Все, что вы хотели знать о «Дау». Часть 1

vitkvv2017 — 19.04.2020

Илье Хржановскому удалось воплотить мечту любого постановщика: он построил свой киномир на стыке сна, игры и реальности, в котором был полноценным хозяином в течение нескольких лет

Предуведомление

Считается, что «Дау» – «фильм о жизни гениального физика и прародителя ядерной бомбы, лауреата Нобелевской премии Льва Ландау, снятый по сценарию писателя Владимира Сорокина, в основу которого легли мемуары жены Ландау Конкордии Терентьевны Дробанцевой». Но если копнуть информационный грунт, растереть на ладони и наставить на него микроскоп, то все оказывается не совсем так. И местами даже совсем не так.

За то десятилетие с лишним, что проект находится в производстве, крайне неохотно делясь новостями с журналистами, данные о нем подпитываются в основном закулисными сплетнями и слухами, в которых не так-то просто разобраться. Вместе с тем кусочков мозаики набралось уже столько, что из них можно соткать некую картину – и мы попытаемся это сделать. Нам, правда, придется временами обращаться к не совсем надежным источникам (таковыми можно считать как симпатизантов проекта, наслаждавшихся его светлыми сторонами, так и тех, кто покинул его с горькими мыслями). Но уж коль «Дау» успел стать легендой задолго до релиза, то и история его имеет право быть похожей на легенду – такую легенду, в которой смешались правда и домыслы, похвалы и обиды. «Мне бы хотелось построить фильм по принципу "Расёмона": взгляд на одну личность с различных точек зрения», – говорил постановщик «Дау» о своем проекте. Пускай таким будет и наш материал. 

К этой истории не так-то просто подступиться, поскольку начало ее уже всеми забыто, а конца у нее нет. Не будем оригинальны – начнем с начала.

Детство, юность, «Остановка»

Сегодня многие люди склонны считать режиссера Илью Хржановского кем-то вроде мини-фюрера. Однако внешне он на карикатурного диктатора ничуть не похож: симпатичный парень в несколько старомодных очках, с аккуратной прической. «Смесь Чикатило с Гарри Поттером», – шутит «Комсомольская правда».

В детстве Илья, сын режиссера-мультипликатора Андрея Хржановского, мечтал, по его словам, стать маршалом. Или художником, как дед. Творческая атмосфера в семье не могла не влиять на мальчика. «Я был поздним ребенком, в основном общался с друзьями моих родителей, – рассказывал Илья. – Это отразилось на моем характере». Для художников после развала СССР открылись особые возможности, поэтому в 1992-1993 гг. Илья жил в Германии, где учился на факультете живописи в Боннской академии художеств. Потом ему стало скучно, и Илья вернулся в Россию. «Я учился в Германии и мог там снимать фильмы, – вспоминал он. – Но вернулся я абсолютно осознанно… Мне показалось, что здесь сейчас интереснее, что здесь все более заряжено… И действительно, в 1993 году Россия была интереснее Европы».

Отучившись на режиссерском факультете ВГИКа под началом Марлена Хуциева, Хржановский поставил в 1997 году театральный спектакль «То, что чувствую». Годом позже он снял свой первый фильм – короткометражную «Остановку», сделанную совместно с Артемом Михалковым. Сюжет 11-минутного фильма посвящен старинным часам, которыми дедушка дает поиграть внуку. Идиллия разрушается ретроспективой: во флешбэке становится ясно, что дедушка – не хозяин часов, а бандит, грабитель-революционер, отобравший их у истинного хозяина.

Как можно заметить, уже тогда Илья относился к советскому мифу, прошитому насилием, без особого пиетета – эту тему он впоследствии будет неоднократно затрагивать в своих интервью, пытаясь объяснить идею «Дау».

«4»

В 2004 году вышел его первый полный метр – «4» по сценарию Владимира Сорокина, с которым дебютанта познакомил режиссер Борис Юхананов.

Сорокин – без сомнения, такой же подходящий Хржановскому автор, каким был композитор Зацепин для Гайдая. В те годы писатель еще не успел выпустить свой знаменитый роман «День опричника», в котором иронически «воспел» русскую репрессивную машину (вроде бы царскую, а на самом деле – понятно какую), но даже в его прошлых работах темные стороны советской жизни бичевались беспощадно.

