13 июля 1793 года ударом кинжала был убит Жан-Поль Марат

von_hoffmann — 13.07.2024

Шарлотта Корде зарезала пропагандиста якобинского террора.

Взятие Бастилии 14 июля 1789 года стало переломным моментом в жизни французского врача Жана-Поля Марата. До этого он был известен в основном в профессиональной среде своими медицинскими трудами, в которых с крайней ожесточенностью критиковал признанных светил науки. Пытался, правда, Марат выступать и на общественном поприще: в 1774-ом он опубликовал брошюру «Оковы рабства», а в 1780-ом — план уголовного законодательства. Преступлением Жан-Поль признавал далеко не каждое злонамеренное деяние. Например, кражу бедняком чего-то у зажиточного человека он вовсе не считал предосудительным. Естественно, его с такими представлениями о законности никто в абсолютистской Франции не воспринимал всерьез.

Всё изменилось после штурма Бастилии, ознаменовавшего начало Французской Революции. Два месяца спустя вышел первый номер газеты Марата «Друг народа», мгновенно ставшей сверхпопулярной. Парижские бедняки-санкюлоты нарасхват разбирали листки, в которых писалось, правда, больше не о друзьях народа, а о его врагах. Издатель и главный автор газеты постоянно призывал к расправе над богачами, требовал ограничить максимально возможный размер имущества, то есть ратовал за «уравниловку». Конечно, такие призывы встречали поддержку у бедноты, которая и самому Марату присвоила титул Друг народа.

Статьи в этой газете не были отвлеченной публицистикой. Наряду с рассуждениями о революционном порядке во Франции вообще, «Друг народа» регулярно публиковал обвинения против конкретных людей, бывших, по мнению Марата, врагами революции и заговорщиками. Реакция на выступления прессы не заставляла себя долго ждать: несмотря на то, что конкретные доказательства появлялись в статьях нечасто, революционный трибунал регулярно выносил смертные приговоры, опиравшиеся только на газетные статьи.

Популярный журналист легко избрался от Парижа в Конвент, где возглавил крайне революционную партию монтаньяров. В среде депутатов Марат постоянно выискивал не существовавшие заговоры. Жертвами его конспирологии стали десятки парламентариев. Сколько незадачливых французов попало на гильотину после разоблачений на страницах «Друга народа», подсчитать невозможно. Своей целью Марат видел обновление общества, для чего необходимо было, по его мнению, всего лишь казнить десяток тысяч изменников.

Потрясенные размахом его кроваво-пропагандистской деятельности умеренные депутаты-жирондисты в апреле 1793 года попытались отправить Марата в тюрьму. Но революционный суд единогласно его оправдал, и Друга народа с триумфом принесли на руках домой обновляемые им парижане. Крайними в этой ситуации оказались сами жирондисты, количество которых начало быстро сокращаться — гильотина работала без перебоев.

Все помнят его слова:

«Еще год назад пять или шесть сотен отрубленных голов сделали бы вас свободными и счастливыми. Сегодня придется обезглавить десять тысяч человек»

«Нам нужна не отставка министров, нам нужны их головы, головы всех сторонников министерства в Собрании, головы вашего мэра, вашего генерала, почти всего генерального штаба, большей части муниципальных советников, главных агентов исполнительной власти в королевстве».

«К чему полумеры? – вопрошает Марат. – Ваша месть должна быть обдуманна. Смерть, смерть – таково должно быть наказание изменников, упорно старающихся вас погубить, одно только это наказание наполняет их души ледяным ужасом. Подражайте поэтому вашим неумолимым врагам, не выходите никогда без оружия и закалывайте или застреливайте их тут же, чтобы они не могли ускользнуть от вас благодаря затяжкам правосудия».

Точным глазомером хирурга Марат определяет размеры зла. В сентябре 1792 г. в Совете Коммуны Марат исчисляет приблизительно в 40,000 число голов, которые нужно отрубить. Когда шесть недель спустя общественный нарыв становится гораздо больше, число возрастает соответственно, теперь Марат уже требует 270.000 голов, все из человечности, «чтобы обеспечить общественное спокойствие».

Отомстить за казнённых решила 25-летняя провинциальная дворянка Шарлотта Корде д’Армон. Её политические пристрастия были довольно размыты: будучи республиканкой, она очень болезненно встретила известие о казни короля. Шарлотта вовсе не была сторонницей жирондистов. Она встречалась всего лишь с двумя представителями этой партии, причем только для того, чтобы осуществить задуманный план. У одного из беглых депутатов она попросила рекомендательные письма и отправилась с ними в Париж. Отцу она оставила записку, что уезжает в Англию.

Перед покушением Шарлотта написала:
«О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осуждённый вселенной, он стоит вне закона. <�…> О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью; но я не последую примеру Пари и не стану сама убивать себя. Я хочу, чтобы мой последний вздох принёс пользу моим согражданам, чтобы моя голова, сложенная в Париже, послужила бы знаменем объединения всех друзей закона!…»

Казнь Людовика XVI потрясла Шарлотту; девушка, ставшая «республиканкой задолго до революции», оплакивала не только короля:
«Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить. Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось. <�…> Люди, обещавшие нам свободу, убили её, они всего лишь палачи».

13 июля 1793 года Корде купила в Пале-Рояле кухонный нож и спрятала его под корсет. Там уже находились ее «Обращение к французскому народу» с объяснением поступка и свидетельство о крещении. Трижды в этот день она пыталась попасть к Марату под предлогом раскрытия заговора жирондистов в провинции. Наконец, вечером Корде добилась аудиенции. Друг народа принял посетительницу, сидя в ванне, которая облегчала его страдания от экземы. Он начал читать сочиненный Шарлоттой «донос», девушка присела рядом с ванной, якобы чтобы составить список заговорщиков и дважды вонзила нож под правую ключицу жертвы. Марат умер почти мгновенно.

