записки колясочника

karma_amrak — 08.09.2011 Продолжаются наши с Айболитом бесстрашные вылазки в общественные места. В инвалидной коляске посреди родимого города ощущения возникают противоречивые, какие, наверное, бывают у зебры, сбежавшей из зоопарка – и страшно, и неуютно, вокруг ни одного тебе подобного, и все с любопытством тебя рассматривают. Немножко портит эксперимент тот факт, что, строго говоря, ходить я все-таки могу, хоть пока еще криво, небыстро и недалеко. К тому же я не вредный старикашка в маразме, не угрюмый ампутант, и не скрюченный судорогой подросток, а просто приятная во всех отношениях дама в затруднительном положении. Ну, как котенок на дереве – зрелище тревожное, но трогательное. А когда мы вместе с Айболитом, так оно еще и нравоучительное. Нас можно детям показывать, мол, посмотри, Петенька (только пальцем не тычь) видишь, как бывает, и ни возраст этому не помеха, ни всякие физиологические недоразумения.

Среди интеллигентной публики колясочнику хорошо. То яблочко поднесут, то сухарик. Обходят осторожно, не облокачиваются на коляску и не пытаются непринужденно разместить задницу на подлокотнике. Встречаются даже продвинутые граждане, которые, беседуя, приседают на корточки, чтобы быть на одном уровне. На Мамакабо вот, ближе к вечеру, когда я замерзла как цуцик, мне даже одеялко выдали, как будто я VIP какая-нибудь, а не простая смертная. Но интеллигентная публика у нас размещается точечно, а государство – везде. Со своими убитыми дорогами и неубиваемыми дураками.

Раньше общий столичный посыл к инвалидам был по-спартански недвусмысленен. Разбитый асфальт, высокие тротуары, суровые лестницы. Передвижение инвалида по городу было либо единичным подвигом сопровождающего, либо коллективным порывом друзей и родственников. Зато уж без вранья. Неполноценный? Сиди дома, не заслоняй нам солнце. Теперь город изукрашен спусками и пандусами (все-таки Третий Рим), но за всеми этими толерантными прибамбасами скрыт, я бы сказала, утонченный садизм. Налицо наличие, но не система. На одной стороне дороги съезд с тротуара есть, а на другой стороне въезда на тротуар внезапно нет. Пандусы на лестницах подземных переходов есть, но европейские коляски с двойными ободами на колесах проехать по ним не могут. Бесшумные элегантные лифты на станциях метро Славянский бульвар и Митино опустят инвалида на платформу, а как уж он там выберется оттуда где-нибудь в центре лично его проблемы. Так что нынешний месседж приобрел эдакую иезуитскую вкрадчивость. Дорогой инвалид! Ты полноправный член общества! Посмотрите, люди, мы сделали все, что могли. А что их на улицах не видать, так это «особенность национального менталитета».

В этом смысле очень показателен Андреевский мост через Москву-реку, что возле Нескучного сада. Этот левиафан тюнингован по последнему европейскому слову. Издалека было видно, что при входе имеется роскошный длинный пологий пандус, мечта любого колясочника, и мы было разогнались взлететь перышком, но жестоко обломались.. Вместо гладкого асфальта въезд был зачем-то кокетливо выложен квадратным рельефным булыжником а-ля Красная площадь. Понятно, что по такому кишкотрясу колясочник сам никогда не въедет, да и не всякий помощник решится нажить себе грыжу.
Хорошо, если у человека есть бодрый и мускулистый сопровождающий, но не всем же такое счастье, как мне.
А кому хотел таким образом сделать приятное незвестный эстет, автор этого показушного арт-объекта, пусть уж останется тайной.
Люди, надо сказать, в помощи не отказывают. Все знают, что у нас тут алягер ком алягеро. Сегодня ты поможешь инвалиду, завтра тебе в затрапезной районной больнице помогут соседи по двенадцатиместной палате. Круговорот общинно-родового в природе. Надеяться на специально обученных людей нам тут не приходится.
Кстати, о специальных людях. Все на том же мосту на обратном пути я закапризничала и вздумала осуществить свое законное право покататься на лифте для колясочников. Мой верный палладин галантно предложил втащить меня наверх на собственном горбу, но я, видишь ли, захотела сохранить остатки достоинства. Лифт был закрыт на замок, потому что он «объект повышенной опасности». Но объявление гласило, что некто видеонаблюдает этот лифт и обязательно подойдет, чтобы помочь. Минут двадцать мы улыбались этой «некте» в камеру, махали ручками и слали воздушные поцелуи. Тщетно. «Некта» на том конце моста, очевидно, застыла у монитора, зажмурившись, и надеялась, что мы как-нибудь сами рассосемся. Но мы уперлись рогом. Поймали пробегавшего опрометчиво мимо охранника с добрыми грустными глазами и попросили сделать что-нибудь. Охранник позвонил в диспетчерскую, диспетчерская позвонила еще куда-то. Минут через десять пришла сдержанно-отрешенная дама и покатала, наконец, меня, довольную, на лифте. На все про все у нас ушло минут сорок. Да, медленно, да, с неохотой, но хотя бы без хамства, и все-таки сделано. Будем снисходительны – неплохо для наших диких мест.
Колясочники в России в большинстве своем люди молодые. Одна только Чечня годами поставляла нам инвалидов, а реабилитационные центры на 80% заполнены людьми не старше сорока, вполне себе активными и вменяемыми. Слава-слава интернету за то, что они хотя бы не сходят с ума от одиночества, эти десять тысяч москвичей, «ограниченных в физическом действии», как это было в свое время с «афганцами» тридцать лет назад.
Зачем я вам тут все эти общие места пересказываю, ей-богу, понятия не имею. Более того, я собираюсь продолжать эту провокационную графоманию.
Терпите.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив