Волшебная сила музыки
karjalaskier — 04.12.2022Михаил Семенович понуро брел за женой по Большой Никитской. Специально своим видом хотел показать ей свое несогласие. Шел и подбирал в голове слова, чтобы доходчиво объяснить Вере, что ему даром не нужен этот Курезанис, да нет, там какая-то другая фамилия. Михаил Семенович начисто забыл имя выдающегося музыканта, на концерт которого жена потратила все, что он отложил на рыбалку в Астрахани.
- Курепалис? Нет, это актер какой-то вроде. Как же его фамилия? Так, на билетах же было написано. Бетховен, Вторая и Пятая симфония. А почему они пропустили Третью и Четвертую? Как же его звали?
Бессознательное подсказало: «Людвиг Ван».
- Иди к черту со своим Людвигам Ваном!
Говорить и ругаться со своим бессознательным у Михаила Семеновича давно вошло в привычку, но не на улице же. Да и жена заинтересованно обернулась и посмотрела на него взглядом номер три. «Удивленно-брезгливый». Всего у жены для Михаила Семеновича было восемь типов взглядов.
Его мучения с памятью подошли к концу. Супруги добрели до Консерватории. Ко всем унижениям им преградил дорогу полицейский, пропуская какую-то черную машину с мигалкой. Жена посмотрела на Михаила Семеновича взглядом номер семь. «Ну сделай хоть что-то или опять мне».
А вокруг пиршество красок! Двух. Черной и синей. Каких только мигалок на каких только дорогих и неприлично дорогих автомобилях там не было. Весь столичный бомонд съехался. ФСБ-шники, депутаты, чиновники и другие уважаемые люди с женами и подругами явились потреблять культуру.
«И я с Верой», - подумал Михаил Семенович.
Уже в зале, сидя на приставном стуле, он вспомнил.
Вспомнил как в детстве его с братом мама водила на классическую
музыку. В Консерваторию и Зал Чайковского. Водили брата, конечно.
Сергей играл на скрипке в музыкальной школе им. Прокофьева и
подавал надежду. Михаил Семенович был за компанию. Тут вообще
трагическая история. Когда выяснилось, что у еврейского ребенка нет
ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма, была выведена
толерантная формула "зато Миша добрый мальчик". Пока в
спортивном лагере этого доброго мальчика не научили накату справа и
еще паре ударов с обеих рук. Добро же должно быть с кулаками?
Но в статусе "зато Миша добрый мальчик" Михаила Семеновича брали на
концерты. Контингент на тех концертах был совсем иной.
Основную массу составляли старушки разной степени старости: от
30-ти лет и выше. Конечно, это были молодые женщины разной степени
молодости, но тогда Миша считал иначе. Все мы делаем в семилетнем
возрасте ошибки юности. У этих слушательниц в руках были ноты. И
все они в них напряженно смотрели. Женщины в ноты. А потом... Потом
какой-нибудь музыкант или оперный певец, или даже солист на
виолончели вдруг играл или пел не ту ноту. И тогда как по мановению
волшебной палочки весь зал подскакивал на пару сантиметров, женщины
поднимали левой рукой партитуру, а указательным пальцев правой руки
тыкали в неправильно сыгранную ноту. Причем в тишине, ибо музыка
священна.
«А теперь на смену умеющих читать ноты пришли умеющие считать
банкноты.», - Михаил Семенович смаковал только что придуманный им
каламбур, перекатывая во рту слова, чтобы довести его до
идеала.
И тут оркестр ка-а-ак дал: ТА-ТА-ДА-ДАМ!!!
Уж на что Михаил Семенович был приучен в долгой семейной жизни к резким, громким и неожиданным звукам, но тут прям подпрыгнул на своем приставном. И не он один.
Настоящий был ТА-ТА-ДА-ДАМ. До мурашек, до позвоночника. Отличный дирижер, как его зовут только вспомнить.
В метро на обратной дороге Михаил Семенович рассказывал довольной жене про то, как он первый раз услышал концовку этой симфонии. В первом классе сам без родителей решил пойти в школу юных барабанщиков. И как какой-то мужик стал его проверять. Сколько клавиш на пианино он нажал, например. Миша ни разу не угадал, а потом мужик этот и сыграл та-та-да-дам.
- Считал я идеально. И быстро. ТА – один, ТА – два, ДА – три и ДАМ – четыре. Четыре вы, дяденька, клавиши нажали, говорю. А он чего-то разозлился и кинул в меня барабанными палочками. А когда он хотел в меня и барабаном кинуть, я понял, что, наверно, в школу юных барабанщиков меня не возьмут. И убежал.
Вечером Вера была необычайно добра и романтична. Достала откуда-то вино, привезенное год назад из поездки по Италии. Ну и потом было очень страстно. «Вот она, волшебная сила музыки», - подумал Михаил Семенович.
И снится ему музыкальный сон.
Снится, что сидит он на юбилее какого-то очень известного дирижера. Ресторан, все дела. Небольшая сцена, в углу которой примостился симфонический оркестр. Юбиляра поздравляют ученики, коллеги и прочие абсолютно незнакомые Михаилу Семеновичу люди. Понимая, что, собственно, и герой торжества ему неизвестен. Тем более и сам Михаил Семенович юбиляру. Возможно, он на этом празднике официант. Хотя официант он ещё хуже, чем скрипач. Такой знаете скрипач, который не попадает ни в одну октаву, забыл дома смычок, посередине кантаты уронил пюпитр и полез между ногами духовой секции собирать свои ноты.
И тут значит, очередной коллега вышел поздравить с сыном лет десяти или пяти. Ну маленький ребенок, когда шнурки завязывать ещё не научился, но во фраке и с бабочкой. И этот коллега говорит, что мол сын подготовил особый подарок и исполнит песню на немецком языке. Песня всем присутствующим известна. И как понял во сне Михаил Семенович, песня эта занимала первое место в чартах в восемнадцатом веке. Ни автора, ни названия Михаил Семенович не знал, но мелодия знакомая. Тарам-рам-рам-парадам-рам- удар в тарелочки -парарам-там-там-там-парам и так далее.
Оркестр начинает играть, мальчик стоит как настоящая оперная звезда, расправив плечи, головой не вертит, взгляд устремлён в даль, но молчит. В детстве говорили «как партизан». В зале кто-то не выдержал и запел. Припев пел весь зал. Видимо, песня действительно очень популярная. Все пели, кроме мальчика. Когда стих последний аккорд и улетела в пространство последняя нота, мальчик поклонился и сказал:
- Дядя Федя, я для вас ещё две вещи выучил.
Что еще за дядя Федя? – подумал Михаил Семенович и вдруг проснулся.
ТА-ТА-ДА-ДАМ!
Теодор же, мать его, Курентзис.
«Меня не проведешь», - погрозил Михаил Семенович пальцем своей памяти и мгновенно уснул.
|
</> |