Убийцу чуть не растерзали прямо на месте. Сильно потрепанную арестантку доставили в тюрьму. А уже через 4 дня она предстала перед революционным трибуналом. Корде не пробовала защищаться и полностью признала свою вину.
На суде она озвучила свою позицию: «убила одного, чтобы спасти сто тысяч».
Считала свой поступок логичным, законным, и перед смертью отказалась от Исповеди.

Присяжные единогласно приговорили её к смерти.



В своих записках почтенный парижский палач Анри Сансон свидетельствовал, что за свою карьеру он редко видел людей, тем более женщин, так достойно встречавших смерть, как Шарлотта Корде. За всю дорогу от тюрьмы до Площади революции, где стояла гильотина, она ни разу не присела в телеге. На эшафоте Шарлотта вела себя крайне мужественно, надеясь, что её достойное поведение вдохновит народ на борьбу с террором даже больше чем поступок, за который её осудили. Но парижская толпа и революционные власти не оценили благородства. Какой-то плотник схватил свежеотрубленную голову и влепил ей пощечину. По свидетельству очевидцев, мертвое лицо залилось краской. Труп подвергли унизительной процедуре — зачем-то освидетельствовали на подтверждение девственности. Несмотря на подтверждение невинности, газеты кричали, что Корде — «жирондистская потаскуха» и «распутная монархистка». Родственники Шарлотты подверглись репрессиям. Почти вся семья была вынуждена эмигрировать.

Смерть Марата и казнь Корде не остановили репрессий. У революционеров появился отличный повод: мстя за Марата, они развернули еще более страшный террор. В стране возник культ Друга народа. Забальзамированное сердце поместили на почетное место в зале заседаний Якобинского клуба. Гору Монмартр переименовали в Монмарат, а бюсты убиенного журналиста продавались почти так же бойко как незадолго до того его газета.

Труп-же злодея сначала был забальзамирован, затем через год захоронен в Пантеоне, а затем, без большого шума, без всяких церемоний вынесен из него и похоронен на соседнем кладбище.

В "Газетт Франсез" несколькими месяцами позднее, 17 прериаля III года. появилась заметка. Там сообщается, что останки "друга народа" были зарыты очень неглубоко; дожди размыли землю и открыли тело. "Узнав об этом, гражданский комиссар секции Пантеона отправился на кладбище и выбросил в грязь нечистые останки разбойника..."
Сердце Марата тоже его таскали с места на место, а когда всенародная любовь сменилась всенародной ненавистью его вероятно куда-то выкинули.

Знаменитый художник Жак-Луи Давид, видный якобинец и организатор главных революционных торжеств сразу взялся за картину «Смерть Марата». Еще до похорон он зарисовал голову покойника, с натуры зафиксировал ванну и другие детали интерьера. В октябре готовое полотно выставили во дворе Лувра.



Художник-классицист не особо гнался за точностью деталей. Некоторые из них Давид попросту придумал. Например, деньги на рабочем столике и записка «Вы отдадите эту ассигнацию матери пятерых детей, муж которой умер, защищая родину» в действительности отсутствовали. Но на картине они подчеркивали альтруизм Марата. Пожертвовал художник и фоном. На самом деле, на стене комнаты Марата, оклеенной обоями со сложным рисунком, висели карта Франции и пара пистолетов, но эти детали отвлекали бы зрителя от главного. Целью Давида было заставить парижан испытать то же благоговение, какое вызывали у верующих фрески со страстями Господними.

Замысел удался. Изображение павшего мученика революции под гром оваций разместили в зале заседаний конвента. Правда, провисело оно там недолго. В феврале 1795 года, после смены политического курса, картину вернули художнику, и почти 100 лет его наследники не могли пристроить шедевр — французские музеи отказывались покупать посмертный портрет человека, чья деятельность уже вызывала осуждение. Только в конце XIX века «Смерть Марата» удалось продать в художественный музей Брюсселя, где картина находится и по сей день.

Во Франции нет ни одной улицы Марата, ни одного памятника ему. Зато память о борце с контрреволюционными заговорщиками свято хранилась в СССР. Сразу после Октябрьской революции по ленинскому плану монументальной пропаганды в Симоновском районе Москвы установили памятник идеологу терроризма, простоявший до 1936 года.

Имя Марата как одного из основателей революционной диктатуры и революционного террора вспомнили и увековечил в названии многих объектов в СССР.
В Москве существовали Большой и Малый Маратовские переулки (ранее Курбатовы, ныне Ордынские), названные по кондитерской фабрике имени Марата.

В Санкт-Петербурге есть улица Марата. Улица Марата есть также в Нижнем Новгороде, Пензе, Севастополе, Курске, Калининграде, Екатеринбурге, Омске, Иркутске, Красноярске, Ижевске, Ульяновске, Мурманске, Тайшете, Туле, Калуге, Мичуринске и др.

В 1921 г. именем «Марат» был назван флагман Краснознамённого балтийского флота, бывший линкор «Петропавловск». (В 1943 г. линкору было возвращено его прежнее название).

В СССР выходили апологетические биографии Марата (например — в серии ЖЗЛ), а также публиковались некоторые его произведения.
В десятках российских городов и сегодня люди ходят по улицам, названным в честь человека, обрекшего на казнь тысячи людей.

Найдено здесь: https://vk.com/anti_soviet_coalition2_0?w=wall-131617902_365492



или

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив