Век информации, век информации? А что он производит, а? Вы - не знаете. А я -

dimagubin — 29.11.2017 Ниже публикую колонку, недавно написанную для журнала Robb Report. На самом деле о том, что является главным продуктом нашего времени, догадываюсь не один я. И не только упоминаемый в колонке профессор и бизнесмен Долгин, но и, например, Марат Гельман. Который как раз этот продукт и производит.

Колонка представляет выжимку из моих лекций, посвященных "Третьей волне" Тоффлера. Правда, до конца года лекций у меня будет всего одна - в Доме культуры Льва Лурье 1 декабря, в пятницу, в 19.30, в питерском Театральном музее, и будет она не про Тоффлера, а про Гонконг. То зато построена она будет по всем правилам Третьей волны, и качественное время я гарантирую (особенно тем, кто мнется, бронировать места до Гонконга или нет, - или кто уже точно летит). Билеты (на лекцию, а не в безвизовый Гонконг!) здесь.

Ну, а теперь обещанная колонка

НЕ ГОНИТЕ ПОПУСТУ ВОЛНУ

Все прекрасно представляют, чем постиндустриальная эпоха отличается от индустриальной. Но – именно отличается? Вы, например, можете сходу сказать, в чем смысл постиндустриального, информационного производства?

Среди моих лекций о знаменитых социальных идеях и теориях ХХ века наибольшим успехом обычно пользуется та, где я рассказываю о теории цивилизационных волн Элвина Тоффлера.
Тоффлер (1928-2016) был американским ученым, социологом, и, как и положено профессору с Восточного побережья, леваком. В молодости он увлекался марксизмом, сам работал на фабриках, - но в конечном итоге пришел к простой и элегантной гипотезе, объясняющей ход развития человечества. Суть в том, что эпохи определяются не классовой борьбой, не политическими устройствами, а исключительно тем главным продуктом, который потребен эпохе.
По Тоффлеру, мы в своем развитии пережили три такие эпохи-волны.

Первая волна – аграрная – зародилась, когда человечество стало переходить к оседлому земледелию. Объединения людей в аграрную пору обычно были децентрализованы (феодализм!), единых стандартов производства не было никаких, а смыслом аграрной волны было произвести вдоволь калорий. Голод подгонял.

Вторая волна – индустриальная – поднялась с промышленными революциями конца XVIII века. Здесь в ход пошли другие приемы: стандартизация, централизация, синхронизация, специализация, а главный продуктом эпохи был не пароход и не паровоз, а стандартный массовый доступный товар: ширпотреб. Товар для тела, для дома, для дела. У каждого домик, печка, тачка, шляпа. Наши коммунисты лишь по необразованности не подняли Тоффлера на щит: профессор утверждал, что роль личности в истории определяется тем, способствует или препятствует человек подъему волны. Сталин, к примеру, был человеком второй волны, потому что кроваво, но индустриализовал Россию. А вот Мао Цзэдун приложил те же усилия (и пролил столько же крови), чтобы законсервировать Китай в статусе сельской державы. Проблема в том, что коммунистический метод, которым товарищ Сталин гнал волну, оказался неэффективен по сравнению с капиталистическим (так что, может, правильно коммунисты про Тоффлера молчат).

Ныне же, обобщал Тоффлер, старые цивилизации трещат под напором третьей, постиндустриальной волны, несущей с собой дестандартизацию, децентрализацию, деспециализацию и т.д. Вот почему мы в автосалоне не покупаем, а заказываем автомобиль «под себя», комбинируя мощность мотора, цвет, размер колес, - что было невозможно в эпоху отцов. Вот почему для нас нормально многажды менять работу и даже специальность, - что привело бы в ужас дедов. Вот почему мы единою массой не идем по гудку на завод, - работать дистанционно, дома, можно вообще когда хочешь.

Критика второй волны – до сих пор самое сильное место в тоффлеровской «Третьей волне», написанной еще в 1980 году, и это вкупе с некоторыми предсказаниями (например, социальных сетей) производит сильное впечатление.

Но, как часто бывает, критика прошлого у Тоффлера сильнее объяснений настоящего и предсказаний будущего. Потому что в тени остается главный вопрос: а что, собственно, производит цивилизация Третьей Волны? Каков ее продукт?

«Информация!» - это не ответ: всё есть информация! Еда – тоже информация: каждый грамм жира, например, информирует организм о возможности извлечения из него 9,3 ккал энергии. А уж какой информацией о своем носителе является одежда!

Но нам четкий ответ на вопрос о главном продукте постиндустриальной эпохи необходим: тогда будет ясно, по волне (или против волны) мы плывем.

Так вот, единственный толковый ответ, который я знаю, таков: постиндустриальная цивилизация производит время. Качественно наполненное время – это главный продукт человечества в эпоху, когда все одеты и сыты. Чтобы получать сегодня удовольствие от жизни, следует как можно меньше времени тратить на скуку. Современные города – это машины по производству досуга. Именно поэтому в Москву и бегут из Твери или Костромы (а не потому, что «в Москве платят больше»). И смартфоны так популярны не потому, что позволяют мгновенно обмениваться информацией (с этим справляется самая простенькая «Нокия»), а потому что позволяют самое никчемное время, убиваемое в очереди, в самолете, в ожидании заказа в кафе, – превращать в качественно заполненное.

Специфику этого главного продукта эпохи я испытал на себе. Как старшему преподавателю МГУ мне платили 12600 рублей «на руки». Это было ниже уровня биологического выживания, и я занялся публичными лекциями. Такие лекции – наполовину театр, и мой доход заметно возрос. А когда друзья уговорили водить экскурсии по тайным дворам Петербурга, это оказалось еще более прибыльным делом. Ведь всем интересно нырнуть в бывший двор Третьего жандармского отделения, каким Иосиф Бродский неизменно срезал дорогу на Фонтанку: это знание резко увеличивает для тебя в размерах Петербург.

Забавно, но почти никто ни из теоретиков, ни из практиков не задумывается о произведенном времени с точки зрения самого времени. А между тем почти любой постиндустриальный продукт состоит из трех времен: времени ожидания, времени переживания и времени воспоминания. Экскурсия по дворам – это всегда переживание (а затем, отчасти, -  воспоминание). А вот Новый год (или Рождество) – это продукты, почти на 100% состоящие из ожидания. Что такое новогодняя ночь? – минута курантов, шампанское, оливье, - и все. Так что правильно делают производители Нового года, что начинают предлагать свой товар чуть не с сентября. А умнее всех поступает петербургский клуб «Пурга», где Новый год празднуется еженощно, - и отбою от желающих поскакать в июньской белой ночи под елкой, нацепив заячьи ушки, нет.

Есть особенности времени и у туризма, который пришел на смену былым путешествиям: здесь важны как раз воспоминания, а не ожидание и даже не переживание (потому что в реальности тебе натирают ноги новые башмаки, или расстраивается от непривычкой еды желудок, – но в воспоминаниях негатив исчезает).

Словом, маркетологам постиндустриальной эпохи разумно анализировать рынок с точки зрения времени. Какого времени их целевой аудитории больше всего не хватает? Какую цену за какое время готовы люди платить?

А если мой взгляд вы считаете дилетантским, то прислушайтесь к мнению профессора Высшей школы экономики Александра Долгина. Цитирую его «Манифест новой экономики»: «Какой смысл ни вкладывай в понятие счастья, отчетливо прослеживается корреляция с положительным переживанием времени… Говоря математически строго, количество счастья – это интеграл качественного времени человека». И далее: «Не вообще информация, а субъективно ценная ее часть, порождающая качественное личностное время, — вот искомая редкость. Оптимизировать время означает: а) употребить его своевременно; б) наполнить ценным и актуальным содержанием. Это выполнимо в случае, если контент надлежащего качества всегда наготове. Тогда при появлении «окна» во времени под рукой будут варианты, чем его занять».

Долгин, между прочим, не просто живущий на жалкую зарплату преподаватель «вышки» (которым я тоже когда-то был), а отец-основатель преуспевающей девелоперской Urban Group.

Уж его-то в оторванности от практики не упрекнуть!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив