"Я весь набалзамирован войною"
holonist — 01.09.2023Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.
Это стихотворение стало известным в 80-х годах и долго считалось творением неизвестного автора. Его переписывали, и, как всегда в таких случаях, текст искажался. Литературовед Лазарь Лазарев писал: «Строки эти как "бесхозные" довольно долго гуляли по литературной Москве. Мне, например, их когда-то прочитал Александр Межиров, сказав, что это самое лучшее, что написано в стихах о войне». Ольга Берггольц писала, что стихи она узнала от врача в госпитале: «Они потрясли меня и, думается, оказали даже влияние на мою блокадную лирику». Врач сказал, что автор – погибший солдат. Стихи в чуть искаженном варианте попали в роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
В 1988 году Евгений Евтушенко опубликовал восьмистишие в «Огоньке» как текст неизвестного автора. Публикация была резонансная, на нее откликнулся филолог из Смоленска В.С. Баевский; он назвал имя автора – Иона (правильно - Ион) Лазаревич Деген. Как писал Баевский, Ион ушел на фронт шестнадцатилетним мальчишкой, выжил после тяжелого ранения, стал врачом-ортопедом, жил в Киеве, а затем эмигрировал в Израиль.
Такой человек, действительно, был. Он узнал о том, что, по словам Евтушенко, написал «гениальное и лучшее из фронтовой поэзии ХХ века» стихотворение, 21 января 1989 года, в Израиле, когда его друг вручил ему «Огонек» с дарственной надписью: «Моему – как выяснилось – гениальному другу».
Ион родился 4 июня 1925 года в городе Могилёве-Подольском (сейчас - Винницкая область). Родители его были медиками. В двенадцать лет начал работать помощником кузнеца. Увлекался литературой, зоологией и ботаникой. 15 июня 1941 года он закончил девятый класс и приступил к работе вожатого в пионерском лагере. По собственным словам, «рос юным фанатиком, беззаветно преданным коммунистическому строю».
В июле 1941 года 16-летний Деген добровольцем записался в истребительный батальон, состоящий из учеников девятых и десятых классов. Затем был пулеметчиком в составе 130-й стрелковой дивизии. Он был ранен при выходе из окружения, переплыл Днепр в районе Кременчуга, при помощи украинских крестьян перебрался через линию фронта. Попал в полтавский госпиталь; по счастливому стечению обстоятельств избежал ампутации ноги. Как несовершеннолетнего, его при выписке из госпиталя демобилизовали. На вокзале в Актюбинске Ион встретил знакомого ему по Могилёву-Подольскому пограничника из Грузии, по совету которого Ион приехал к его родителям в село Шрома Махарадзевского района ГССР. Не известно, когда Ион начал писать стихи; первое из сохранившихся было написано на фронте в июле 1941. А 1942 в Грузии он написал "Русудан".
Твоя рука дрожит в моей руке.
В твоих глазах тревога: не шучу ли.
А над горами где-то вдалеке
Гортанное трепещет креманчули.
О, если бы поверить ты могла,
Как уходить я не хочу отсюда,
Где в эвкалиптах дремлют облака,
Где так тепло меня встречают люди.
Не обещаю, что когда-нибудь...
Мне лгать ни честь, ни сердце не велели.
Ты лучше просто паренька забудь,
Влюблённого в тебя. И в Руставели.
Ион работал трактористом, но узнав, что на соседней станции стоит бронепоезд, он решил вернуться в армию. 15 июня 1942 года Ион был зачислен в отделение разведки 42-го отдельного дивизиона бронепоездов.
Чего-то волосы под каской шевелятся.
Должно быть, ветер продувает каску.
Скорее бы до бруствера добраться.
За ним так много доброты и ласки.
15 октября 1942 года он был ранен при выполнении разведзадания в тылу противника.
После выписки из госпиталя — курсант 21-го учебного танкового полка. Затем был переведён в 1-е Харьковское танковое училище в г. Чирчик. Весной 1944 года окончил училище с отличием и получил звание младшего лейтенанта. В июне он стал командиром танка, потом - командир танкового взвода, командир танковой роты (T-34-85), гвардии лейтенант. Деген участвовал в Белорусской наступательной операции, затем - в освобождении Польши.
Стихотворение "Мой товарищ" написано в декабре 1944 года. В 1942 году летом, когда валенки не носили, товарищ Иона Дегена Георгий Куликов, которого он перевязывал, разорвав свою рубашку, просил: не рви рубашку, лучше отдай её живым, и умер. В память об этом, а не о случаях использования крови и мародёрства вещей ещё живых товарищей, как это было воспринято вначале К. Симоновым, он и написал стихотворение в 1944 году. Это стихотворение Симонов в 1945 году считал клеветой на Красную армию и воспеванием мародёрства; он говорил, что Дегену, пока он пишет такие стихи, не место в Литературном институте.
Война - это тяжёлое и грязное дело. О ней можно писать плакатно, как делают большинство поэтов и писателей, но можно и правдиво, как делали немногие, например, Ремарк и Деген. Война даже уцелевших участников калечит психически. И человеку приходится стать чёрствым и безжалостным, забыть о морали мирной жизни, чтобы не свихнуться.
На фронте не сойдёшь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг упёрся подбородком в китель.
Я прятал слёзы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель,
Как правильно танцуют падеспань.
"...я, ярый коммунист, пылкий патриот, был убежден, что мои стихи абсолютно не нарушают канонов, установленных советской властью и родной Коммунистической партией... Однако же меня обвинили в том, что я порочу Красную Армию, приписываю ей мародерство; что проповедую трусость... И, вместо заключительного слова, я там же, в ЦДЛ, сочинил и прочел стихотворение "Товарищам "фронтовым" поэтам". Там были такие строки:
Мой гонорар – только слава в полку
И благодарность солдата.
Вам же платил за любую строку
Щедрый главбух Литиздата.
За время участия в боевых действиях в составе 2-й отдельной гвардейской танковой бригады экипажем Иона Дегена уничтожено 12 немецких танков и 4 самоходных орудия, много орудий, пулемётов, миномётов и живой силы противника. Он перенёс ожоги и четыре ранения, в которых ему достались более двадцати осколков и пуль. В результате последнего тяжёлого ранения 21 января 1945 года получил инвалидность.
"Г‑сподь даровал мне три невероятных подарка. Первый — он меня оставил в живых на войне, что было совершенно невозможно, это я вам говорю не только как воин, но и как врач. В моей истории болезни рукой главного хирурга Красной Армии Бурденко написано: «Травма несовместима с жизнью». Я даже не знаю, где и когда он осматривал меня… Когда в 1965‑м я защищал кандидатскую диссертацию, ко мне подошел невысокий человек в сером костюме, Василий Дмитриевич Чаклин: «Ну спасибо, молодой человек… Да нет, не за диссертацию, подумаешь, одной больше, одной меньше. Спасибо, что учителей умеете благодарить». — «И вам спасибо, Василий Дмитрич». — «А мне за что?» — «За то, что вы мне жизнь спасли». — «А что, мы с вами знакомы?» (У меня после ранения внешности как таковой не было, так что он не мог меня помнить.) Я рассказал, как он лечил меня, и он вспомнил: «Это ты! Не может быть!.. Выжил?!»
Много лет спустя в книге "Война никогда не кончается" он рассказывал:
"Мы… чувствовали себя «смертниками», и нам было глубоко плевать, где нас убьют, в танковой атаке в родной бригаде или в стрелковом строю штрафного батальона."
Деген был дважды представлен к званию Героя Советского Союза, но оба раза звания не получил. Но наград было много: орден Красного знамени, три Отечественной войны, медали За отвагу, За оборону Киева, За оборону Кавказа, За взятие Кёнигсберга, За победу над Германией, три польских ордена.
После войны в 1951 году он с отличием окончил Черновицкий медицинский институт и до 1977 года работал ортопедом-травматологом в больницах Киева. 18 мая 1959 года осуществил первую в медицинской практике реплантацию предплечья. Увлекался гипнозом, широко применяя его в своей врачебной практике. Защитил кандидатскую, а потом и докторскую диссертации.
"Я тогда работал в детской костной больнице. Как‑то утром оперировал, операция была тяжелая — резекция коленного сустава. Б‑же мой, каким дерьмом я оперировал, вы бы знали… Но прооперировал. Это потом стали говорить, что я виртуоз, — я этого не знал. Быть виртуозом в хирургии невероятно трудно. А ко всему прочему у меня после ранения не работает большой палец правой руки, рабочей, и вот с такой рукой, да еще с такими инструментами, я должен был быть виртуозом. Я компенсировал левой рукой, но в левой руке у меня тоже четыре пули… И вот после операции зашел к главврачу, говорю: «Варвара Васильевна, до каких пор я буду этим дерьмом оперировать?» Отвечает: «Нет денег». Говорю: «А если бы я вашего сына вместо Алеши сегодня оперировал этими инструментами, как бы вы отнеслись?» И тут она взрывается: «Сил у меня нет от этих евреев, там бедные египтяне на Синае от них страдают, а здесь я должна от них страдать?» Какие египтяне, думаю, при чем тут Синай и почему она должна страдать от меня как еврея, если она должна страдать от меня как от подчиненного врача?..
Ну я ей кое‑что сказал, я не очень воспитанный человек… "
В 1977 году Деген эмигрировал в Израиль, где более двадцати лет продолжал работать врачом-ортопедом. Там он стал единственный советским танкистом, зачисленным в Общество израильских танкистов, отмеченных за героизм. И написал несколько книг, издал сборник стихов, публиковал очерки в журналах Израиля, России, Украины, Австралии, США и других стран. О нём сняли фильм.
Вторым чудом он считал свою жену Люсю. "Посмотрели бы вы, какие у нее были женихи! А она выбрала меня! Вот уже 61 год вместе."
Ион Деген умер в 28 апреля 2017 года, между Днём независимости Израиля и Днём победы над фашистской Германией.
Одну из своих книг он назвал "Война никогда не кончается".
Я весь набальзамирован войною.
Насквозь пропитан.
Прочно.
Навсегда.
Рубцы и память ночью нудно ноют,
А днём кружу по собственным следам.
И в кабинет начальства – как в атаку
Тревожною ракетой на заре.
И потому так мало мягких знаков
В моём полувоенном словаре.
Всегда придавлен тяжестью двойною:
То, что сейчас,
И прошлая беда.
Я весь набальзамирован войною.
Насквозь пропитан.
Прочно.
Навсегда.
|
</> |