я понимаю Гитлера

Про эту "свободу слова" еще в советское время ходил анекдот, в котором русский доказывает, что у него тоже есть свобода слова, что он, как и любой американец, может выйти на улицу и крикнуть: "Долой Рейгана!" Год назад Михалков в Каннах показывал первую часть "Утомленных солнцем-2": фильм - как теперь, после "Цитадели", окончательно ясно - про то, что немцы-дураки не догадались, что можно стрелять в безоружного врага, а русские вовремя смекнули, что палить в спину собственным согражданом - обычное дело, и поэтому "героически" победили. Беспредельно честный в своем бесстыдстве киношедевр по достоинству награжден не был - но Михалкова никто обратно в Москву с рыбным обозом не отправлял, людоедской идеологией европейские интеллигенты-вегетарианцы не подавились, разве что слегка поморщились брезгливо. Нового фильма Триера я, понятно, не видел (есть вероятность, что и не увижу), очевидно, что к нацизму он имеет куда более косвенное отношение, чем картина Михалкова. Но и не за фильм Триеру досталось, фильм пока не тронули - досталось за высказывания, и тронули за них же. Сказал то, что нельзя говорить.
Как же так - свобода вроде, все можно! Но можно все, кроме того, что нельзя. Православие и ислам можно открыто исповедовать сколько угодно, симпатизировать нацизму нельзя даже на словах. Можно готовить бомбы и взрывать их - но нельзя говорить. Никите Михалкову - можно, Ларсу фон Триеру - нельзя. Вряд ли можно представить, чтобы по ТВ крутили фильм "Еврей Зюс". Но "Клятву" Чиаурели крутят - и ничего, никто не впадает в истерику, не бьется в эпилептическом припадке, даже не шлет телеграммы-молнии в Страсбург. Михалков показывает - и очень убедительно на художественном уровне показывает - что победа русских в войне обусловлена тем, что русские никого не жалели, ни с кем не считались и ни о чем не задумывались - это нормально. Ненормально - задумываться. Пока не задумываешься - все можно. Как только задумаешься - надо понимать, о чем можно задумываться, а о чем лучше не стоит. И о том, о чем не стоит, тем более не рекомендуется вякать на публике.
Ларс фон Триер разинул варежку не ко времени. Он, вероятно, привык, что можно признаваться в ненависти к Америке - и ничего. Конечно, ненавидеть Америку - можно, и даже всерьез (хотя я никогда не поверю, что автор "Догвилля" и "Мандерлея" всерьез ненавидит Америку). Признаваться в симпатиях к Гитлеру нельзя и в шутку. Триер мог бы догадаться. Не догадался, потому что до сих пор все, что он брякал к месту и не к месту, соответствовало либерально-правозащитно-интеллигентскому канону. И вдруг пара слов не прошла цензуру - все, конец фильма.
В ситуации, когда евреев заставляли носить повязки с желтыми звездами, каждый приличный человек полагал своим долгом напялить на рукав соответствующую повязку. В ситуации, когда Ларса фон Триера изгоняют из Канн, всякому, кто считает себя приличным человеком, следовало бы повязать на руку свастику и выйти на улицу с кличем "хайль, Гитлер!" Никто, конечно, не выйдет - хотя выходят протестовать по любому поводу: когда сионистская военщина обижает безвинных палестинцев и препятствует поставок игрушек маленьким арапчатам, когда цэрэушники пытают в тайных тюрьмах арестованных без всяких оснований борцов за правду и справедливость, ну в крайнем случае, поддержать жертву кровавой гэбни Ходорковского. За Триера, надо думать, не пойдет митинговать никто. Я, впрочем, тоже не пойду. У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю Гитлера. Его имя под запретом - но дело его не пропало: каннскими евреями-интеллигентами, осудившими Триера, фюрер остался бы доволен.
|
</> |