлекло, как всякий новый квест. Черный с белым не бери, да и нет не говори — я считаю себя хорошо адаптирующейся, у меня это и в группе крови записано! — поэтому стала спешно выдумывать, как бы и от этих новых обстоятельств получить удовольствие. Я ходила в магазин каждую ночь — чтоб и не взаперти, и не в толпу. Придумала «правило левой руки» — перчатка на левой для дверных ручек, голая правая — для себя. Засовывала бесконтактную карту под перчатку, на тыльную сторону ладони, чтоб платить, не вынимая, наложением рук. Маски заводила такие и этакие, смешные и стильные, вызывающие и наоборот. Тайком во мраке ночи сидела в закрытых скверах и получала запретное удовольствие от свежего весеннего воздуха.

Потом все-таки не справилась, приуныла. Онлайн-спектакли оказалось невозможно смотреть, зум-тусовки как фальшивые елочные игрушки — не радовали. У меня такая яркая раньше жизнь была, суетливая, событийная, — а тут все это схлопнулось и меня заперло в четырех стенах на полгода раньше срока: я ведь и так готовилась потерять все это после материнства, но так хотелось надышаться-набегаться напоследок! Постепенно приобретая форму дирижабля, я оставалась дома с книжками, кино, мелким ремонтом и большим одиночеством.

Дело спасла только Верс, придумавшая и организовавшая клуб «Сусанна» (это как Сусанин, только мужского рода). Как только выдавались особенно приятные выходные, мы залезали к ней в машину и ломились куда-нибудь на озера, на заброшки, на Дудергофские высоты. Я была все объемней и лучше всего мне удавалось возлежать, но возлежать под сосной куда приятнее, чем на диване! Каждый из этих выездов вспоминаю как счастье. И Ладогу с Джонни. И Металлострой. Нет, Металлострой будет позже.

Готовила дом к появлению малявки. Продала кровать, купила диван. Добывала ванночки, пеленальники, крохотные одежки. Снесла душевую кабинку, поставила ванну. Ну то есть ванну-то устанавливал мастер — а вот супрематистскую мозаику над нею я выкладывала сама, и всякие рейлинги вешала тоже, и вот в разгар всей этой возни с плиткой, затиркой и рейлингами меня и скосило хворью с повестки дня.

Ох, реально худшая неделя в моей жизни. Ремонт своими руками в стадии «всюду всё испачкано, всюду всё валяется», восьмой месяц беременности, плановое отключение горячей воды — и ковид. И потоп. И потоп серьезный, гадостный, бесконечный, когда с потолка в туалете льется дрянь — а горячей воды все еще нет, и если есть что-то хорошее в ковиде, то именно пропадающее обоняние, потому что с каждым днем, вопреки текущим событиям, всё как будто бы становилось чище! — аварийка разводила руками, я уже неделю не могла есть и у меня не было сил даже лежать... И в итоге меня спасла из этого ада скорая помощь.
Три часа меня возили по городу: куда можно ковидным, туда нельзя беременным, куда можно беременным, туда нельзя ковидным. Три часа я исполняла им тихонько-тихохонько песни группы «Пилот» и Жени Клекотневой: это была физиологическая потребность, если я переставала петь, я начинала задыхаться.

В итоге меня приняли в новой Боткинской, и она оказалась раем земным. Низкий поклон всем ее врачам и медсестрам, которых я так и не научилась различать, потому что все время, что меня там держали, они были в одинаковых костюмах космонавтов, — но уже на четвертый день кислородной маски, лекарств и капельниц мне стало сильно лучше и я перестала писать завещание. На самом деле у меня все не так было плохо, поражение легких 40 и 50%, средняя тяжесть, но вкупе с отказом организма принимать пищу и детенышем внутри это все воспринималось порой довольно апокалиптичьи.

Пренебречь, вальсируем! Из больницы сдавала в печать юбилейный 100-й номер ПТЖ, сразу за ним — юбилейный 50-й номер ЖКХ, готовила материалы выставки к юбилею Славы Полунина. Друзья привозили передачки и плясали под окном. Наконец пришел отрицательный мазок и меня отпустили, я вышла из больницы и никак не могла наглядеться на зеленый июльский мир — ах, монетка! о, собака! голый мужик! цветущий куст! — после месяца взаперти это выглядело гиперреалистическим сюром.

Я вернулась домой! Потоп был устранен. Я устроила себе лучшую в жизни трапезу. Я отдохнула денек дома, умножая уют. Успела съездить к Стасе на беременную фотосессию и к Артемке на день рождения на море, и там, одновременно на дне рождения, на море и на фотосессии, у меня отошли воды...
Три дня на вольной воле — и вот уже снова скорая?! Я от скорой отказалась. У меня дома килограмм черешни недоеден и ноутбук надо взять, куда я без ноутбука! — сказала я себе, еще не забывшая боткинского опыта. Мы только начали книгу про Владимирова верстать, я думала, меня на сохранение положат и снова будем работать из больнички по зуму.

