+ Владимир Русак

diak_kuraev — 20.04.2019 Влади́мир Степа́нович Русак (род. 17 июня 1949, деревня Мутьковичи, Новомышский район, Барановичская область) — протодиакон Русской православной церкви, церковный историк.

В 1967—1970 годах учился в Минском государственном педагогическом институте на физико-математическом факультете.

В 1970—1980 годах работал в «Журнале Московской Патриархии» стажёром, референтом, редактором, а с 1977 года — научным редактором. В 1973 году окончил Московскую духовную семинарию, в 1977 — Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия за работу «Раннехристианские апокрифы и их христологическое содержание».

В 1976 году рукоположен в сан диакона.

Параллельно с работой в редакции писал книгу по истории большевистских репрессий против православной церкви. За это был уволен с работы.

В 1980—1981 годах служил диаконом в деревне Иванисово Ногинского района.

В 1982 году по собственному прошению, направленному митрополиту Белорусскому Филарету (Вахромееву), переведён в Витебск.

В 1983 году за проповедь в Витебском Казанском соборе о мучениках за веру в СССР был лишён регистрационной справки от уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР, что приводило к лишению места служения. Был направлен в ссылку в Жировичский монастырь. Затем непродолжительное время служил при храме в Давид-Городке.

Написал открытое письмо делегатам VI Генеральной ассамблеи Всемирного совета церквей в Ванкувере (1983). В письме писал о угнетённом состоянии Русской православной церкви в СССР. Письмо не было озвучено на заседании из-за протестов делегации СССР, но стало известно после придания огласке на пресс-конференции архиепископом Кентерберийским.

Позднее па месту прописки вернулся в Москву. Работал дворником ДЭЗ № 13 Киевского района. 23 апреля 1986 года за книгу «Свидетельство обвинения», ходившую в самиздате, арестован КГБ. 10 сентября 1986 года осуждён Московским городским судом по ст. 70 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда») к 7 годам лагерей строгого режима и 5 годам ссылки (максимально возможное наказание по этой статье). Срок отбывал в пермских лагерях.

В 1987 году книга «Свидетельство обвинения» была опубликована на русском языке в США.

В результате ходатайства Конгресса США и ряда международных организаций в СССР приговор был смягчён. Определением Верховного суда РСФСР от 6 сентября 1988 года срок сокращён до 2 лет 6 месяцев, ссылка из приговора исключена. Освобождён 22 октября 1988 года. Реабилитирован в 1993 году.



"Владимир Русак не способен был вписаться в мирскую жизнь. Но не вписался он и в жизнь церков-ную. Окончил духовную академию. Стал кандидатом богословия. И с головой погрузился в архивные материалы. Писал книгу по истории русской православной церкви. Чего сама церковь от него и не требовала. И даже не то, чтобы не требовала, а препятствовала ему в этой истории копаться. Потому что в ней можно обнаружить (и Русак обнаруживал) такое, чего - по мнению отцов церкви не следует знать никому.
А он, наивный, святая простота, удивлялся: как же так?! Такие материалы всплывают! Да это же ценнее всякого клада!..
Свой же настоятель и стукнул в КГБ. По указке свыше. А это чтобы не повадно было заниматься той историей, которой заниматься не положено. Пошло, поехало - слежка, обыски, вызовы, допросы.
А Русак все недоумевает. Почему? Что за глупость? Он же историей православной церкви занимается. Власть не призывает свергать. Никого и ни против кого не агитирует. Ну, составил списки расстрелянных и посаженных советской властью священнослужителей. Ну, сдул архивную пыль с документов, которые свидетельствуют, что было время, когда епископов назначали в епархии по указанию органов госбезопасности. Так ведь слова из строки не выбросишь, а уж исторические факты тем более. Что же это за дурь такая творится?
Ах, дурь?! Ах, история?! Ах, инакомыслие?! Ну, так получите отец Владимир Русак статью. Двенадцать лет это за вашу любовь к истории и верность Слову Божьему. А за дурь отдельно пожалуйста: на этап в наручниках, как особо опасный преступник. Русака так и везли в столыпинском вагоне в наручниках, одного в камере. Зато в соседних камерах зэков было напихано, как сельдей в бочке. Зэки задыхались в тесноте и смраде, и терзались догадками, что за злодея прячут там, за перегородкой.
Владимир Русак отсидел половину срока. Началась перестройка. И его выпустили. Но с условием, что он должен покинуть страну.
Опального кандидата богословия приютила Америка. Русак поселился в Джорданвиле, преподавал несколько лет в православном монастыре. При финансовой поддержке Александра Исаевича Солжени-цына издал трехтомник по истории русской православной церкви.
В Джорданвиле у него родился сын.
Когда рухнула преследовавшая Русака власть, он, сломя голову, ринулся в обновленную Россию, в Москву. Истомился вдали от Родины.
Помню, как увидел его после долгих лет разлуки. Помню, как вдохновенно пылал его взгляд, но глаза оставались нездешними, не понимающими реальной обстановки. И по-прежнему, он не умел с первого раза проходить через турникет в метро, по-прежнему, брезгливо относился к деньгам, избавлялся от них еще быстрее, чем раньше. По-прежнему был наивен, полагая, что уж теперь-то сможет заниматься тем, чем он только и умеет заниматься: историей православной церкви. Уж теперь-то Э-эх!
Два раза удостоился Русак аудиенции у Патриарха. Ничего из этого не вышло. Ничего не предложил Святейший. Ничего не пообещал. Все вокруг да около. Дескать, как-нибудь, когда-нибудь Все да и образуется, как бы само по себе.
Не мог работать. Денег не было, чтобы содержать семью. Концы с концами не сводил, благо приятель священник пристроил петь в церковным хоре - не дал загнуться с голоду.
И как-то незаметно-незаметно снова против него ополчились. Но теперь уже не власти, теперь, можно сказать, свои, отцы бесчисленных церквей, русской православной, русской православно, примкнув-шей к зарубежной, катакомбной и проч., и проч., и проч.

Хорошо помню в моем присутствии произошел этот гнусный случай. В роскошных апартаментах суздальского епископа, примкнувшего в тот момент, к Русской зарубежной церкви. Русак явно чувствовал себя не в своей тарелке в этой окружающей его барской роскоши. В стоптанных башмаках, потертых джинсиках, задрипаном свитерочке с обрямканными рукавами он не вписывался в эту помпезную обстановку. Он говорил епископу об объединении церквей московского патриархата и зарубежной - а у владыки было скучающее лицо. В конце беседы сановный иерарх вдруг почему-то обозлился и сказал Русаку: Ты, Володька, хоть и умный, но никому ты не нужен со своим умом. И вообще Ты ведь нищий..
Русак так опешил, что не нашелся, как ответить епископу. Богатому, я не сомневаюсь. А почему озлился вальяжный владыка? Не понимаю. Может, это он сам на себя рассердился, Господи, прости его грешного.
Надежды работать на родине рухнули. Взгляд у Русака потускнел, глаза не хотели видеть всего происходящего, глядели куда-то совсем уж далеко-далеко.
Недавно у него трагически погиб сын. Петр - так звали мальчика, который, как и отец, мечтал жить в России".
http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1201408&s&fbclid=IwAR1svfaZf00Oaf0R55b4Bkasq5fLsAjCl2HK9zXUPcRxJJ3lNQJIMS6e9OM

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив