Вечное возвращение равного

de_leser — 29.02.2024 Случайно наткнулся на статью Хайдеггера про Ницше и его "вечное возвращение" и она меня затянула. Написана на удивление простым, понятным, нисколечки не заумным "человеческим" языком, что удивительно и совсем не характерно для Хайдеггера:

https://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Heidegg/Vech_Vozvr.php

Хайдеггер М. Вечное возвращение равного (Лекции 1923-1944 годов), цитата:

"Величайшая тяжесть. Что, если однажды днем или ночью прокрался бы в твое уединеннейшее уединение некий демон и сказал: «Эту твою жизнь, настоящую и прошедшую, должен ты будешь прожить еще раз, еще несчетное число раз; и не будет ничего нового, но снова вернется, и в той же последовательности, каждая боль и каждая радость, каждая мысль и каждый вздох, все ничтожно мелкое и невыразимо великое, что было в твоей жизни, — вернется и этот паук, и этот лунный свет меж деревьев... и это мгновение, и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются вновь и вновь, и ты вместе с ними — пылинка от пыли!...» Не бросился ли бы ты наземь, скрежеща зубами и проклиная явившегося с такими словами демона? Или некогда уже довелось тебе пережить чудовищный миг, в который ты мог бы ответить ему: «Ты — бог, никогда не слышал я ничего более божественного!» И если бы овладела тобой эта мысль, изменила бы она тебя совершенно, или, возможно, сокрушила — спрашивать обо всем без исключения, хочешь ли его еще раз, еще несчетное число раз, легло бы величайшей тяжестью на все твои действия! Иначе какого же согласия с жизнью и самим собой должен ты был бы достичь, чтобы не желать более ничего, кроме этого последнего подтверждения запечатления в вечности?..." (Ницше)

(...)

Наряду с тем, что Ницше впервые говорит о вечном возвращении в конце "Веселой науки", для понимания этого учения не менее важен способ и стиль его предварительной характеристики. Соответствующий раздел называется "Величайшая тяжесть". (Нам известно, что мысль о вечном возвращении пришла к Ницше "у могучего пирамидального камня".) Мысль как тяжесть... какие ассоциации вызывает слово "тяжесть"? Нечто, препятствующее колебанию, неподвижное и устойчивое, стягивающее к себе все силы, собирающее их и придающее им определенность. В то же время тяжесть стремится вниз и потому лишь благодаря постоянному противодействию может удерживаться на высоте; однако всегда присутствует опасность скатиться вниз и там остаться. Таким образом, тяжесть — своего рода помеха, которую нужно постоянно преодолевать. Тяжесть не создает новых сил, но изменяет направления имеющихся, устанавливая для них новые законы движения.

Но как может "мысль" быть тяжестью, то есть чем-то устойчивым и прочным, стягивающим и собирающим, препятствующим и стремящимся, изменяющим направления движения? Чему должна она придавать определенность? На кого должна быть возложена, и кто должен взять ее с собой в высоту, если не намерен оставаться внизу?' Ницше отвечает на это в конце 341-го раздела: мысль легла бы величайшей тяжестью на все наши действия, побуждая спрашивать обо всем без исключения, хотим ли мы это еще раз, еще несчетное число раз. Под "действиями" имеется в виду не только практическая деятельность и не моральные поступки, но прежде всего целостное отношение человека к сущему и к себе самому. В нашем пребывании в центре сущего в целом (mitteninnestehen im Seienden im Ganzen) мысль о вечном возвращении должна служить "тяжестью", то есть быть определяющей.

Здесь по праву возникает вопрос: как может мысль обладать определяющей силой? "Мысли"! Как может мимолетное быть тяжестью? Не является ли для человека определяющим скорее окружающий мир: условия жизни, "питание" (как говорил Фейербах, человек есть то, что он "ест")? А вместе с питанием — согласно распространенному тогда учению английской и французской социологии "Milieu"" — место, воздух, общество? Что угодно, только не "мысли"! На это бы Ницше ответил: как раз "мысли"- то и определяют человека больше всего. Именно от них зависят и питание, и место, и воздух, и общество, потому что именно в "мыслях" решается, принимает ли человек данные условия жизни или избирает другие, а также как он расценивает и обходится с выбранными условиями. Тот факт, что решается это часто бездумно, отнюдь не свидетельствует против господствующей роли мыслей, наоборот — подтверждает ее! Сама по себе среда ничего не значит, да и вообще не существует никакой "среды самой по себе". Ницше говорит об этом в "Воле к власти" (п.70; XV, 195): "Против учения о влиянии среды и внешних причин: внутренняя сила бесконечно их превосходит"". Самое внутреннее во "внутренней силе" — это мысли. Если предметом мысли о вечном возвращении равного является не какая-то произвольная конкретность, а сущее в целом как оно есть, и если эта мысль действительно мыслится, то есть, рассматривая как сущее и нас самих, ставит и нас под вопрос, — если мысль о вечном возвращении, как однажды выразился Ницше, является "мыслью мыслей" (п.117; XII, 64), то разве не может она быть для человека "тяжестью"? И не какой-нибудь рядовой, а именно "величайшей тяжестью ?.

Но, собственно, почему? Разве человек — это существо, которому тяжесть необходима, которое постоянно взваливает — и должно взваливать — на себя какую-то тяжесть? Что это, однако, за опасная необходимость? Тяжесть может лишь тянуть вниз, принижать человека, а когда он действительно оказывается внизу, перестает играть всякую роль, и человек, внезапно лишившись тяжести, более не знает, где находится верх, более не замечает, что пребывает внизу, и, считая себя серединой и мерой, судит о том сообразно своей заурядности. Не по чистой ли случайности к Ницше пришла мысль о величайшей тяжести, или она пришла потому, что предыдущие тяжести, насколько возможно, уже низвели человека и затем утерялись? Ницше хорошо знал сущность и историю их утраты. В самом деле, осознание необходимости какой-то новой величайшей тяжести и понимание, что все вещи теряют свой вес, неразделимы: "Пришло время расплаты "за два тысячелетия христианства: мы теряем тяжесть, поддерживающую нашу жизнь, — в последнее время мы уже не видим никакого выхода" (Воля к вл., п.ЗО, 1888; XV, 160 f.). Из этого еще непонятного нам утверждения сделаем пока лишь вывод, что мысль Ницше о новой величайшей тяжести тесно связана с историей последних двух тысячелетий...

---
Классная статья! Мне понравилась мысль, что "человек существо, которому тяжесть необходима"
Тяжесть как "Нечто, препятствующее колебанию, неподвижное и устойчивое, стягивающее к себе все силы, собирающее их и придающее им определенность"
Как своего рода ЯКОРЯ - нечто дающее устойчивость и вместе с тем ориентиры.
Где верх, где низ, где добро где зло, без тяжести, без гравитации определить было бы затруднительно.

Можно даже сравнить это с похожей, но куда более уязвимой для издевательских сравнений и дискриминировавшей себя метафорой "скрепы" - "духовные скрепы" lol. Но здесь имеется ввиду конечно совсем другое.

Ницшевская "величайшая тяжесть" этой мысли (мысли о вечном возвращении равного) очень удачно обыгрывается в оксюмороне "невыносимая легкость" (бытия), авторства Кундеры, где утверждается обратное: жизнь дается лишь один раз. А один раз - все равно что ни разу. И осознавать это - невыносимо.

Еще понравилась мысль что "По мере подъема растут и глубины" и про символизм орла и змеи, и тд.

Сохранено