1919 - траншеи.

- Головы ниже, - кричал Дрегер. – Где мы, смотреть по сторонам, быстро!
В первые мгновения было в-общем все равно, что командовать, главное, чтобы приказы были четкими, настраивающими на бой и безвредными. Нужно было загнать себя и солдат в привычный режим схватки. Лежа за гусеницей, приподнявшись на локте, лейтенант озирался по сторонам, пытаясь понять, куда их завезли «Марки». Жар от горящего «Шершня» уже ощутимо припекал сквозь китель и брюки.
Как обычно, место высадки долго и тщательно планировалось, чертилось на подробных картах, прикидывалось на макетах и ящиках с песком. И как обычно, их высадили не там, где следовало. Дрегер в-общем понимал танкистов - проложенный по гладкому листу пунктир на практике оборачивался почти библейским путешествием по пресловутому «лунному пейзажу», перекопанному снарядами, многократно пересеченному траншеями и рвами, зачастую просто непроходимому для гусеничных машин. Водители должны были сообщать десанту об изменениях курса, но делали это редко и плохо, и их опять-таки можно было понять – управление танком было тяжелейшей и изматывающей работой, здесь не до топографических измерений и дополнительного инструктажа.
Однако, каждый раз, оказываясь непонятно где, но неизменно под огнем, пехотинцы искренне желали погонщикам железных коней встать в один ряд к расстрельной стене. Впрочем, и обойтись без танков никто не пожелал бы.
«Марк» сдавал назад, судорожными рывками, похоже, танк намотал на ведущие колеса хороший пучок проволоки. Экипаж пытался вывести машину из боя, но не успел. Грохнуло – коротко и гулко, по всей округе пошел глухой металлический звон, от «морды» танка полетели обломки. Внутри «свиньи» пронзительно заскрежетало, словно все шестеренки сразу бешено провернулись, стачивая друг о друга зубцы, и машина разом встала. Из открытого десантного люка вырвался плотный клуб дыма, пронизываемый длинными языками пламени, в нос ударила вонь горящего бензина. Чем подбили «Марк» лейтенант так и не понял, но танку однозначно пришел конец.
Несколькими минутами назад Уильям испытал бы два всеподавляющих чувства. Ужас от того, что задержись они буквально на пару минут, и сейчас весь полувзвод жарился бы в железной печи вместе с экипажем. И желание броситься в огонь, спасая заживо сгорающих танкистов. Но сейчас, полностью включившись в горячку боя, он не чувствовал ни того, ни другого. «Кроты» избежали смерти – это хорошо. Танкисты погибли, это плохо, но им уже не помочь.
- Мы сдали сильно вправо! Вправо! Впереди К-23! Справа L-6!
Это кричал Шейн. Теперь, получив привязку, Дрегер и сам сориентировался.
Пресловутый «Форт» представлял собой трехэшелонную оборонительную систему из попарно расположенных бастионов и многочисленных капониров, связанных переходами, в том числе и подземными. Первая линия располагалась на склоне пологого и длинного холма, ее построили «на всякий случай» довольно давно, еще в те времена, когда считалось, что для хорошей обороны достаточно залезть повыше и взять с собой много пулеметов. Два следующих рубежа возводили уже значительно позже, на обратном склоне, тщательно маскируя.
Как и следовало ожидать, первую линию до последнего дюйма изучили и даже сфотографировали разведчики, артиллерии оставалось только стремительно отстреляться по заранее подготовленным и точным данным. Весь первый рубеж, обозначенный на картах как «K-1» исчез с лица земли, превратившись в курящиеся едким дымом руины. Их как раз и преодолели с таким трудом десантные танки. Теперь впереди лежали две следующие полосы – «К-2» и «К-3», в общей сложности более тридцати только разведанных огневых точки. Их хорошо потрепали, походило на то, что тяжелые стволы раздолбали-таки все бастионы до основания, но вот остальное…



Для новичка вакханалия творящаяся вокруг была бы сплошным хаосом, бессмысленным и убийственным. Но Дрегер опытным, изощренным слухом оценивал частоту и примерное направление вражеской стрельбы. Всматривался слезящимися от дыма глазами в видимую с его позиции часть «Форта», вычисляя масштаб разрушений, нанесенных собственной артиллерией. Механически, «на глазок» подсчитывал число неподвижных тел в хаки, распростершихся то здесь, то там, повисших на «колючке» – убитые солдаты первой волны английской пехоты.
