"За пеленою лет, в пространной дымке снов, я робостью своей был скован без

alikhanov — 25.01.2023

За пеленою лет, в пространной дымке снов, я робостью своей был скован без

* * *

Книги, как упадка знаки,

В надвигающемся мраке

Ходасевич продает -

Холод, голод, красный гнет.

Входят нищие, зеваки,

Чтоб погреться у прилавка.

К пайке малая прибавка

Получается от книг.

Мысль Державина постиг,

И ложится к главке главка.

А в Париже выйдет книга -

Сгусток воли, вестник сдвига.

Там и застит свет не так

Надвигающийся мрак -

Вдруг Европа не барыга.

Но взойдет не то, что сеешь.

И в рассеянье рассеясь,

Сам не видел перемен

И поэтому блажен

Спит в Бьян-Куре Ходасевич.

* * *

В глазах, в душе, повсюду - белизна.

В краю снегов пою поэму снега,

Снег, белый снег воспой и можешь смело

Надеюсь на...

Впрочем, ни на что, кроме следов,

Теряющихся вскоре,

И вовсе незаметных на просторе

Снегов.

* * *

Стоит во льдах река, как под венцом невеста,

Снежок фаты летит, а таинство идет –

Безмолвная река, вспухает, словно тесто,

Над руслом - что есть сил! - приподнимая лед.

И наступает час, который был обещан

При сотворении - сейчас наверняка

Сквозь зимний циферблат пролягут стрелки трещин,

Роженицей надежд загомонит река.

.

* * *

Чтобы не остаться в дураках,

В четырех был нынче кабаках.

Надо бы, конечно же, в шести –

Тяжело магнитофон нести.

Надо бы полегче приобресть, -

Обхожусь пока что тем, что есть.

Изо рта клубами валит пар –

Я в оркестр - пусти меня швейцар

О любви я песню вам принес –

Ах, какой на улице мороз!

* * *

Зима, зима! - На юг! - За птицами вослед!

Но только от зимы и можешь убежать –

Все тот же ряд актрис и корешки газет,

Их видел сотни раз - так нет, смотри опять.

Покажется - вся жизнь - один большой тираж,

А все дома вокруг - один и тот же блок,

Повторенный стократ…

Нет! - Это просто блажь,

А разница была, и стерлась под шумок…

СЕВЕРНЫЙ СОНЕТ

Здесь берег изогнулся, как подкова.

И Сояна стоит на берегу.

Нет, не увижу я нигде такого!

За то, что видел - я навек в долгу.

Здесь больше полугода все в снегу.

Зима долга, морозна и сурова.

Дороги все уходят здесь в тайгу,

И все они ведут в деревню снова.

А летом и спокойна, и добра,

Как небеса, зовет в себя природа.

И длятся дни с утра и до утра.

Живут в деревне в основном три рода –

Нечаевых, Крапивиных, Белых,

И, кажется - земля стоит на них.

ЗИМНИЙ СОНЕТ

Где ж тайный взор души, чтоб прозревать не слово,

Не чувственность свою, а нежный образ твой.

Меня не ослепил блеск снежного покрова,

В снегах я поражен ни снежной слепотой.

Стесненный космос мой зима сужает снова:

Чуть вздрагивает ель над скованной рекой –

Когда же застит лес ночной морозной мглой

Становится ясней, как родина сурова,

За светлой далью дней и за пределом зренья

За пеленою лет, в пространной дымке снов,

Я робостью своей был скован без оков.

И вот теперь всю жизнь все длятся те мгновенья –

Ты убегаешь вдаль, как лыжница скользя, -

Ты здесь, ты все же есть, но высмотреть нельзя.

* * *

Промелькнула, пропадая,

Под мостом речушка «Яя».

Глубока ли, широка

Льдом покрытая река?

Стану наледь соскребать -

Нет, сквозь снег не увидать.

Стало смыслом бытия

Доказать что я - есть я.

Самоутвержденья дар,

Словно надпись в свете фар -

Промелькнет во тьме ночной...

Ты есть ты, и бог с тобой.

* * *

Я принесу домой тебя, декабрь, -

Сухие ветки, стебли и траву,

В тоске по воле, городской дикарь,

Я наломаю, выдерну, сорву…

Но воссоздастся только тишина,

А если звук возникнет, расхрабрясь, -

Заснеженная заскрипит сосна,

Чуть шевельнувшись в дымке декабря.

ФАКТУРА

Сквозь стекло головной боли,

И раздвинув слегка занавески,

Я смотрел на тебя, как смотрю,

Сквозь прозрачную первую наледь

На январское светлое утро.

Но я вижу только стекло.

* * *

Расстелюсь я мхом зеленым по земле сырой,

Буду каждую песчинку чувствовать спиной.

Будет вянуть лист осенний на груди моей.

После ляжет снег тяжелый - и на много дней!

Буду жить с землею вместе, с белым светом - врозь.

Пусть найдет меня под снегом одинокой лось.

ТРИУМФ

Возле арки триумфальной

Длился наш роман банальный.

Встретились под ливнем летним,

И расстались в снегопад -

Почему же первый взгляд

Кажется сейчас последним?..

Был трамвай забит цветами,

И в пространстве между нами

Ветер роз, туман гвоздик, -

Мы смеемся, едем, любим,

Дышим, чувствуем и губим,

Проживаем краткий миг.

Визг колес на повороте,

Остановка - нам сходить.

Торопиться нужно плоти,

А душе - неспешно жить…

Из забвенья возникая,

В громыхании трамвая,

Промелькнет та ночь вдвоем

Только через жизнь - потом…

Мы бежали средь зимы,

От восторга стало жарко,

Я решил пройти под аркой -

И разжали руки мы!

Всюду хмарь и непогода.

Крикни в спину, не молчи!..-

Арка светиться в ночи

Подворотней небосвода…

Я под аркой проходил -

Под дугой небесных сил -

И торжественные своды

Вдруг разверзлись, скомкав годы…

На мороз надел треух,

Тем и кончился триумф…

* * *

Говорила мне мать: «Ты не просто пиши, а твори,

Чтоб за строчкой твоей возникали явленья и лица.

Ведь не даром в Москву я пешком добралась из Твери,

Раскулаченных дочь, чтоб хоть как-то за жизнь зацепиться…»

Кто б сказал мне тогда, что подборкам я радуюсь зря,

Я ведь даже сейчас - самым поздним числом! - не поверю.

Раз уж мать до Москвы сквозь метели дошла января

Не из самой Твери, а из дальней деревни под Тверью.

* * *

Русь, родина - тобой не наглядеться,

Поговори со мною, и скажи –

Что каждой пядью надо дорожить.

Твоих границ святые рубежи

Так сузились, что окружают сердце…

ОЧЕРЕДЬ ЗА ГОНОРАРОМ

В «ДЕНЬ ПОЭЗИИ»

Пройдя маршрутом лет суровых,

Желая просвещенной слыть,

Россия граждан непутевых

Своих решила подкормить.

Спешили мы со всей столицы,

Стояли, прислонясь к стене,

Свои выпрастывая лица,

Из-под заснеженных кашне.

Там «Юности» один из замов

Стоял без кресла, просто так.

В углу угрюмо ждал Шаламов,

А Смеляков курил в кулак.

И шел совсем не по ранжиру

Один поэт вослед другим.

Так начавший стареть Межиров

Был лишь за Самченко младым.

И Мориц бедную пугая

Ухмылкою грядущих мер,

Ее в упор не замечая,

Стоял боксер и браконьер.

И даже прямиком оттуда,

Вновь улетавшие туда,

Своих мехов являя чудо,

Там становились иногда.

В тот зимний день шутила муза,

Долистывая календарь.

Стоял там я, не член Союза,

За мной - Луконин, секретарь.

О, государственной заботы

Благословенные года.

И за недолгие щедроты

Мы благодарны навсегда.

Сохранено

</>