Диссидентская подложка сорокинских книг – в особенности фантастического «Голубого сала» – вызвала ряд больших скандалов и едва не довела автора до скамьи подсудимых (по мнению Владимира, беду отвернуло своевременное присуждение ему крупной зарубежной премии: наказывать звезду мировой литературы за ее творчество было бы неудобно для имиджа страны). По иронии судьбы эта же скандальная слава привлекла к нему внимание масс и создала моду на Сорокина, превратив известного лишь узкому кругу ценителей автора в одного из главных, если не самого главного современного русского писателя. Последний, правда, и сегодня утверждает, что ничего такого не планировал и не хотел – талант талантом, но живым классиком его сделала цепочка случайностей.

Фильм Хржановского «4» вызвал не меньший скандал, чем «Голубое сало», – правда, к этому скандалу Сорокин имел уже мало отношения. Сценарист не особенно управлял процессом: достаточно сказать, что садился он писать короткометражную историю, а у Хржановского она в итоге разрослась до 128 минут.

Сюжет «4» отправлял городскую жительницу в мордовскую деревню на похороны сестры. Хржановский отправился в такую деревню, где остались, кажется, одни старухи. И прожил с этими старухами целый месяц, пока те не перестали пугаться камер и не приняли киногруппу в свою компанию. Так родился не предусмотренный сценарием эпизод пьяного застолья: в какой-то момент хватившие лишку бабушки разделись и стали хватать друг друга за голые груди – такое у них бытовало развлечение. Илья уверяет, что не уговаривал их делать ничего подобного: «Это была их инициатива! Они стали пить, потом сказали: “Вы не против, если мы разденемся? Мы так делаем, когда выпьем”. За время работы мы перешли с ними к приятельским отношениям: ведь фильм снимался неимоверно долго, так что я подружился с ними».

Учитывая мрачный антураж картины – грязь, проститутки, похороны, тюрьма, бессмысленные смерти персонажей, зарезанные свиньи, – получилось, как в песне группы «Кровосток»: «Города – это п…ц, страшнее только деревни». И это Хржановский еще уверял, что «вырезал очень много жесткого материала».

Снимавшийся 4 года фильм нахватал чуть ли не сотню призов на международных фестивалях, но был весьма прохладно принят дома: его ругали за очернение действительности, долго не выдавали прокатное удостоверение, требуя урезать и выбросить мат (и вряд ли бы выдали, если бы не международная слава – здесь снова вспоминается Сорокин), а в итоге в ограниченном домашнем прокате фильм промелькнул почти никем не замеченным.

Но дело было сделано: дебютант с ходу заявил о себе как об амбициозном и бескомпромиссном молодом режиссере (недаром «Золотой кактус» Роттердамского кинофестиваля ему был вручен с формулировкой «за художественную бескомпромиссность»). О «4» написали даже такие издания, как New York Times и Boston Globe. А один польский кинокритик выразил общий шок словами: «Да, мне знаком этот пейзаж. В восточной Польше такое тоже бывает. Но как же он заставил старух играть то, что они играют?»

Старухи же, по словам Ильи, ничего в тот момент и не играли. Просто он умел ждать и присматривался. Позднее ему это долгое дыхание еще пригодится.

На подступах к «Дау»

После «4» у Хржановского было несколько идей о том, чем заняться дальше. «У меня есть три разных проекта, – рассказывал он в 2005-м. – Один – это современная версия “Шагреневой кожи” Бальзака… Другой проект – про академика Ландау по мотивам потрясающей книги его жены Коры… Еще один проект по мотивам “Райского сада” Хемингуэя, романа, который он писал всю жизнь».

В итоге байопик Ландау перевесил, и в том же году Илья сел с Сорокиным писать сценарий. После столь громкого дебюта он мог бы выбрать любого другого сценариста, но не счел нужным: «Сорокин производит литературный наркотик, он сам об этом многажды говорил. До какого-то момента идет нормальное повествование. Потом вдруг невидимый переход, неслышный щелчок вроде прихода, и — ап! — вы в другом мире. Попер сюрреализм. Этого перехода иногда просто не видно. На таком приеме у него построено большинство текстов. Мне показалось интересно это делать в кино. И потом, те, кто делает кино по его сценариям, в конечном счете получают возможность высказаться о себе. Думаю, “4” получилось потому, что Сорокин подарил мне шанс сделать очень “мой” фильм. Поэтому “Дау” мы тоже писали вместе».

Сорокину «4» поначалу не понравился настолько, что он подчеркнуто называл его «фильмом Хржановского». Но потом «распробовал» результат и включился в работу над «Дау» (Дау – так называли академика Ландау старые друзья). Впрочем, «потрясающая» книга воспоминаний жены нобелевского лауреата Конкордии Дробанцевой «Академик Ландау: Как мы жили», которую многие критиковали за «выворачивание грязного белья на публику», в итоге пригодилась соавторам не очень: чем больше Илья изучал биографию Льва Ландау, говорил со знавшими его людьми и зарывался в архивные материалы, тем меньше доверял откровениям Коры. К 2009 году он дозрел до того, что в интервью для журнала Citizen K уже сам назвал их «эротическим безумием».

Из-за пересмотра взглядов на первоисточник сценарий рождался в муках. «Я изучал материал, встречался с людьми, Володя сочинял первый вариант, – рассказывал режиссер. – В итоге он написал пять вариантов, и ни один из них меня не устроил. Самое ужасное, что у меня не было внятных аргументов, все возражения на мутном уровне “не то”. А что — “не то”»?

Почти полвека, прошедших после смерти Ландау, оказались достаточным сроком, чтобы точные детали его жизни занесло песком времени. Это Хржановскому не нравилось. «Выдумывать и предполагать относительно реального человека я не считаю корректным, это большая ответственность», – объяснял режиссер свои сомнения.

Поняв, что полной правды все равно уже не сыскать, он решил пойти другим путем: герой будущей ленты в его замысле постепенно заместился неким вымышленным Дау, который проживал в целом очень похожую жизнь, но без жесткой привязки к конкретному Льву Ландау. Смена концепции развязывала руки. Но облегчив себе задачу в этом, Илья решил усложнить ее в другом аспекте: правда о самом Дау, может, была и неуловима, но воссоздать суровую советскую действительность на фоне его жизненного пути все еще представлялось возможным. Причем воссоздать в таких деталях, в каких ее еще никто не показывал (советское кино тех времен, как известно, стремилось к лакировке реальности и избегало неудобных тем и вопросов). Человек бренен, но от эпохи остаются вещи, газеты, воспоминания очевидцев. Собрать все это в кадре – в точно таком виде, в каком бы это происходило в реальном 1937-м или 1952 году, – было более амбициозной задачей, чем просто показать жизнь отдельно взятого Ландау. Тем более что книгу Дробанцевой уже начали экранизировать другие люди, а значит, нужно было брать выше. «Это фильм не про безумного Дау, – подтверждал Сорокин. – Это про безумный ХХ век». 

Хржановский имел опыт наблюдения за старухами в их «естественной среде обитания» (настолько естественной, что под жительниц деревни Шутилово в итоге и подгонялся сценарий «4», а не наоборот), но как наблюдать за ушедшей эпохой? Ее можно было лишь попытаться эмулировать, синтезировать заново, клонировать, как динозавра в «Парке Юрского периода», собрав по крупицам утраченный генокод, разбросанный по городам и весям, и поместив в одном месте. А для этого как минимум требовалось сначала найти людей с «правильными» лицами. Лощеные физиономии профессиональных актеров тут не подходили, нужна была правда жизни, такая, как на старых фотографиях: скуластые, угловатые лица советских горожан, широко поставленные глаза. По мере смены поколений генокод многократно перемешивался, один превалирующий типаж вытеснялся другими, так что сегодня «средний россиянин» выглядит уже не так, как раньше. Изменились не только лица, но и фигуры, и даже походка людей стала иной ввиду изменений в одежде. Поэтому нужные типажи требовалось искать, охотиться на них, а потом кропотливо приучать к пластике, которую когда-то имел советский человек. Ничего иного, как считал Хржановский, ему просто не оставалось.

Плюс продюсер, минус актеры

На этом этапе к Илье примкнул продюсер Артем Васильев. С ним Хржановский познакомился на переломе веков, когда работа над «4» только начиналась. В тот раз сотрудничества не вышло: Васильев занимался рекламным бизнесом и в кино, по его словам, только начинал разбираться. Но к 2005-му он дозрел и к новому проекту Хржановского подключился с интересом. Подробнее

Оставить комментарий

Популярные посты:

crusalde

Как проджект-менеджеру без проблем пройти собеседование

philologist

Одерборн П. Жизнь Ивана Васильевича, великого князя Московии. М.: Наука, 2024

pantv

Рыбалка на Маврикии

big_blue_heron

Отпуск. Окончание круиза и визит в Everglades National Park. Day 5.

dok_zlo

Котовасия

bambik

Газовая панель

natleo_pat

Старый Оскол. Поляна. 6-7.04

matsam

Оренбург

sandra_nika

Косберг сработал!

• Ранее
• Архив