Он видел на удивление немного «своих» покойников. Немцы несомненно оказались оглушены и деморализованы, их огонь был беспорядочен и явно никем не координировался. И главное – молчали минометы, самый страшный враг атакующей пехоты.
Первым делом следовало уйти с открытого места, найти любое укрытие.
- Направо, в «шестую», двойками! – скомандовал он и сам поднялся вперед.
Это всегда страшно – первый шаг навстречу смерти. Сколько бы адреналина не кипело в крови, как бы не были отбиты мозги боевым безумием – это очень страшно. В такой момент нельзя думать, нужно просто сделать. Дрегер выдохнул до конца, до самого донышка легких и, чувствуя в голове звенящую пустоту, ринулся вперед и направо, через гусеницу и в обход «Шершня», к траншее L-6. Краем глаза он видел бегущих за ним «кротов».
Саперы неслись вперед, на первый взгляд в полном беспорядке, как цирковые клоуны, то и дело смешно приседая, перекатываясь и бросаясь из стороны в сторону. На деле же – единственно возможным способом, группами не более трех человек, особенно на прямом участке траншеи, прячась за любым укрытием и сбивая прицел вражеским стрелкам. «Шестая» была одной из крайних на левом фланге «Форта», проходя извилистым зигзагом почти на всю его длину. Если бы «кротам» удалось добраться до нее, появлялся шанс просто пробежать под прикрытием всю полосу обороны «Форта», вместо того, чтобы грызть ее в лоб.
Невысокий бруствер возвышался впереди как низкий и очень длинный могильный холм.
- Быстрее! – в голос орал лейтенант, скорее для самого себя, чем для бойцов. Каждый сапер прекрасно понимал, что счет времени идет уже на секунды и если взвод не укроется немедленно, саперов прижмут к земле пулеметным огнем и забросают минами или гранатами. Конечно, это может и не случиться, но действовать стоит так, словно вражеский минометчик уже положил на спуск свою преступную немецкую руку, испачканную кровью невинных младенцев.
Как всегда, с каждым шагом, с каждым броском вперед, в голове у Мартина билась только одна мысль – «сейчас я упаду и сдохну». Она раскладывалась на слоги и думалась последовательно, по частям, в такт суматошному бегу. Ему было безумно жарко, после первых же движений кожаный костюм окончательно превратился в печь, тяжелый баллон давил на плечи и спину, заставляя ноги подкашиваться.
«Только бы не зацепиться шлангом, только бы не зацепиться!»
Справа едва ли не вприпрыжку бежал Шейн, размахивая своим Винчестером. Он что-то кричал, бессвязно и бессмысленно, накручивая себя, но Мартин не слушал.
Еще шаг, еще два, и он вошел в привычный ритм бега. Теперь тяжесть оружия не мешала, а помогала – баллон и брандспойт стремились вперед, к земле, а хозяин словно подхватывал их, легко, направляя общее движение. И в этом непрерывном падении огнемет и его оператор короткими прыжками неслись вперед.
Пробежка, приседание, быстро оглянуться, разворачиваясь всем корпусом. Они бежали наискось, слева направо, имея по левой руке огрызающиеся пулеметным огнем капониры второй линии «Форта», а впереди – «Эл-шестую».
В очередной пробежке Мартин споткнулся о кусок балки, опутанной обрывками «колючки», который будто сам собой высунулся из перепаханной земли прямо под ногой. Огнеметчик невысоко подпрыгнул, стараясь сохранить равновесие и, почти падая, рухнул на колено. Сустав болезненно хрустнул, приняв на себя тяжесть тела и груза. Мартин оттолкнулся другой ногой, буквально заталкивая себя за очередное укрытие – что-то вроде невысокой стены, обломанной, словно ее обкусывал великан. Неподалеку скорчился за кочкой Шейн, часто и невысоко поднимая голову в широкой каске, озираясь по сторонам. Почти рядом что-то взорвалось, засыпав их обоих комьями сырой, почти черной земли, воняющей гарью и кровью. То здесь, то там вражеские пули с треском впивались в куски дерева, откалывали куски от бетонных глыб, с шипением тонули в рыхлой земле.
Мартин провел рукой по своему импровизированному укрытию, даже сквозь кожу перчатки ладонь ощутила знакомую шероховатую поверхность – бетон. Похоже, они уже на границе второй линии «Форта». Он взглянул налево и вздрогнул – прямо на него смотрел немец, холодным немигающим взглядом, из под низко надвинутого шлема. Мартин в панике бросил руку к поясу, нашаривая свой пистолетик и понимая, что не успеет.
