Законность справедливости не гарантирует?

Председатель Верховного суда Республики Татарстана Ильгиз Гилазов частенько повторяет, что решение суда должно быть не только законным, но  и справедливым. Не ясно, правда, как этого добиваться и как проверять.

Законность решения, принятого судом первой инстанцией, обеспечивается внутренней проверкой. Ее проводят вышестоящие судебные инстанции, для которых справедливость, по-видимому, не является критерием соответствующей оценки.

Иначе обстоит дело с проверкой внешней. Ее могли бы осуществлять зарегистрированные субъекты общественного контроля, действуя в соответствии с ФЗ-212 об общественном контроле.

Однако этот закон нам — субъектам общественного контроля не дает права контролировать судебную систему. Спрашивается, должны ли мы — представители российского общества мириться с этим?!

Все мы живем как бы в правовом государстве, а в током государстве принято руководствоваться Основным законом. Поэтому обратимся к ст. 19 Конституции РФ. Из нее следует, что перед судом и законом равны все без исключений, включая судей.

А как быть, если судья не соблюдает закон? Кто его осудит за это? Только не надо ссылаться на его вышестоящих коллеги. Известно даже детям младшего школьного возраста, что ворон ворону глаз не выклюет.

А те, кто постарше, знают про теорему о неполноте Курта Геделя, из которой следует, что в любой, внутренне логичной, системе, например, в судебной, существуют противоречия, которые невозможно разрешить без вмешательства извне.

Согласно ГПК РФ судья оценивает доказательства произвольно, точнее, по своему внутреннему убеждению, «основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств» (ст. 67).

Оценив относимость, допустимость, достоверность каждого из представленных доказательств, судья отражает полученные результаты в своем решении. И  объясняет, почему одни доказательства приняты им в качестве средств обоснования своих выводов, тогда как другие — отвергнуты.

Но это всего лишь теория. Практика же говорит, что судьи нередко нарушают процессуальный закон, тем самым воспитывая в нас... правовой нигилизм. И «внутреннее убеждение» в том, что закон подобен дышлу.

В  Советский районный суд Казани с заявлением о снятии ареста с принадлежащей ему квартиры (она незаконно, как полагают соседи, была переведена в статус «нежилое помещение») обратился некто г-н З-в.

Ранее собственники других квартир в этом доме пожаловались в суд на то, что г-н З-в фальсифицировал протокол собрания. И поступили не лучшим образом, потому что надо было в судебном порядке оспорить сам факт проведения такого собрания, на котором собственники согласились бы с упомянутым переводом, что, впрочем, поправимо...

Старшая по дому — г-жа Х-на попросила суд отложить рассмотрение заявления г-на З-ва, подождав ответа регионального Управления Следственного Комитета РФ. В это ведомство обратилась собственница одной из квартир г-жа П-ва, заявив о фальсификации протокола общего собрания, который г-н З-в представил суду, но не собственникам квартир.

Но поправимо и это: г-жа Х-на запросила у Комитета ЖКХ исполкома Казани материалы якобы состоявшегося общего собрания...

Заметим, что «предвзятый» суд никак не отреагировал на предположение о фальсификации протокола, которое один из собственников высказал в ходе судебного заседания по иску о фальсификации протокола...

Ходатайство об отложении судебного разбирательства г-жа Х-на обосновала достаточно просто: в случае, если факт упомянутой фальсификации будет доказан, у собственников квартир появится основание требовать пересмотра дела по  вновь открывшимся обстоятельствам.

Она пояснила, что арест, наложенный на помещение г-на З-ва, не ущемляет его право пользоваться этим помещением. Например, сдавая его в аренду. А если арест снять, у г-на З-ва появится возможность принадлежащее ему помещение продать.

И тогда, если перепланировка помещения будет признана незаконной, приводить это помещение в исходное состояние придется новому собственнику. Что, быть может, и законно, но явно несправедливо.

Выслушав ходатайство г-жи Х­-ной и доводы прочих участников судебного заседания, судья Гатауллин удалился в совещательную комнату. Где он оставался примерно тридцать секунд, ну от силы минуту.

Выйдя к публике, судья огласил резолютивную часть своего определения, но что у него ушло больше времени, чем на его написание. Если, конечно, допустить, что текст этого документа судья составил, находясь в совещательной комнате. Максимум за одну минуту, что не смог бы сделать даже Девид Копперфильд. А в ответ на на мою реплику о скорости принятия решения по делу, судья Гатауллин глумливо заметил, что суд действует оперативно.

Судя по всему, с заявлением г-на З-ва судья Гатауллин определился еще до начала судебного разбирательства. Быть может, в этом суде сохранился «обычай делового оборота», о котором одному моему знакомому поведал сведущий человек. «Обычай» этот заключался в том, что решения готовились заранее — на совещании у председателя суда.

Понятно, что доказать существование такого «оборота» я не смогу. Однако не могу так же отделаться от ощущения, что судебное заседание судья Гатауллин превратил в фарс...

Да, в своем определении он сослался-таки на ходатайство об отложении процесса, которое «за отсутствием правовых оснований». Правовых оснований здесь, быть может, и нет. Но ведь доводу о том, что в случае снятия ареста с принадлежащего ему помещение г-н З-ов сможет это помещение продать, судья Гатауллин никакой оценки так и не дал.

Посмотрим, как на заявление о фальсификации протокола общего собрания собственников отреагирует СУ СК РФ. И если перепланировка помещения, собственником которого является г-н З-в, все-таки будет признана незаконной, проблемы, связанные с приведением этого помещение в исходное состояние, возникнут у самого г-на З-ва. И это будет не только законно, но и справедливо.

Так, можем ли мы что-то противопоставить произволу судьи Гатауллина и его коллег? Да, конечно! Но только в том случае, если принцип судебной защиты прав и свобод законодатель согласится подкрепить нормой об ответственности судей за оставление без оценки доводов сторон при рассмотрении судебных дел.

В описываемом деле я участвовал в качестве представителя г-жи Х-ной. После суда ко мне — руководителю правозащитной НКО, зарегистрированной региональным Управлением Минюста России, обратились собственники квартир с просьбой оказать им содействие в поиске справедливости. Что мы и попытаемся сделать.

А теперь вопрос. Как, по-вашему, уважаемые «народные судьи», следовало ли удовлетворить ходатайство г-жи Х-ной об отложении рассмотрения заявления о снятии ареста?

На основе авторского материала.