2011 - год конца Модерна

v_sidorov — 30.12.2011

Осмысляя поистине тектонические сдвиги, произошедшие не только в России, но и во всем мире в 2011 году, я вспомнил один глубоко личный эпизод своего недавнего прошлого.

Было это накануне 2009 года, когда я был в раздумьях, оставаться ли мне в России или уходить в эмиграцию, и если в эмиграцию, то куда именно, в Европу или Африку. Я шел по заснеженному Москворецкому мосту ночью и, проходя мимо «Балчуга», увидел предновогодний таблоид «2009».

И тогда я почему-то представил на этом таблоиде вместо 2009 - 2011 и подумал, вот, в этот год и придет конец существующему порядку.

И сейчас, когда стало очевидно, что именно так и произошло, при том, что еще в конце прошлого года мало что это предвещало, я вспомнил то свое озарение.

Так что же действительно произошло в уходящем 2011 году?

Революции, произошедшие в Арабском мире, революционное движение принципиально нового типа «Occupy» и такое же, принципиально новое гражданское протестное движение, внезапно возникшее в России – три блока событий, имевших места в разных частях мира, но свидетельствующих о начале кардинальной трансформации всей миро-системы.

Когда начали происходить революции в Арабском мире, я написал, что мы имеем дело с революцией против Модерна, с чем многие не согласились, возражая, что, напротив, это процесс модернизации арабского мира. Моя аргументация, которую с принципиально иных позиций подтверждал и Кургинян, была  основана на том, что арабские революции неизбежно приведут к ломке базовых институций Модерна, навязанных арабскому миру в результате вестернизации: национальных государств, представительских демократий, секуляризма и т.д. Расхождение же с Кургиняном заключалось в том, что он пытался и пытается представить это как примитивный регресс в архаику.

Такое понимание закономерно вытекает из его линейного прогрессистского восприятия истории, в котором Модерн является венцом развития человечества, а отступление от него, тем более, если оно сопряжено с воспроизводством исторических форм и отношений, предшествовавших Модерну (как будто бы не из них он вырос!), может восприниматься только как «провал в регресс».

Однако тут начали происходить революционные выступления уже в самом центре миро-системы, на Западе, причем, их организаторы не скрывали того, что именно Арабская весна стала вдохновением для них. В отличие от Арабского мира религиозный компонент в них уже и близко не имел определяющего значения, а атака на институты представительской демократии, капитализма и конвенциональной (национальной) государственности велась главным образом с левых, анархических и освободительных позиций, хотя вбирала в себя кого только можно.

В данном случае Модерну противостоял уже явный Пост-Модерн, который не обвинишь в реакционности и архаике, однако, странное дело, при этом черпающий свое вдохновение в событиях Арабской весны и формирующий вместе с ней единую повестку дня мирового протестного движения: граждане вместо политиков, народы вместо государств, экономика низовой активности вместо монополизма финансовой мафии и ТНК.

Когда это движение пришло в Россию, я был одним из первых, кто его приветствовал, а наши ребята приняли непосредственное участие в самых первых акциях «оккупантов». Однако в отличие от Запада здесь все очень быстро стухло и в очередной раз возникло ощущение, что кондовая Россия с ее периферийными дрязгами – это мировая дыра, обреченная прозябать на задворках истории после опустошившего ее ураганного XX века.

И вдруг, нежданно-негаданно в Россию в первый зимний месяц 2011 года пришла своя Весна. Люди также вышли на улицы, причем, как и в арабских странах или на Западе вышли не под знаменами какой-то определенной идеологии, не под руководством одной-единственной партии, а в принципиально новом, пост-модернистском формате, вобравшим в себя, казалось бы, несовместимое.

Была ли это случайная, конъюнктурная эклектика, как увидели одни? Или разводка, в которой массы протестующих используют либералы, как сочли другие? Считать так и вправду были бы основания, если бы не одно но – вписанность этого нового политического формата в общемировой революционный тренд, ломающий привычные идеологические клише Модерна и противопоставляющий его структурализму природную, анархическую спонтанность, способную соединить несоединимое.

Состав выступающих на Болотной, объединившихся вокруг общегражданских требований, был настолько пестр, но при этом все эти люди самых противоположных взглядов смотрелись вместе так органично, что участники аналогичных движений на Западе в один голос сказали:  «да, это же Оссupy Russia»! Сходства и впрямь очевидны, как очевидны они и с событиями Арабской весны, к которым апеллируют многие участники и организаторы в самой России, ставя Путина в один ряд с Мубараком и Бен Али, а Болотную или Сахарова, считая репетицией русского Тахрира.

Мировая революция таким образом пришла и в Россию, и это действительно чудо, потому что без нее у русской революции не было ни малейшего шанса. За несколько месяцев до этих событий в своем интервью я говорил о том, что в России отсутствуют возможности для всех форм модернистских революций: буржуазно-демократической, фашистской и социалистической. Но вместо них, ломая планы и стратегии политиков всех возможных лагерей, в нее пришла революция эпохи пост-модерна, революция в стиле фанк.

Бесспорно, таким образом, что события, происходящие сегодня в России, следует воспринимать не как чисто национальные, но как вписанные в важнейшие миро-системные процессы, великую историческую трансформацию, идущую у нас на глазах.

Итак, на наших глазах мир Модерна, определявший политическую реальность на протяжении нескольких веков, начал стремительно обрушаться. Это обрушение началось в 2011 году, хотя предпосылки для этого существовали давно и многие предвидели неизбежность такой трансформации за много десятилетий.

Свершилась революция, о которой так долго говорили…, кто на этот раз? Анти-модернисты, противники Модерна, как левые, с приставкой «пост-», так и правые, с приставкой «контр-», не только злорадство, но и цели борьбы которых, по крайней мере, на этом этапе парадоксально совпадают.