Доела черешню, собрала чемодан, пошла в роддом. Чемодан сразу отобрали, а меня отправили в родильный зал. Я говорю, у меня еще месяц до ПДР. Я говорю, да я рожать-то не в настроении. Я говорю, у меня даже не болит ничего! Ну ты полежи, говорят они, заболит. И таблеточку мне дают.
В общем, не буду тут подробно, а то отчет несбалансированным получится, не за год, а за день отчет выйдет. Хотя не этот ли день весь год и определил! В общем, роды заняли двадцать шесть часов, из них четырнадцать — терпимы и скучноваты, три часа длились чистым кристаллическим адом, семь — ватной эпидуральной скукой и финальные два — снова адскими, но хотя бы имеющими окончание.

В виде крохотного тельца с ушками точь-в-точь как курага. Когда мне положили ее на живот, она приветственно хрюкнула. «Время 18:30» — произнес голос свыше. Я, немного не в себе от пережитого, зашептала ей: «18:30, запомни! Когда долбанутые эзотерики решат составить тебе натальную карту, скажешь им эти цифры! А они решат, поверь».

Было это 4 июля. Относила ее восемь месяцев вместо девяти — это от коронавируса такое последствие, он приближает не только уход на тот свет, но и приход на этот. Очень красиво сложилось: мы с ней стали единым организмом в День народного единства, а независимыми — в День независимости! И вот уже полгода живем вместе с девочкой Славкой. Я очень ее люблю. Она красивая, смешная и большой молодец.

Мы спим! Я думала, это невозможно, но у нас с самого ее рождения не было ни одной бессонной ночи. Спим рядышком на диване, у нее нет отдельной кроватки — так мне удается кормить ее ночью, не просыпаясь, не вставая и не пытаясь потом снова уложить. Она хорошо питается — я ей еще в первый день на белом свете сказала, что кто не умеет питаться, тот далеко не пойдет. Говорит мне что-то на своем маленьком смешном языке, переворачивается туда-сюда, ползает задом наперед, играет с игрушками и сует себе в рот руки и ноги. Любит показывать самолет — поднимать все конечности вверх, оставляя пузо единственной точкой сцепления с планетой. И все время требует не только хлеба, но и зрелищ — смены обстановки, новых людей и песен. Моя дочь!

Чтобы дать ей нужное количество впечатлений, а я не заплесневела дома, мы вернулись в Театр Которого и Хор Дурацкого — я с огромной горечью попрощалась было с ним, когда пришла пора рожать девочку, и была уверена, что ближайшие года два мне хор не светит, — но когда познакомилась с этой девочкой поближе, решила, что надо попробовать. ДириЖеня разрешила приходить на репетиции с малявкой! Первый раз Славка попала на сцену в восемь недель, когда мы выступали в Севкабеле. Не произнесла за весь концерт ни звука, но вовремя молчащий хорист — это ничуть не менее ценно.

Спасибо, что мы живем в слинговые времена. Люди давным-давно приматывали к себе младенцев (поговорка «принесла в подоле» именно об этом), но почему-то в XX веке эта традиция была потеряна. А потом очень вовремя вернулась! Сейчас слингов у меня уже десять — разных типов, разных цветов, на разный вес ребенка и разные обстоятельства. Это привязывает ребенка к маме и развязывает маме руки. И ноги.

А с коляской гуляет бабушка. Я очень благодарна своей маме-Славкиной бабушке за то, что она сама придумала себе миссию три раза в неделю забирать ребенка на двухчасовую прогулку. Кажется, что шесть часов в неделю — это совсем ничего, но у меня нынче установились совершенно иные отношения с временем. Я научилась быстро отдыхать, стремительно лежать в ванне, мелко дробить дела. Но все еще учусь готовности бросить любое из них по сигнальному окрику. Если ничего особо не хотеть, то жить приятно: поиграла с ребенышком, она уснула, можно сесть поработать. Но если мне кровь из носу хочется сделать что-нибудь вот прямо сейчас — не обязательно важное, просто желанное — условно, ответить на какой-нибудь коммент в интернете, мысль горит и пальцы чешутся, осталось набрать всего-то сотню знаков! — именно в этот момент девочка требует срочно взять ее на руки и не приближаться к клавиатуре, и эта горящая мысль жжет невыносимо, а я страдаю и думаю, что в следующий раз надо просто ничего не хотеть срочно.

Что ж, весьма буддийская цель. Как и остальные практики этого года — сплошное отсечение желаний. Я выше писала, как расстраивалась, что пандемия не дала мне догулять последние месяцы молодой бездетной жизни. К концу лета, уже с малюткой на руках, я поняла, что даже хорошо, что я успела загодя пройти все стадии принятия потери. К тому времени как Славка появилась на свет, я сумела отвыкнуть от театров, концертов и шумных сборищ. И когда проходила стадию гнева — гневалась на всё отменяющий вирус, а не на маленькую девочку. В результате малявка не отняла у меня, а прибавила: в расчищенном времени расцвело столько новых задачек, вопросов, дел, предметиков! Каждый день что-то приходится гуглить. Каждый день потихоньку переорганизовывать дом. Наблюдать, как у Славки открываются новые навыки. Вспоминать все новые и новые песни. Недостающие — сочинять.

Прежде моим жизненным девизом было «Всё зря». И вдруг всё стало не зря. Может, придется дорастить к экслибрису пару букв. Но лучше просто сочинить новый.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив