Я - СЭМ -

Мне было лет одиннадцать , и у меня случилось неудобство, которое я очень старалась скрыть- выросла грудь. Грудь мешала бегать, смущала, настырно выпирала из футболок и всячески раздражала. Мама ничего не говорила о таком предмете женского туалета, как бюстгальтер, без разрешения я его надеть не могла, а просить стеснялась. В открывающейся тахте, на которой я спала и в которой хранились летом зимние, а зимой летние вещи, лежал один новенький и как раз моего размера. Я его мерила, когда никого не было дома. Никакой красоты в этой детали туалета я не замечала, меня притягивало удобство- грудь не будет покачиваться при ходьбе и привлекать взгляды. Однажды я устроила дома истерику, что у меня просвечивается кофточка, и мама буднично сказала: "так надень лифчик". Оказалось так просто, а я долгими неделями посылала маме мысленные просьбы наконец-то поговорить со мной об этой треклятой груди.
Нет, ни с чем и никогда не сравнится чувство, когда ты впервые надела лифчик. Ты выходишь в залитый солнцем двор и не бежишь вприпрыжку, а степенно, с достоинством, расправив плечи, шествуешь. Кажется, что все смотрят на тебя и думают "взрослая девушка" и все видят, что ты не просто так, а в лифчике. Я поднялась к Аньке, поделилась с ней новостью, на что она меня обрадовала, что все девчонки уже давно носят.
- Это очень удобно, - поделилась я.- Только давит.
- Не только удобно, но и красиво.
- Что в этом красивого? Сиськи очень мешают жить
- Ты что?- ахнула Анька.- Сиськами надо гордиться. Тем более, если они большие.
Так Анька открыла мне истину.
Однажды мы сидели с ней под деревом, болтали и оказалось, что мы обе влюблены в солиста или даже в солистов группы "На-на". Так мы стали еще ближе друг к другу.
Вскоре они уехали навсегда.Как и многие. Сначала девчонки писали письма, потом письма становились короче, через время совсем пропадали. Анька писала мне всегда. Очень подробно. Про мальчиков, в которых влюблялась, про школу, как они переехали в Нижний Новгород из Украины, про сестру, и маму, и папу. Один раз она прислала мне письмо, в котором на одной странице были мазки теней и помад, которые ей подарили. "Красивые цвета?"- спрашивала Анька.
- Отличные, - отвечала я.- Уверена, что тебе они очень идут.
Однажды она прислала мне 90минутную аудио кассету. В 90 минут Аня уложила много чего: и учебу, и парней, и общагу, и вредных соседей, а в конце спела мне песню "Боже, какой пустяк сделать хоть раз что-нибудь не так, выкинуть хлам из дома и старых позвать друзей". И я ей за тысячи километров подпевала. Несмотря на детские обещания не выходить замуж, замуж она все-таки вышла один раз и счастливо. Техника шла вперед, и Анька стала мне звонить. Мы пели в трубку "День победы", пили вино с разных сторон этой самой трубки , и иногда Анька плакала. "Так хочется домой"- жаловалась она. "Все-равно там, в Поти, мой дом." И давала трубку мужу Саше, чтобы я рассказала ему, какой этот город Поти. Или рассказывала, как в ее детском саду был первый выпуск, и как она рыдала, прощаясь с воспитанниками. И по эту сторону я тоже капала себе валерьянку.
Сейчас техника пошла еще дальше, и мы можем видеть фотографии друг друга, болтать в одноклассниках, пить в скайпе, поздравлять друг друга с праздниками не за месяц до, чтобы письмо обязательно дошло. Связь с Анькой не прерывалась никогда. Анька уже давно для своих детсадовских малышей Анна Валерьевна, да и я не впервые надела лифчик, так много всего изменилось, но мне часто снится ночью, что я бегу по ступенькам на четвертый Анькин этаж и стучу в знакомую дверь, и дверь мне открывает маленькая девочка с темными глазами...