Для левых, симбиоза глобалистов и «культурных марксистов», это долгожданный час, ибо они наконец-то получают возможность устранить правые пережитки с политического ландшафта: национализм, авторитаризм, патернализм.

Но не менее долгожданным часом это является и для настоящих правых, для которых то, что в понимании левых является «пережитками реакции» есть омерзительная пародия на Традицию, ее фальсификация, паразитирование на ее ресурсе.

Когда сегодня дезеориентированные умы говорят, что имеет место конфликт финансистов против кшатриев, настоящий традиционалист не может не возмущаться – бюрократия, силовики, чекисты уже давно стали капиталистами и служат мировому капитализму, обслуживают его интересы как смотрящие на предоставленной им территории. Они – никакие не кшатрии, которыми могут быть только фанатики и аскеты, они – обслуга даже не вайшья, а чандал вроде ЧОПовцев и служб безопасности на коммерческих предприятиях. Так пусть же сегодня их хозяева, те, кто держат в своих руках ключи от их активов, спишут их в расход, ведь всегда лучше иметь дело с хозяином злой собаки, чем с ней самой.

Позицию настоящих правых в разворачивающемся в наши дни противостоянии между левыми глобалистами и правыми националистами почти полвека назад сформулировал Юлиус Эвола. Позволю себе здесь процитировать самого же себя – свою статью «Правая анархия»:

«…как же, так сказать, мы дошли до жизни такой, что традиционалист начинает пропагандировать анархию?

А до жизни такой мы дошли не сейчас, а еще в 1961 году, когда известный ультра-традиционалист как Юлиус Эвола написал книгу «Оседлать тигра», в которой фактически сформулировал позицию правого анархизма.

В чем ее суть? Суть ее в том, что после того, как потерпели поражение последние европейские проекты реставрации традиционного общества (изначально половинчатые и сомнительные, как писал тот же Эвола в своей критике их), «все ценности, возобладавшие в современном мире, представляют собой полную противоположность ценностям, которые господствовали в обществах традиционного типа».

Эвола пишет о том, что на Западе (а речь идет именно о Западе, то есть постхристианской цивилизации) даже сохраняющиеся остатки внешних традиционных форм, в частности, морали, патриотизма и т.д., уже давно лишены аутентичного внутреннего содержания:

«Таким образом, признание законности за указанными остатками, любая попытка связать их с традиционными ценностями или укрепить их последними в вышеуказанных целях, равнозначна признанию либо в собственном непонимании ценностей Традиции, либо в пренебрежение ими и готовности заключить недостойную и опасную сделку с подрывными силами. Опасность заключается, прежде всего, в том, что соглашаясь тем или иным образом связать традиционные идеи с остаточными формами буржуазного общества, мы тем самым подставляем первые под удар, который наносит наша эпоха по буржуазному миру, — удар во многом оправданный, неизбежный и необходимый.

Поэтому следует ориентироваться на противоположное решение, даже если оно скорее способно осложнить ситуацию и в определённом смысле является не менее рискованным. Необходимо разорвать все связи с тем, чему рано или поздно суждено погибнуть и решительно отказаться от опоры на какую-либо из ныне существующих или унаследованных социальных форм, включая даже те, которые имели подлинно традиционный характер, но исторически изжили себя».

Итак, падающего толкни. Поэтому пусть, наконец, сдохнет самая паскудная форма Модерна – консервативный Модерн, пытающийся противостоять перерастанию Модерна в Постмодерн, лицемерно апеллируя к разрушенной им Традиции.

Традиция, которая собирается заявить свои притязания на принадлежащее ей по праву, не нуждается в защите постыдных остатков традиционного общества со стороны тех, кто все это время вытирал об нее ноги, а как только стал ненужным тем, кому все это время исправно служил, встал якобы на сторону Традиции.

Пусть лучше придет анархия.

Пусть нигилизм довершит свое дело.

Пусть будут повергнуты действительно рудименты традиционного общества, которые уже давно утратили свое подлинное содержание – мораль, патриотизм, национальная культура, государственный суверенитет и т.д.

Мы готовы принять эту анархию, которая освободит нас от необходимости вмещать свои традиционные ценности в прокрустово ложе лицемерного модерна.

Анархия освободит Модерн, ставший Постмодерном, от рудиментов Традиции. Вот и славно – потому, что она же освободит и Традицию от неприемлемого онтологического компромисса с Модерном, который трижды хуже, чем любой политический компромисс.

Мы не боимся этой анархии, потому что знаем, что угроза сегодня исходит не от Свободы, а от диктатуры. Как от диктатуры агонизирующего Модерна с его мубараками, путинами, асадами и т.д., так и от диктатуры, которую наши левые попутчики – глобалисты и троцкисты захотят установить в глобальном масштабе, когда свободы для них (не для нас!) станет слишком много.

Мы знаем, что этот момент настанет и, будьте уверены, мы будем готовиться к нему. Пользуясь возможностями, отсутствующими у нас сейчас, но которые нам даст анархия, необходимая нашим левым коллегам, чтобы перейти к следующему этапу их плана. Так же, как и нам…

Оставить комментарий

Популярные посты:

traianus

Нарколог на дом Екатеринбург и цены: как разработать индивидуальную стратегию для предотвращения рецидивов

matsam

Особое мнение

mama-zima2013

С Рождеством ! Мой рождественский Ангел.

kireev

Исследование о путешетствиях американцев

dok_zlo

Пухновости

dok_zlo

Пухновости

ckotinko

Вот это я понимаю был бой

pro100_mica

Фото по случаю

katmoor

О том как сокращалось военное производство

• Архив