Очередной взрыв забросал лицо немца земляной крошкой, припорошив глаза, и только тогда Мартин сообразил, что тот мертв. Странно, это был первый покойник, который ему встретился. Где же остальные? Скорее всего, похоронены в своих укрытиях огневым валом…
- Не спать! Не спать! - это уже надрывался Боцман. – Сейчас оклемаются!
Этого он мог бы и не говорить, немецкие пулеметы стучали все увереннее. Минуту назад они взбалмошно полосовали очередями все вокруг, без разбору и цели, теперь же фонтанчики попаданий приближались к саперам.
- Гранаты! – крикнул Дрегер. Он боялся, что сейчас взвод дрогнет и собьется со слаженного ритма, когда каждый действует сам по себе, но в неразрывной связи с остальными, четко и грамотно. Ведь «кроты» были опытными бойцами, но их опыт распространялся совсем на другую войну – подземную. Войну лопат, мотыг, мин и коротких схваток в утробе тесных подземелий. Саперов, переведенных в штурмовую пехоту, очень хорошо готовили, но такой бой – на поверхности, лицом к лицу, они принимали впервые.



До следующей траншеи оставалось футов сто, она и была заветной целью – «шестая», по которой «кроты» надеялись выйти в тыл к защитникам «Форта». Шейн без команды присел на правое колено, взяв дробовик наизготовку, плотно прижал приклад к плечу. Слева и справа гранатометчики образовали редкую цепь, вытянувшуюся вдоль траншеи, так, чтобы оказаться поближе к цели, но не настолько, чтобы попасть на прицел возможных защитников L-6. В своих жилетах с «карманами» в три яруса, на поясе нож и пистолет - гренадеры походили на торговцев вразнос, только товар у них был очень специфический. Обычно они несли до пятнадцати сгустков смерти, до поры упакованных в ребристые корпуса Миллса и Лемона. Американские теоретики часто упрекали британских коллег за излишние траты, дескать, расходовать столько гранат – крайне неэкономно. Но это было чисто кабинетное утверждение, выдуманное тем, кому никогда не приходилось идти на штурм. С флангов цель яростно поливали «Льюисы» со снятыми кожухами.
Мгновение – и гранаты полетели в траншею. Небольшие «лимонки», и в самом деле похожие на безобидные фрукты, только зачем-то выкрашенные в темно-зеленый цвет, скрывались за бруствером. Гранатометчики бросали свои «подарки» в каждый изгиб, чтобы перекрыть всю траншею убийственной сетью осколков и ударной волны. Ближайший гренадер взмахнул руками и упал навзничь, прошитый навылет пулеметной очередью. Из-за бруствера выглянула чья-то голова. Шейн не видел ни шлема – его не было, ветер трепал светлые вихры выглянувшего, ни униформы – она скрывалась ниже уровня земли. Но свой там быть никак не мог. Палец дернул спусковой крючок сам по себе, повинуясь рефлексу, а не мысли. Отдача Винчестера упруго толкнула в плечо, словно перекатываясь по ключице, верхняя часть черепа вихрастого взорвалась брызгами черно-красного. Удар картечи бросил уже мертвое тело вниз и назад, но в этот момент начали взрываться гранаты и покойника швырнуло обратно, на бруствер, его руки безвольно болтались как у игрушечного паяца.
Как обычно, в голове у Шейна словно сработал арифмометр, открыв два окошечка. В первом число «1» - первый убитый. Во втором «5» - число оставшихся в магазине зарядов.
Гранаты сериями взрывались в траншее, выбрасывая столбы белесого дыма и земляные фонтаны. Вопя, словно тысяча демонов, вырвавшихся из самих глубин преисподней, «кроты» бросились вперед, пока немцы не пришли в себя. Впереди всех огромными скачками мчался Боцман - в одной руке огромный двуствольный обрез, в другой – знаменитая дубинка.
- Во имя святого Брендана, бей «колбасников»! – орал ирландец, размахивая своим страшным оружием.
Кто-то в «шестой» страшно кричал, в голосе не осталось ничего человеческого, только безграничное страдание. Ему вторил другой, но это был крик паники и страха.
«Повезло какому-то бошу, похоже не задело», - отстраненно подумал Шейн. – «Но это мы сейчас поправим».