Васильки. Рассказ или новелла.

spiese — 02.08.2015 Ей всегда было немного неудобно, когда в ее квартиру приходили друзья или кто-нибудь еще.
Начатый когда — то давно, еще когда она была замужем , но так и не завершенный, ремонт,
не доведенный до логического конца,как и их совместная жизнь, рушился буквально на глазах.
Потертые обои, покоробленный в прихожей линолеум, полусломанная стена, недоложенная в ванной комнате плитка
— все это даже не говорило, а громко кричало каждому сюда входящему о личной неустроенности,
заброшенности и о какой - то застарелой моральной усталости.
Она смотрела , смотрела на эти стены, пол и потолок и , проснувшись однажды утром,
вдруг , решила - будь что будет! , нет любви, так пусть хоть стены будут свежевыкрашены.
Решила, и понеслось!
Подбор проекта, бесконечные просмотры новомодных журналов по отделке, переговоры с дизайнерами,
долгие телефонные разговоры, магазины, строительные рынки...
Вот только с отделочниками была беда — в летний сезон все они были безнадежно заняты
и предлагали ей сделать ремонт аж в ноябре месяце.
Был только май и она, ну, никак не могла ждать до ноября!
Она обзвонила всех, кого знала и не знала.
И вдруг один из приятелей обрадовал, что нашел ей рабочих, но в запасе у них есть только десять дней,
поэтому думать надо быстро, и финансировать все сразу, без задержек и проволочек.
И предремонтный просмотр для принятия окончательного решения уже завтра рано утром.
Да, быстро согласилась она. Пусть приезжают, смотрят, меня не будет.
Ключ возьмешь внизу, у консьержки. Я тебе доверяю.
Рано утром, на следующий день, наспех выпив кофе, она закрыла дверь и
трусливо сбежала на общий балкон этажа, где ее никак и ниоткуда не было видно.
Стояла там и нервно курила.
Черт бы побрал эти нервы, и откуда они взялись? О чем тут переживать?
Просто строители просто смотрят квартиру перед ремонтом.
А коленки противно подрагивали в такт зубам, как будто нервы чувствовали что- то,что умом не понять никак...
Дверь ее кваритры захлопнулась, все вышли и уехали вниз на лифте.
Уфф... Выдохнула она и вернулась в квартиру.
Зазвонил телефон. Они согласны, сказал приятель, но с одним условием — если хозяйка им понравится,
вернее ему — прорабу, прораба зовут Василий. Да или нет?
Да, да, опять быстро согласилась она. А что сделать, чтоб ему понравиться?
Ничего, просто быть в квартире завтра утром, и с деньгами, а там уж..., рассмеялся приятель и положил трубку.
Какие капризные строители!, подумала она. Какая уж им разница, кто заказывает ремонт?
Утром она сварила много кофе в кофеварке, подкрасила глаза и стала ждать тем тревожным
ожиданием, с которым ждут ответа на решающий жизненный вопрос.
Ждала она недолго, строители оказались на редкость пунктуальны,
и когда прозвенел дверной звонок, она была готова практически ко всему.
За дверью стоял редкой красоты мужчина — высок, строен, хорошо сложен,
широк в плечах, светловолос и необыкновенно обаятелен. А главное — это его глаза,
такого василькового цвета, как будто в них отразилось пронзительно голубое высокое майское небо.
И в уголках глаз — такие издевательско - иронические чертики,
что сердце ее куда — то безнадежно провалилось, и падало, и падало так глубоко в этот васильковый омут.
Он увидел, что она немного смущена, но, делая вид, что ничего не заметил,
быстро зашел в квартиру, по - хозяйски сам налил кофе в чашку и разложил на столе свои бумаги.
Она поняла, что решение о ремонте им уже принято, но для нее это было уже и неважно.
Покупать поедем сегодня, то, что скажу я, к ремонту приступим завтра, быстро говорил он, времени нет,
что ломать, где строить, куда выносить мебель...
И еще много чего, но она уже только кивала послушно, соглашаясь на все его предложения и доводы,
все дизайн — проекты и журналы вмиг были забыты, и все решения уже принимал он.
Целый день они вместе ездили по строительным магазинам и скупали материалы, складывали, отправляли машины,
назначали время доставки, требовали скидок, подбирали цвета, все эти неведомые кабели,
подложки, фистинги и  еще многое, многое.
Они спорили, как муж с женой, или как будто были знакомы уже тысячу лет,
она брала его под руку, смотрела на него, смеялась, заигрывала.
А он же вел себя как хозяин, подтрунивал, немного хитрил, иногда расплачивался сам,
вытянул из нее самые дорогие итальянские обои, какие только можно было из нее вытянуть,
ручки к дверям, дороже самих дверей, небывалой красоты ламинат
и небесного цвета натяжной потолок в спальню, как будто хотел, чтобы этот потолок сочетался с его глазами...
Вечером, порядком уставшая и обессиленная, она вернулась в свою квартиру и забылась таким странным сном,
в котором всюду в супермаркетах ее преследовали эти василькового цвета глаза...
А рано утром, примерно в шесть, она улетела в командировку, на все эти девять ремонтных дней.
И не видела уже ни глаз, ни ремонта...
Ключи от квартиры были внизу , у консьержки.
Большой чемодан с подарками и книгами с трудом заехал в лифт.
Новая дверь в квартиру тяжело подалась вперед и открыла ей дверь в новую красивую жизнь.
Затаив дыхание она ходила и рассматривала - все было сделано очень хорошо,
с любовью и так, именно так, как ей это представлялось.
На столике в вазе стоял букет летних цветов. Аах! И сердце ее опять провалилось далеко и безвозвратно.
Как, как он смог это все увидеть и так быстро сделать, думала она,
как будто он проник в мой мозг и поселился там, чтобы узнать, что я хочу...
Вездесущая соседка донесла позже, что с шести утра и до одиннадцати вечера каждый день
здесь шумели, долбили, колотили, заливали. Она уж все контролировала, да и как без контроля?
Как она так решительно смогла уехать и оставить тут одних строителей?
Но все простительно, сказала соседка, такой мужик, и где ты его такого откопала? Вот мне он наотрез отказал,
сказал, что времени нет у него совершенно...Она слушала, как в тумане, и думала про эти невозможные голубые глаза и большие его теплые руки, и иронических чертиков, что сидят где -то в уголках.
Потом она пыталась ему звонить, хотела сказать отдельное спасибо за цветы, но он редко брал телефон,
говорил, что работает и занят пока, как — нибудь потом, потом...
Она тоже занялась какими -то своими хлопотами, обустройством, работой... и все внутри немного поутихло.
Как  - то, уже в начале августа, в воскресенье , она бежала в центре города по своим делам — нужно было получить корреспонденцию на почтамте, или что- то в этом роде, как вдруг кто- то схватил ее за руку на пешеходном переходе.
Она подняла глаза и увидела их, эти васильки, так неожиданно близко,
потому что он уже схватил ее в охапку и нес куда-то стремительно с проезжей части.
У него в руках была бутылка белого вина и он завертел ее, закрутил вместе с этой бутылкой так,
что все поплыло куда -то, все ее неотложные дела и заботы, и остались только глаза и руки, и небо в васильках ,
и лужайка в одуванчиках, и розы , сорванные с городского газона, и горячие бутерброды прямо на траве,
с прилипшими к сыру травинками, и туфли на высоких каблуках, уже снятые,
и по этому поводу уже испачканные асфальтом и зеленью травы ступни ног.
И день этот весь был покрыт поцелуями и винным вкусом, и руки были липкие от жары и вина,
они говорили ни о чем, много смеялись , ходили, сидели на лавочках, лежали на траве,
и десантники, всюду праздновавшие шумно свой профессиональный праздник, приветственно махали ему руками .
Я тоже десантник, сказал он мельком, как будто не хотел об этом говорить.
Но ей было так счастливо и хорошо, что она даже не придала этому значения.
Ее уже разморило от счастья, вина, жары, васильковых глаз и неподъемной, всеобъемлющей радости...
А он, он вдруг как -то в момент сник, как будто ему стало плохо,
и вдруг со всего своего почти двухметрового роста упал на асфальт прямо посреди улицы
и смотрел на мир стеклянными глазами и что - то говорил, говорил нечленораздельное, иногда вскрикивая и махая руками.
Она судорожно пыталась найти липкими руками телефон, но никак не могла найти его в этой своей мешковатой сумке.
Да и кому бы она позвонила?
Вдруг услышав, что звонит его телефон, она схватила его и нажала на кнопку приема,
там говорила какая -то женщина, оказалось, что это была его жена...
Она приехала быстро на такси, совершенно несимпатичная, рыжая и вся в веснушках,
но худенькая, даже подсушенная, и какая — то голенастая .
Помогите мне как-то, сказала она, он видите, все воюет, никак отвоеваться он не может, уже сколько лет,
а у него все война, да война... И поедемте к нам, посидим там, выпьем немного.
Нет, нет, сказала она, у меня дела еще, я случайно его увидела, у меня на вечер запланирована встреча,
как — нибудь в другой раз, извините, ради бога.
Вместе они какими-то неимоверными услилиями погрузили его в такси, и они уехали вдвоем,
унося с собой в этом желтом такси  васильковые глаза, теплые руки, рыжие веснушки и непрекращающуюся в сердце войну.

Много позже, потом, через знакомых она слышала, что он ушел от своей жены, развелся, много пил, снова вернулся к ней, перестал заниматься ремонтами, жил с какой -то другой женщиной, опять возвращался к жене...
Но глаз таких голубых , как васильки, она не видела уже никогда.
И только изредка, когда она была в своей спальне и смотрела на небесного цвета потолок, она вспоминала тот теплый августовский день, винные губы, теплые липкие руки, запах городской травы и василькового цвета глаза с сидящими в них ироническими чертиками, которые, как ей тогда казалось, не успокоятся никогда...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив