Владимир Балыбердин: отбор в экспедицию.

sevich — 09.05.2022

Владимир Балыбердин, единственный среди участников КМС, попал в экспедицию, благодаря протекции главного тренера Анатолия Григорьевича Овчинникова. Овчинников продвигал Балыбердина не за красивые глаза, а после одного случая, когда убедился в его бесстрашии и безотказности (и да, умении быстро собираться).

Вот, как излагают этот случай оба участника с разрывом в почти 15 лет.

1. Очерк Балыбердина "На самый-самый верх" в лениздатовской книге "Эверест Юго-западная стена", изданной в 1984 г.



«Два года назад впервые промелькнуло сообщение об организации экспедиции на Эверест. Спорткомитет СССР разослал в городские федерации альпинизма перечень требований к будущим кандидатам в гималайскую сборную. К моему удивлению, оказалось, что я подхожу но всем параметрам — по числу высотных восхождений, по возрасту, по квалификации в скалолазании. Однако на слуху у всех были имена асов высотного альпинизма. А кто знает меня — рядового кандидата в мастера, всего один раз участвовавшего в чемпионате СССР?»

…

«Мою судьбу решил случай. Уже после окончания восхождения мы пошли снимать с маршрута палатки, веревки и прочее снаряжение. Впервые к нашей восьмерке подключился старший тренер А. Г. Овчинников. Все имущество высотных лагерей мы запаковали в огромный тюк, который неплохо скользил по снежно-ледовой части маршрута, страхуемый четырьмя участниками. Однако, когда мы подошли к скальному участку гребня, возник вопрос: либо сделать несколько ходок вверх-вниз с рюкзаками, либо попробовать спустить весь тюк по крутому снежному кулуару сразу на четыреста метров, придерживая за веревку. Из- за огромной трудоемкости первого варианта сошлись на втором. Но не успели мы спустить груз на сорок метров и подвязать вторую веревку, как он застрял в одном из сужений кулуара. Вверх такую тяжесть уже не поднять. Оставалось подойти к нему и сопровождать до низа. Я вызвался спуститься. Сережа Ефимов покачал головой и сказал коротко: «Смертник».
Вариант действительно был опасный: идущая сверху веревка могла сбросить на сопровождающего камень любого размера.

Не знаю, как мне удалось убедить старшего тренера в том, что при достаточной аккуратности риск можно свести к минимуму.

Меня спустили на дополнительной веревке, и я пристегнулся к тюку. С большим усилием выдернул его из горловины и в следующую секунду пролетел с ним в обнимку несколько метров до полки. Мелькнула мысль: не порвалась бы веревка от рывка и не посыпались бы камни. Об ушибах во время полета не думал. До следующего сужения я благополучно доехал, сидя на тюке, а потом опять встряска. Тут я понял, что в конце концов он либо придавит меня, либо сломает ногу. Попросил выдать мне побольше веревки и столкнул его со стенки, оставаясь на месте. Скоро мы с тюком научились понимать друг друга и благополучно добрались до длинного, крутого снежного склона, выводящего на ледник. С трудом докричался, чтобы отпустили страхующую веревку. Я не мог отказать себе в удовольствии прокатиться верхом на моем безмолвном напарнике сотню метров и лихо перепрыгнуть через бергшрунд *.

Когда мы покидали лагерь 4600 под пиком Коммунизма, Анатолий Георгиевич подошел ко мне и сказал сухо:

— Желаю успеха в предстоящем восхождении на чемпионате СССР и хотел бы видеть вас в составе экспедиции.
От неожиданности и волнения у меня перехватило дыхание, и я только глупо улыбался, забыв опустить руку после рукопожатия.
— Спасибо… Я был бы счастлив... — наконец выдавил я. — Но ведь неизвестно, что решит тренерский совет.
— Не знаю. Я выражаю свое мнение‚ — сказал он, уже уходя.

Но я знал, что Анатолий Георгиевич слов на ветер не бросает, и весь день ходил как именинник. Потом в душу опять стали закрадываться сомнения, и я ждал октября, никому не говоря о нашем разговоре.
В октябре президиум Федерации назвал наконец двенадцать человек основного состава, и я стал думать уже не о том, что попаду или нет в команду, а состоится или сорвется экспедиция. С этими мыслями я и ехал в аэропорт.»

*Трещина между склоном и ледником.










2. Тот же эпизод в изложении А.Г. Овчинникова, "Альпинисты МВТУ им. Баумана", изданная в 1998 г.



«На этом сборе я ближе познакомился с Володей Балыбердиным. На предыдущих сборах он был достаточно замкнут и неразговорчив. На сей раз мне пришлось выходить с группой, в составе которой был и Володя. Наша группа поднялась в лагерь и остановилась на ночевку. Во время приготовления ужина Леша Москальцов сказал, что идти выше этого лагеря не следует из-за лавинной опасности, надо ждать команду Вали Иванова здесь, несмотря на то что обещали встречать на переходе от 1-го ко 2-му лагерю. Я не стал вступать в разговор и разубеждать в отсутствии такой опасности, ведь все уже поднимались и спускались по этому маршруту. Возможно, у обитателей палатки составилось мнение, что я согласен с предложением Москальцова, ибо утром во время чая разговора о выходе не было и, кроме меня, никто не готовился к выходу, а я это делаю почти мгновенно.
Напившись чаю, я взял веревку, вышел из палатки и предложил: «Кто идет со мной?»
Почти сразу же вышел Володя Балыбердин. Не представляю, как ему удалось так быстро одеться. Связались. Я шел впереди, снег был довольно глубокий, и шли небыстро. Возможно, Володе темп показался медленным, и он минут через тридцать попросился выйти вперед, чтобы потоптать снег. Через какое-то время нас догнала и остававшаяся в палатке двойка. Часа через три увидели команду Валентина Иванова, спускавшуюся с пика Коммунизма и тащившую оборудование 2-го и 3-го лагерей. Встретив их, я сказал Валентину, что они свою задачу выполнили, совершили восхождение и теперь могут спокойно продолжать спуск, а мы будем транспортировать этот огромный тюк.

Спустившись к лагерю 1, сняли его. Кое-что разложили по рюкзакам, остальное в общий тюк. Сначала спуск продолжили по снежному склону, а дальше надо было этот тюк спускать уже по скалам. С одной стороны, это неудобно, а с другой — можно порвать дорогое снаряжение и оборудование, которое необходимо на Эвересте. Поднимаясь вверх, я уже об этом думал и снизу просматривал возможность спуска на плато по снежному кулуару с бергшрундом внизу. Этот спуск требует значительно меньших затрат, но были неясными условия прохождения верхней части кулуара (его камнепадность).

Подойдя к кулуару, стал просматривать его сверху, оценивая вероятность камнепада. В верхней части все выглядело благопристойно, но средняя оставалась загадкой. Надо было решать. Спуск по кулуару упрощал проблему, но тревожило то, что в случае какой-либо травмы может сорваться вся дальнейшая подготовка к восхождению на Эверест и сама экспедиция тоже. В этот момент подошел Володя Балыбердин и предложил сопровождать груз при его спуске по этому кулуару. Это предложение меня обрадовало. Однако тут же я услышал мнение Сергея Ефимова, выраженное одним словом — камикадзе. Конечно, был риск, но была и уверенность в благоприятном исходе. Чтобы предотвратить дискуссию, я сказал, что думаю также и очень рад тому, что Володя согласен сопровождать груз. Веревок у нас было много снято с верхней части маршрута на пик Коммунизма, их вполне хватит для спуска до самого плато.

Быстро подготовили грузы и начали их спускать. Володя спускался вместе с грузом. В некоторых местах поправлял его, если он цеплялся за камни или застревала веревка. Вскоре Володя скрылся из глаз за поворотом и перегибом склона. Время от времени от него долетали приглушенные и едва понимаемые команды: «Закрепите веревку», «Пошел» и т.д. С нетерпением ожидали подхода к бергшрунду, подвязывая одну веревку за другой. Наконец донеслось: «Прошел бергшрунд. Выдавай веревку». Всем стало радостно: все обошлось благополучно. Отцепили веревку, и она по снежно—ледовому кулуару заскользила вниз. Участники набросили на себя рюкзаки и, радуясь, что не надо по скалам спускать огромный тюк с оборудованием промежуточных лагерей, продолжили спуск.

Возвратившись в базовый лагерь, я поделился с Женей Таммом своими впечатлениями о происшедшем и высказал, мысль, что Володю Балыбердина надо обязательно включить в состав экспедиции. У тренерского состава экспедиции было устойчивое негативное отношение к Валентину Божукову из-за каких-то разногласий, возникших при участии в прошлых высотных экспедициях на Памире, Тянь-Шане и, может быть даже, на Кавказе. Мы с Женей старались преодолеть такое отношение тренеров к Божукову, включив его на летний сбор 1981 года. В силу каких-то непонятных для меня причин (может быть, из-за его недостаточной коммуникабельности и замкнутости) такое же негативное мнение стало формироваться и о Володе.

Свою мысль я подкрепил тем, что он обладает высокой общефизической и технической подготовкой, желанием всегда быть полезным в любом трудном деле, быть первым при прохождении трудного участка, выполнить любую трудоемкую и неблагодарную работу, как это было при описанном выше спуске. Естественно, он способен подняться на Эверест и будет одним из самых старательных участников на всех этапах восхождения. `

Женя в принципе согласился с этими доводами. Ведь в конечном итоге мы едем туда, чтобы совершить восхождение, а не на праздник или какое другое приятное время препровождение. Значит, при выборе участников надо руководствоваться в первую очередь деловыми качествами, а не какими—либо другими.

На следующий день, увидев Володю, поинтересовался его планами. Он сказал, что их команда участвует в чемпионате СССР в классе технически сложных высотных восхождений, маршрут — восхождение на пик Коммунизма по южной стене. Мне хотелось как-нибудь отблагодарить его за вчерашний труд и вселить в него надежду. Пожелал ему успехов в чемпионате СССР и высказал свое желание видеть его в числе участников экспедиции на Эверест, но подчеркнул, что это только мое желание. Сам же думал, что сумею убедить тренерский совет, чтобы такое решение было принято.



…

Кандидатуру Володи Балыбердина обсуждали на трех заседаниях тренерского совета и каждый раз отводили. После этого я высказал мысль, что являюсь старшим тренером, поэтому вопреки мнению большинства тренерского совета считаю необходимым включить Балыбердина в состав экспедиции. Отложили еще один раз.

На следующем заседании, уже не проводя обсуждения, Женя Тамм спросил меня: «Не изменил ли ты своего мнения?» Я ответил: «Нет». Женя сказал: «Значит, включаем».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив