Вчера врезала всердцах по семье.

Но попала опять в себя. А рука у меня тяжелая, конечно же. Пробила брешь. Навернула поджелудочную. Вызвала боль с тошнотой. (Жаль, даром пропало добро — из той желчи, что осталась в ведре и спущена была в унитаз, дражайший Франческо мог бы накатать во рту с десяток изумрудиков мелких...) Пришлось колоть спазмолитики. И не один раз.

После четвертой Но-Шпы удалось отключиться. Ну, и — само собой — сразу же пришел странный сон. Про зимний город Милан — пустой, мокрый и гулкий. И про Сандриньо, произносящего триста семьдесят раз подряд: «Всё у тебя будет, но ты должна отказаться гоняться и догонять, и от меня должна отказаться...»

Я ещё удивилась во сне — мне показалось, что выход уж слишком простой... Но утром поняла — так и надо... Прощай, грустный город... Прощай всё то, чего у меня быть не могло... Прощайте, скелеты, томившиеся в шкафу много лет...