воскресенье

Восемь лет и два дня назад...
1. в первый же день я звонила из роддома на работу и рыдала ближней коллеге: Мара, забери меня отсюда, тут одни бабы!. Мара: Наташа, да ну потерпи немного, ну, ты же понимаешь.
Я: Мара, тут одни бабы, и они все беременные! ВСЕ БЕРЕМЕННЫЕ!
Мара (мудро): Наташа, ну, конечно, они все беременные, ты же в роддоме.
Это заставило меня призадуматься и, на время, приутихнуть.
2. Моим самым популярным в роддоме вопросом было "простите, а где Ваше рабочее место?".
Видимо, в отместку за это меня обозвали "возрастной первородящей". Я ебала, конечно, если 29 нынче - возрастная.
Если что, мне сейчас 37.
3. Однажды меня смотрела зав. отделения, и, во время осмотра же, заметила, что не видит она у женщины моральной готовности к операции.
Отметьте, я не спросила, где она вообще женщину видит. И какую такую моральную готовность она вообще пытается увидеть там, куда смотрит. Один только вопрос был задан мной: уж не вывесить ли мне транспарант "ура, мне необходимо кесарево сечение
4. За неделю в роддоме Наташа набрала вес до 75 кг (после 48-то моих привычных, по 0,5кг за день я набирала) и библиотеку из четырех стопок книг высотой выше моего колена (без каблука), это примерно 60 см.И все равно мне было нечего читать.
5. Меня откладывали 5 (пять) дней с одним и тем же предложением "ой, знаешь, сегодня опять чего-то столько внеплановых, давай завтра".
6. Однажды, в 6 утра ко мне в палату зашла медсестра и сказала "чо, проснулась уже? задирай ноги на спинку кровати или на стенку, и лежи так. Минут через 30-40 приду, забинтую, потом клизма, потом поедем, дождалась".
Через несколько часов (бинты, две клизмы, ооооо, евпочя, пропущенный завтрак, мучительное ожидание) пришла доктор и утвердила "ой, знаешь, сегодня опять чего-то столько внеплановых, давай завтра".
Потом я такая поревела для порядку, пожалела себя, и тут приехала другая медсестра. С каталкой. И до меня дошло - ей еще не сказали. С мыслью "слава бардаку!" я взгромоздилась на каталку, и мы поехали.
7. В операционной меня углядел анестезиолог и сказал "А, барышня, привет, Вам разве не сказали, что у нас тут сегодня это... занято?". Я, понятно, говорю, что я же приехала все равно, ну, давайте, ну, пожаааалуйста, а то я щас зарыдаю громко, а это же неприятно. Он поржал и пошел ходатайствовать за меня у хирургов.
Хирурги согласились.
Меня ввезли, спинальная анестезия, и, в общем, щастье началось.
8. Через некоторое время я услышала "погоди,погоди, вот, вот, что ж ты такая тощая-то, ага, девочка, года через 3 приходи за мальчиком, вот у этой тети (показываем на напарницу-хирурга) всегда мальчики получаются, так, тихо, вот она, вот вся..."
и я услышала крик...
И мне принесли эту обезьянку, вопящую, дергающуюся, ахуительнейшую, самую лучшую на свете обезьяну.
ЭТОТАКОЕ ЩАСТЬЕ, ежели б вы знали.
А потом еще одна тетя стояла надо мной и говорила "ну дай уже, дай, мне же надо все замерить, шкала Апгара да чо да, распорядок же, ты же понимаешь..."
А я ей отвечала "да погодите вы со своим Апгаром, успеете щас все, задним числом, если чо, напишете".
Потом меня, как и предупреждал дядька-анестезиолог, серьезно затошнило. И как-то даже неудобно стало, в святая святых, понимаешь, как будто с похмелья распустилась.
9. Когда меня, зашитую, увозили, этот же дядька снова наклонился и тихооонечко так сказал: у тебя под подушкой шприц с эфедрином, приедешь щас в реанимацию, скажи, чтобы сразу поставили, а то будет больно.
Боязнь боли у Наташи сильнее всего, признаю. Профессиональная деформация - тоже налицо.
Поэтому Наташа тут же сказала "дайте два, а то я так орать начну...".
Дали два.
Полтора суток в угаре. До сих пор помню окно в доме напротив.
11. Помню, как в реанимации же я решила, что хватит уже лежать, пора сесть.
На "сесть" ушло 40 минут. Потом пришло понимание, что зря, ибо обратно лечь я не смогу. Или смогу, но только упав на пол.
Короче, остальное уже совсем послеродовое, и как-нибудь потом.
12. Первая запись в медицинской карте Анастасии гласит: мальчик, 52 см?
Просто если б вы знали, какое это щастье - Настасья.? Кстати, глаза у нее - серые.